отец не успел позаботиться о семье, вас ждет нищета. Вы ходили по улицам
Нижнего Города, Ильва? Вы знаете, как выглядит нищета, как она пахнет? Не
орхидеями, барышня, и даже не инчем...
вишни.
помогать вам.
дружбы к вашему отцу утвердил дядю ее налоговым инспектором. Во что
превратится ваша жизнь у человека, который благодаря вашему упрямству
перестал соответствовать должности?
есть обстоятельства, когда надо любовь запихать в рукав. Хотите, наместник
даст вашему милому должность при зерне и сыре?
молодого чиновника и попросим у него за должность три тысячи, а у
наместника мы получим ее даром! Половину мне, половину вам, а?
предложение, - если бы Шаваш не услышал за спиной своей, на дорожке,
шаркающие шаги. Секретарь заметался, но деться было некуда: слева беседка,
справа пруд. Шаваш стряхнул с себя опавшие лепестки и непринужденно вышел
из-за угла.
кавалером.
инициативу в свои руки.
в рукав Шаваша, - господин секретарь, да прогоните же вы его!
и пихнув ее в руки сводника, - ты слышишь, что сказала барышня?
Шаваш, - учти, что во время траура живых цветов не дарят.
гоголем поплыла по воде. Лепестки цветов опали и закачались среди
кувшинок.
Ишмик, - к барышне Ильве сватаюсь не я, а наместник.
кулаки, готовые подраться из-за девицы, к которой ни один из них не питал
никаких чувств. "Ладно, - подумал Шаваш, - Нан всегда сможет за меня
почтительнейше извиниться".
так казанок упустишь.
Барышня, не выпуская его рукава, затрепетал. Ах, матушки-пряхи! Сплетите,
сплетите сказку дальше: в самый безвыходный миг явился справедливый
чиновник, прогнал сластолюбивых злодеев и увез жену в столицу!
сцена в саду, возможно, кем-то подстроена; и что теперь наместник не
простит смелому секретарю сломанную корзинку, а столичному инспектору -
смелого секретаря.
тяжелогруженому овалу стола и синей траурной скатерти, на которой
церемонно толпились горшочки, мисочки, кувшинчики и плошки. Тут же стояла
подарочная корзинка Шаваша, и из нее, ножками вверх, свидетельствовала
почтение вдове маринованная курица и прочая снедь. Кроме животворной еды и
искусственных мертвых цветов ничего не полагалось приносить в дом, где
траур.
благовонием, от которого слегка кружилась голова.
опростаны и унесены. Ни словом не намекал он и на происшествие в саду, но
по оценивающему взгляду вдовы и по тому, как долго пришлось дожидаться в
гостиной, Шаваш понимал, что та выспросила у дочери все, что могла, и
примыслила все остальное.
ничем не напоминала тех столичных кумушек, которые, несмотря на
затворническую жизнь, держали в руках все нити политической борьбы, и на
женских посиделках обговаривали сделки мужей, по видимости не
встречавшихся друг с другом.
что те связи и привилегии, из которых и состоит капитал чиновника, утеряны
ею, быть может, безвозвратно. Вдова давно простила мужу многое: и
высокомерие, и ложь, и измены. Она понимала, что муж проводил время в
веселых домах не по влечению сердца, а по долгу службы: он ведь
принадлежал к окружению господина наместника, а в этом окружении отказ от
подобных забав считался первым признаком нелояльности.
настоянию наместника помолвку дочери с сыном начальника городского
кожевенного цеха, а своей смертью отдал дочь в лапы Вашхогу и поставил
вдову перед надобностью выбирать меж бесчестьем и нищетой.
запиналась, как школьник перед древней цифирью, и наконец велела во все
довериться будущему зятю. Зятю? Наместнику-то? Вдова чуть не заплакала от
досады, но потом сообразила спросить: какому зятю? И получила ответ: зять
молод и из столицы. Гадалка не подвела: если молодой секретарь посмел ради
дочери поссориться с посланцем самого наместника...
боги лукавы и неверны, - когда ошибаются, а когда и намеренно врут. И,
узнав о происшедшем в саду, бросила в курильницу дорогого приворотного
снадобья. Снадобье пахло тяжело и непривычно, но вряд ли молодой чиновник
поймет, чем пахнет - женщины куда больше мужчин знают о ворожбе.
не остывал, в несколько слоев ткани, и поминальное печенье с глазком
посередине. К абрикосовому варенью поставили чашки в форме абрикосовых же
цветов, и ложечки, отлитые в форме абрикосовых листьев. Внесли жаровню с
мигающими угольками - ночи были еще холодные.
вашего супруга? - спросил наконец Шаваш.
- смущенно пролепетала она.
утренние сплетни, уснащенные подробностями, припоминаемыми на женских
посиделках.
всхлипнула в конце концов вдова. У него теперь каждый день - как последний
в жизни. Даже муж стал бояться закрывать дела так, как он требовал! Он
никак не мог выдать дочь за Вашхога, он говорил, что наместника непременно
казнят!
приворожил наместника, а всех прежних друзей Вашхога норовит извести. Это
он расхвалил наместнику нашу дочь...
гимны к официальным годовщинам и похабные песенки. Феррида следил за
формой стиха, а не за содержанием, и формы были очень и очень недурны.
Песенка о коте и мангусте настолько пришлась государю по душе, что
Феррида, перепрыгнув несколько чинов, был назначен при дворе конюшим. Он
ушел с головой в дворцовые дрязги, но в плетении интриг оказался менее
искусен, чем в плетении словес. Господин Ишнайя без труда уличил
сочинителя в слишком беззаботных поборах и добился его высылки в Харайн. С
тех пор Феррида совершенно перестал писать официальные гимны.
что и другие, а лжет втрое больше других!
цену: неужто с ним не делятся?
желтых монахов. Вот они к аравану и ходили, - мятежник Кархтар до отец
Сетакет...