порядок.
Отделившись от общества, Андрей вышел на берег, сел на толстое, специально
для этого сюда притащенное и затесанное бревно. Над дальней кромкой леса
сгорал осенний закат, вызывающий своими красками сложное чувство грусти,
сладкой печали и восхищения. Вокруг стояла тишина, которую совсем не
нарушали отдаленные голоса, звуки музыки, неуверенный стук топора. Иногда
в озерце всплескивала большая рыба и по неподвижной воде расходились
медленные круги.
Заметив, что он приподнимается ей навстречу и хочет что-то сказать, она
остановила его движением руки, присела рядом. Вытащила из нагрудного
кармана наброшенной на плечи куртки плоскую золотую сигаретницу, протянула
Андрею. Он раскрыл, взглянул, и ему вдруг стало не по себе. Так, наверное,
чувствовали себя жертвы его психологических опытов. Эти сигареты,
краковский "Вавель", уже лет пять не появлялись в продаже.
поражен...
друг другу, сказала:
у нас человек новый...
начинают действовать правила их старой игры и они отныне незнакомы. И ему
показалось, что он понял, в чем дело.
это озеро, и небо, и закат, и подумал, что, может быть, как раз сегодня
самый великолепный вечер всех времен и народов. Должен же такой
когда-нибудь быть? А вдруг - сегодня? И вот - знакомство с вами, Ирина
Владимировна...
будто вспыхивали и погасали искры, и в глазах ее, в чуть надменной и
иронической улыбке угадывалось нечто такое, что делало Ирину намного
старше и опытнее его. Ему показалось, будто она видит его насквозь и
заранее знает, что он поведет себя так, как захочет она. "Ну-ну, - подумал
он. - Не слишком ли много вы стали о себе понимать в замужестве, дорогая?"
вашу фотографию в "Тайме", я и не предполагала, что вы - такая романтичная
фигура. Пойдемте, шашлыки, наверное, уже готовы...
гаснущих огней в костровищах напоминали вид ночных городов с самолета.
Вечер продолжался в дачном тереме, который сам по себе произвел на Андрея
сильное впечатление своим интерьером. Он с сожалением и каким-то
застарелым раздражением подумал, что сколько ни говори о победе социальной
справедливости, а есть и всегда, наверное, будут такие вот дачи, что даже
он, человек, отнюдь не лишенный воображения и полета фантазии, с трудом
воспринимает ее как нечто реально существующее в личной собственности
конкретного гражданина. Ему, Андрею Новикову, к примеру, ничего даже
близкого за всю жизнь не построить... А это плохо, потому что любой
жизненный стандарт должен быть достижим хотя бы в принципе. Иначе вместо
желания достичь появляется нечто совсем противоположное.
перемежались танцами и музицированием, возникали и распадались группы по
интересам, и Новиков тоже на короткое время стал центром одной такой
группы. Даже хозяин подошел к Андрею с бутылкой "Хванчкары" и минут десять
они поговорили, пока в беседу не встрял до отвращения эрудированный юный
критик и с ходу не перевел разговор на собственную последнюю статью, в
которой, как оказалось, он милостиво похлопал по плечу Новикова и теперь
жаждал ответных реверансов. Андрей ему вежливо нахамил, чем вызвал
довольный хохоток хозяина.
как оправа для ее блеска.
стала совсем иной, однако по-прежнему неотразимой. Несколько раз Новиков
приглашал ее на танец. Запах ее духов, терпких, горьковатых, тревожил и
волновал его, растормаживал забытые чувства и тянул на поступки смелые и
решительные, а может быть, даже безрассудные.
кончиться. От этого портилось настроение, хоть он ничего и не ждал, да и
не имел права ждать, от такой внезапной и, скорее всего, не нужной ни ей,
ни ему встречи.
фасаду, вытащил сигарету. Зашумевший в кронах запущенного гада ветер донес
до него знакомый наркотический запах.
темноты шла Ирина.
вы произвели фурор. Не упускайте шансов.
освещение...
когда он попробовал обнять ее, легко отстранилась.
вы, что это непорядочно по отношению к хозяину?
кончился, а самоликвидировался: кто незаметно исчез, кто заснул в укромном
уголке, и когда Андрей понял, что ему пора, Ирина с хозяином проводили его
до машины. Мэтр набрался порядочно и держался уже на автопилоте, впрочем,
сохраняя рафинированность и решпект.
беззвучно:
густой тени трех вековых сосен, сел на сухую хвою, прислонившись спиной к
шершавому стволу, и стал ждать. Он слишком хорошо знал Ирину - не только
потому, что они провели вместе целый прекрасный и сумасшедший год, но и
потому еще, что они действительно были одной серии, и он не верил, что она
могла так измениться и ею движет только тяга к галантному приключению,
желание в новом качестве переиграть то, что уже однажды было сыграно до
последнего листа партитуры. У нее наверняка есть какие-то серьезные
основания и необходимость поступать именно так. А зачем - он скоро узнает.
Тогда и выберет линию поведения.
вишневый "вольво". За рулем в строгом, тоже вишневом бархатном костюме -
этакая деловая женщина из Новой Англии - сидела Ирина.
дверцей, мотор взревел, из-под колес фонтаном ударила щебенка.
раз у Андрея замирало сердце от ее отчаянных и ненужных виражей - с визгом
покрышек - и таких обгонов на улицах, что видавшие виды ночные таксисты
грозили ей вслед кулаками, произнося, наверное, разные энергичные слова.
Потребовалось все его отточенное на чужих дорогах умение, чтобы не отстать
от нее в лабиринте улиц.
ночного полета сквозь Москву. Ну, Иришка... Он нашел ее, немало сил
приложил, чтобы огранить этот редкостный бриллиант, во многом еде - пал ее
тем, что она есть сейчас, и сам отдал в чужие руки... А теперь вот она его
нашла. Конечно же, приглашение без нее не состоялось бы, теперь-то ясно.
большого дома столицы.
сказала она, поднимаясь впереди него по лестнице.
холл, включила торшер, легко и быстро, словно танцуя, совершила круг по
комнате, и заиграла музыка, на низком столике появились чашки и бокалы,
вспыхнул свет в баре... Лицо ее в мягком рассеянном свете казалось еще
более красивым. Он обратил внимание, что Ирина так гармонично вписывается
в обстановку, словно это помещение подгонялось по ней, как платье. А
может, так оно и было.
Ирина заслуживает именно такой жизни, недоступной ему и подавляющему
большинству населения. Какую можно увидеть лишь в кино или так вот,
случайно приобщиться. Жизнь в пятикомнатных, огромных, как артиллерийский
полигон квартирах, на трехэтажных дачах, отделанных карельской березой и
обставленных павловской мебелью, с машинами непременно лучших иностранных
марок, напитками и закусками из "Березки", с квадрофонами,
видеомагнитофонами, поповскими сервизами и богемским хрусталем на каждый
день... С рублями, длинными, как портянки... Бриллиант получил подобающую
оправу.
Ирина стоит в проеме двери и глядит на него. Она переоделась четвертый раз
за этот вечер, теперь на ней был длинный, до пола, черно-красный, как бы
его назвать... Андрей не помнил, пеньюар, что ли? В общем, та штука, что
сейчас рекламируется в не наших журналах, как выходное платье и
Николаев Андрей
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Сертаков Виталий