только зарождалось внутри квартир, не находя выхода наружу, милиционеры
следили за школьниками, выбегавшими то тут, то там из дверей и устрем-
лявшимися по привычке в школу. Их мягко останавливали, стараясь не напу-
гать, и направляли обратно, причем в квартиру входил и сотрудник мили-
ции, будил родителей, если они спали, и приступал к работе...
что прошли с момента приземления дома до рассвета. Главными задачами ми-
лиции были:
вспыхнуть общим костром;
и получить как можно больше сведений, могущих натолкнуть следствие на
причины перелета дома. Это могло быть делом рук злоумышленников, прес-
тупных или антиобщественных элементов, а посему точный учет всех потер-
певших был необходим.
должали прибывать поднятые по тревоге группы, которые не только устрем-
лялись к нам, но и рассредоточивались по старым домам Безымянной, чтобы
успокоить пораженных старожилов. Неизвестно, кому было хуже - прилетев-
шим или встречающим, если пользоваться терминологией Аэрофлота, а потому
в скором времени в коммунальных квартирах дома с башенкой, в больнице
водников появились вежливые молодые люди в милицейской форме, которые
начали разъяснительные беседы.
тый со своего поста у Дворцового моста, вернее, подхваченный крытым гру-
зовиком на пороге родного отделения, когда он возвращался туда, отдежу-
рив вахту. Поскольку он снова всплыл в нашем повествовании, я думаю, на-
до дать ему имя.
нас их не так много, а с фамилиями легче... Итак, его звали Сергеев.
доносились звуки "Маленькой ночной серенады" Моцарта. Сержанта удивили
громкие голоса скрипок, так разительно не похожие на все те звуки, кото-
рые Сергеев привык слышать в своем милицейском общежитии - приподнятые
аккорды, бравурные аллегро - черт те что! - и это в доме, вырванном и
переброшенном какой-то нечистой силой за пятнадцать километров!
как бы вытянутый в струночку, с кротким и лучезарным взглядом. Под стать
взгляду светился на лацкане его серого с "молнией" пиджака рубиновый
комсомольский значок, на котором, если бы на лестнице было чуть светлее,
можно было бы прочитать надпись - "КИМ". Человеку было лет под семьде-
сят.
опешил от бесконечно терпеливого и в то же время доброжелательного выра-
жения его лица, с которого жизнь совершенно не сумела стереть досто-
инство и веру в людей.
быстрым кивком свой ответ. - А что случилось, простите?
ветленно продолжал старик. - Заходите, мы постараемся вам помочь. Может
быть, вызвать милицию?
не произнес ничего сверхъестественного, более того, он был абсолютно,
стопроцентно нормален и предупредителен. Его неожиданное предложение
вызвать милицию могло быть объяснено тем, что он просто не увидел в тем-
ноте милицейских погон сержанта. Но тон... Сергеев никогда в жизни не
слышал таких проникаюших в самую душу интонаций, такой расположенности в
голосе, участия и неиссякаемой веры в благоприятный исход любых событий.
Это было почище "Маленькой ночной серенады", продолжавшей звучать из
квартиры.
ной, в глубине квартиры, открывалась идиллическая картина: залитая ут-
ренним светом комната, где блестели прутьями многочисленные клетки с ка-
нарейками, висящие тут и там на разной высоте, а под клетками, в совре-
менном кресле восседала седенькая старушка с портативным магнитофоном в
руках, из которого и вырывался на свободу Моцарт. Старушка, слегка заки-
нув голову, мечтательно смотрела в потолок, а канарейки божественно вто-
рили серенаде.
на лацкане пиджака старушки (она была в английском костюме, милорд) све-
тится такой же "кимовский" значок, а чертами лица старая комсомолка
чрезвычайно похожа на старика, отворившего дверь.
представить себе что-нибудь более несовместимое с той катавасией, что
творилась сейчас в нашем доме.
юще улыбнулся: - А свет скоро дадут. Это временное явление...
милорд, - брат и сестра, близнецы, Светики, как любовно называл их весь
дом. И вправду, удивительные люди! В тридцатых годах они были членами
Коммунистического Интернационала Молодежи, а теперь имели персональные
пенсии. Вы бы видели, как они каждое утро бодро шли в магазин - не за
покупками, нет! - они были общественники, народный контроль, совесть на-
шего микрорайона... У меня марш звучал в ушах, когда Светики удалялись
по улице Кооперации в сторону "Универсама", где работали до вечера. Об-
меры, обвесы, воришки среди покупателей были их специальностью. Мне вся-
кий раз становилось стыдно при виде Светиков за свой сибаритский образ
жизни с котом Филаретом, нетвердые моральные устои и вялый общественный
темперамент. Ох, мистер Стерн! О любом из наших кооператоров можно напи-
сать отдельный роман. Прямо не знаю, что делать!
внутрь квартиры. Успокоил... Затем мы с ним интересно поговорили, причем
я узнал много нового относительно нашего дома, а Сергеев добросовестно
записал мою фамилию и свидетельское показание, кое заключалось в одной
строчке: "Свидетель спал. Ничего не знает".
ла! Свидетель спал, ничего не знает! Как это? Помните, милорд, Федор Ми-
хайлович Достоевский приводил умозрительный пример о поэте и лиссабонс-
ком землетрясении (по поводу стихов Фета, кажется). Мол, стыдно поэту не
замечать катаклизмов.
- стала первым толчком к замыслу романа, в котором я намереваюсь дать
самые полные и достоверные показания о нашем доме, его жильцах и феноме-
не перелета.
ся расхаживать по комнате, не обращая внимания на сержанта, который за-
думчиво перебирал книги на полке... я увлекся и взволновался... живо
представил соседей - тех же Ментихиных, Демилле, Вероятновых... Мысль
моя бежала куда-то вдаль, предугадывая и нагромождая события; внезапно я
стал собирать чемодан. Сергеев встрепенулся.
Ради всего святого! Мне нужно немедленно покинуть дом. Я оставлю вам ад-
рес, не бойтесь... Оставлю ключ от квартиры - приходите, отдыхайте, жи-
вите... Выпустите только! Мне нельзя здесь, я не могу сейчас. Потом вер-
нусь, вот увидите. Я только возьму пишущую машиночку, ладно?.. И своего
кота, хорошо?.. Я здесь неподалеку. Буду писать, вы будете читать. Мы
будем как писатель и читатель...
сторону улицы.
чемодан, надевал плащ, засовывал в футляр пишущую машинку. Филарет сам
полез в корзину, в которой я обычно вывозил его на дачу.
ры, уже озирался по сторонам, как бы ища выхода... Преступник может ув-
лечь преступлением даже блюстителя порядка! Сергеев почему-то поверил
мне. Пожалуй, из него мог бы получиться редактор!
дома. Апрельский ветер пахнул в лицо. Я успел черкнуть Сергееву свой но-
вый адрес и, подхватив чемодан, машинку и корзину с Филаретом, вспрыгнул
на подоконник.
Корнев Павел
Зыков Виталий
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман
Маккарти Кормак
Никитин Юрий