разлепить веки - мешали боль да еще страх, что он не узнает ее, не
вспомнит ее лица...
все еще жив. В один прекрасный день, слабый, как весенняя муха, он без
посторонней помощи выбрался на порог землянки и поднял к солнцу лицо, на
котором оставались только глаза и шрам.
засыпал землей пустую могилу, которая стоила ему стольких трудов.
круг, прижал мизинец левой руки к большому пальцу правой и постучал в
ворота.
отшельник пытался что-то втолковать ему, тыча пальцем в шрам. Наконец,
собравшись с духом, Солль отправился на хутор самостоятельно - именно
затем, чтобы навестить колдунью.
ветер медленно поворачивал над крышей громоздкий флюгер - осмоленное
колесо с приколоченными к нему сморщенными тряпицами, в которых Эгерт,
присмотревшись, узнал лягушачьи шкурки.
и остался стоять. Калитка со скрипом приоткрылась; на Эгерта уставился
выпуклый, голубой, как стеклянный шарик, глаз:
отшатнулся - восседал деревянный, облитый смолой зверь с кривыми гвоздями
в приоткрытой пасти. На месте глаз были черные дыры; проходя мимо, Солль
покрылся потом, потому что ему померещился скрытый в дырах внимательный
взгляд.
вещей, темный и таинственный дом, где стены в два слоя увешены были
сушенными травами.
веко приросло к щеке. Эгерт знал, что старуха никому не делает зла -
наоборот, в селе ее любят за редкостное умение врачевать. Он знал это - и
все равно дрожал под пристальным неподвижным взглядом.
ее, потерев фитилек пальцами и, хоть был светлый день, поднесла пламя
свечки к самому Эгертовому лицу.
холод.
перекорежило... Эгерт...
метка... Кто ж метит так...
голубой глаз едва не вылез из орбиты:
Уходи.
его прочь:
ним тягаться...
забору:
зверь медленно повернул осмоленную морду.
но подломились ослабевшие колени, и Солль мешком грохнулся в дорожную
пыль.
жуку на обочине.
живым не уйдешь...
пол веселым пестрым светом; от этого строгий, мрачноватый мир библиотеки
преображался на глазах. Из-за толстой стены ровно доносился гул голосов -
в Большом Актовом зале вот-вот должна была начаться лекция господина
ректора. Третье окно - на площадь - впервые с самой зимы широко и радостно
распахнуло обе створки, и с площади слышался далеко не такой чинный, но
куда более жизнерадостный шум - песни и выкрики, стук копыт и колес,
хохот, звон жести и лошадиное ржание.
столик-тележка страдальчески прогибался под непосильным грузом отобранных
с полок фолиантов. Тория привычно поставила ногу на стремянку - но
подниматься не стала, а вместо этого вдруг закрыла глаза и ткнулась лицом
в теплое, отполированное ладонями дерево.
ею запах старинных книг смешивается с запахом разогретой солнцем пыли,
травы и навоза. Скоро прогреется река и на острове зацветет земляника...
Странно и удивительно, но ей так хочется поваляться в траве. Полежать,
ощущая щекой примятые стебли и бездумно глядя, как пчела заползает в
бархатное нутро цветка. Последить глазами за муравьем, пролагающим путь по
стволу...
муравьи... Здесь громоздятся фолианты, за окном светит солнце, а у реки
перекликаются лодочники - но Динара нет нигде, потому что та глубокая,
черная дыра в земле, которую она помнит сквозь пелену ужаса и неверия,
яма, в которую чужие люди опустили деревянный ящик - это разве Динар?!
Нет, никогда она не пойдет на его могилу, там нет его, тот человек,
которого закопали - не он...
передвинулись ближе к стене; в уголке одного из них сидел, залитый светом
и от этого пестрый и пятнистый, как паяц, белый кот - хранитель библиотеки
от крыс и мышей. Два круглых желтых глаза глядели на Торию с укоризной.
подобрала подол темной юбки и уверенно, как уже тысячи раз, двинулась по
ступенькам вверх.
оступилась на лестнице и упала, сбив ногу и разорвав чулок. Чулок потом
заштопала старушка-горничная, что приходила убирать во флигеле дважды в
неделю; оставшись с Торией наедине, добрая женщина обычно принималась
вздыхать и разводить руками: как же, деточка, такая красавица - и уж
больше года в одном только платье... Хоть на пару шелковых чулок деньги-то
можно сыскать... Да шляпку, да башмачки... Красота без обновки - что
камушек без оправы...
рубец - тогда, год назад, она прокусила кожу до крови...
кафедру. Сегодня он поведает господам студентам о замечательных явлениях,
происходящих, по мнению ученых, на краю мира, у самой Двери мирозданья.
деле происходит у Двери. Отец говорит: "Кто был на пороге - не расскажет
нам"...
запыленной паутины. Паукам позволено жить под самым потолком - отец шутит,
что после смерти он станет пауком и будет хранить библиотеку...
чувствовала ни волнения, ни восторга. Потянулась рукой к ряду позолоченных
корешков - но, передумав, отвернулась от полки.
из библиотеки в Актовый зал. Когда-то Тория забиралась сюда, чтобы среди
Ильин Андрей
Семенова Мария
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений
Перумов Ник