всех домашних на ужин не в малую, а в большую трапезную, словно настал один
из тех праздников, на который съезжались родственники со всей округи. Был
он говорлив, много пил, никого не отпускал из-за стола, и вновь и вновь
рассказывал о своих злоключениях на континенте. Альдетта Мальдиана, по
словам Фалигота, покинула трапезную первой, потом разошлись и остальные.
Фалигот ушел к себе, лег спать, а утром его разбудили отдаленные крики.
Желая узнать, что случилось, он отправился на шум и в покоях племянницы,
альдетты Мальдианы, застал всех домашних. Альдетта Мальдиана неподвижно
лежала в своей постели, альд Каррагант сидел в кресле, закрыв лицо руками.
Рядом, на полу, валялся его кинжал, а у стены -- перерубленное пополам
тонкое черное тело змеи. Кто-то хлопотал над упавшей в обморок Элинией, в
углу, сбившись в кучку, переминались с ноги на ногу глонны...
обнаружил ее бездыханной, убил пытавшуюся ускользнуть змею и поднял шум.
Сбежались встревоженные родственники, увидели случившееся -- но не в их
силах было что-либо изменить. Никто и ничто не могли уже сделать
свершившееся не свершившимся, и бесполезным оказался привезенный из
соседнего селения лекарь... Ушел к себе и не показывался никому на глаза
альд Каррагант, гонцы с письмами отправились созывать родственников на
прощание с ушедшей альдеттой Мальдианой, и глонны готовили на кухне блюда
для поминальной трапезы, наэначенной на синий день недели, который можно
было назвать черным...
когда убирали на поле земляные клубни. -- Он вздохнул. -- Теперь уже не
узнать...
среди цветов, украшавших покои матери. Он мысленно застонал. Красота,
спутница добра, оказалась невольной пособницей зла...
бессильны что-либо изменить.
За что-о?!.
быстро зашагал по переходу и вдруг резко остановился: он не знал, куда
теперь спешить и что вообще делать дальше. Приготовления к похоронам шли
своим чередом и не требовали его участия. Что делать? Терзаться у гроба
матери? Метаться от стены к стене в своих покоях? Зайти к уединившемуся у
себя страдающему Карраганту? Но они никогда не были нужны друг другу, не
нужны и сейчас -- у каждого из них свое горе, и два этих горя не могут
слиться в одно, общее, объединяющее...
пережила уже утрату матери и отца. А теперь разразилась новая беда -- уход
тети, старавшейся заменить ей мать...
тишину перехода к покоям Элинии.
уходить, но тут дверь приоткрылась и на юношу взглянули печальные глаза
глонна.
сторону, сделав приглашающий жест. Когда юноша вошел, глонн показал на
распахнутую дверь соседней комнаты и направился к столику у окна,
уставленному чашечками и пузырьками с лекарствами. Сел, сложив лапы на
груди, и застыл, превратившись в темное изваяние иа фоне вечернего
сумрачного неба. Стараясь ступать как можно тише, юноша вошел в спальню
кузины Элинии.
как туша неведомого чудовища, затаившегося в ожидании жертвы. Кресла
кольцом сжимались вокруг обреченного стола, готовясь по какому-то
известному только им сигналу наброситься на добычу. Узкая кровать
беспомощно распласталась под потолком, уже собравшимся обрушиться и
раздавить и ее, и все другие вещи, единственным предназначением которых
было превратиться в груду расщепленных деревяшек и расплющенного,
искореженного металла. Сумрак вливался в спальню через большое окно,
похожее на застывший в беззвучном крике ужаса открытый рот, и был пропитан
запахом лекарств. Голова Элинии казалась вдавленной, втиснутой в белый
капкан подушки.
нахлынувшее вдруг наваждение. -- Ты спишь?
увидел, что глаза девушки открыты и ее неподвижный взгляд устремлен в
какую-то точку на завешенной ковром стене.
себя чувствуешь? Тебе уже лучше?
и когда раздался ее безжизненный голос, юноше показалось, что это
заговорила статуя.
каменное выражение лица.
выглядела кузина. Но он тут же подумал, что Элинию поили всякими
успокоительными отварами -- весь стол заставлен пузырьками! -- и мягко
произнес, положив свою ладонь на скрытую тонким покрывалом руку Элинии:
Элиния. -- Все уже прошло.
горечью подумал, что потрясение, пережитое Элинией, оказалось слишком
сильным, и ей не скоро удастся оправиться после этого удара.
-- Нам неведомы Его замыслы и мы не можем им препятствовать. -- Он помолчал
и, вздохнув, добавил: -- Закон Кармы, Элиния... Мама расплатилась за ошибки
прошлого существования...
ей воздалось теперь такой страшной мерой?.."
комнату через искаженный немым воплем зев окна, скрадывая очертания
предметов. Девушка вдруг повернула голову и Аленор даже в полутьме увидел,
как странно блеснули ее глаза.
и надтреснуто, и слышалась в нем какая-то странная нота. -- Как бы не так,
Аленор! Как бы не так! Все зависит именно от нас! Ты думаешь, Создатель
наказывает нас? Нет, он просто предлагает нам отрывок иэ театрального
представления и дает нам возможность действовать. Действовать, Аленор! И мы
уже сами вольны решать: действовать нам или нет? У меня была такая
воэможность десять лет назад, была! Но я выбрала бездействие! Сама,
понимаешь, са-ма выбрала бездействие, хотя могла воспрепятствовать, как ты
говоришь, замыслу Создателя.
голос разносился, казалось, по всему замку. Аленор никак не мог сообразить,
что она такое говорит... о чем она говорит?.. В соседней комнате раздался
какой-то звук: похоже, там открыли дверь -- испуганный криком Элинии глонн
счел за благо удалиться из покоев альдетты? -- но юноша почти не обратил на
это внимания, потому что кузина продолжала бросать в полумрак наполненные
каким-то, пока что непонятным ему смыслом, слова:
жизни? Нет, она расплатилась за мою ошибку. Мою, Аленор! Ты думаешь, ее
убила змея? Нет, Аленор, это я, я убила ее десять лет назад, убила еще
тогда и убила теперь. Я дважды убила ее, Аленор!
успокаивающее".
нее накрепко.
должна была сказать еще десять лет назад, но побоялась. Испугалась за себя,
а больше всего испугалась, что все вокруг пойдет наперекосяк. Жизнь у всех
нас пойдет наперекосяк! Я молчала десять лет, Аленор, и своим молчанием
позавчера ночью убила твою мать!
назад видела, как убивали твоего отца. Видела -- и промолчала!
может, целую вечность назад, носил какое-то имя, а теперь не знал, кто он и
где находится, и находится ли где-нибудь вообще. -- Рок довершил, что
Творец судил..."
сторон, из каждой трещины хлестал его неумолимый сбивчивый задыхающийся
голос, сыпался на него градом слов, и не было никакой защиты, никакого
спасения от этого голоса...
кустах, это было мое место... Никто не знал... что я там делала... никто
никогда не видел... А это так приятно... очень... и ничего не нужно... и
никто не нужен... Я и сейчас... да, я и сейчас, Аленор! И мне не нужны вы,
мужчины, с вашими... Я могу сама, да! Сама! И мне это нравится, да, с
Никитин Юрий
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Орлов Алекс
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия