как будто нравилось в ней пачкаться. Киссур землю и мотыгу сразу
возненавидел, и притом был к ней мало привычен. В первый день он не
выполнил половины урока. То же повторилось и на следующий.
человек уважаемый, велел возместить недостающий урок палками. На четвертый
день Киссур остался в бараке, сказав, что палки вещь позорная, а копаться
в земле еще позорней. Тогда его спустили в каменный мешок и крикнули, что
воды в мешке довольно, аж по пояс, а больше бездельникам ничего и не
полагается.
решил, что он смирился.
хозяйский сад, связали цепочкой и повели через стены и ворота почти к
самой вершине горы. Нужно было срубить старые дубы и еще кое-что: госпожа
Архиза хотела в этом месте прямую аллею и павильончик рядом. Киссур махал
топором до полудня, а потом сел передохнуть и глянул вниз.
миру, но миру, отличному от нашего. Вода в фонтанах стремилась вверх, а не
вниз; ручные белки и олени бродили, как в золотом веке; на деревьях зрели
расписные яблоки, а многочисленные озера, сверху, были как зеркала: сад
умножался в них тысячекратно и становился безграничным. О, сад! Чтение
услаждает лишь слух, живопись услаждает лишь зрение. Сад же, подобно самой
жизни, действует на все чувства сразу: благоухают цветы, шепчут струи,
рука скользит по шелковой траве...
полянку выехало несколько всадников, и впереди - женщина: в золотые косы
вплетен жемчуг, алое платье заткано серебряными пташками.
его кнутом: хотел показать перед хозяевами усердие. Киссур вскочил,
поглядел на топор в своей руке и подумал: "Экий хороший топор!". Поглядел
на кнут в руках надзирателя и сказал:
размахнулся и, швырнув топор, попал надзирателю поперек шеи. Надзиратель
упал на траву, дрыгнул ножкой и умер. Обух у топора был очень широкий,
рана развалилась, топор подумал и выпал из шеи.
алом платье подъехала ближе. Киссур опустил глаза: ему было мучительно
стыдно за тряпье, в которое он был одет.
признаться, не хотел так скоро мстить, но и не мог стерпеть такую
несправедливость на ваших глазах.
отменный столичный выговор. Она махнула рукой, - Киссура увели и заперли в
подвале господского дома.
Она была женой начальника лагеря. Было ей лет сорок, но она была все еще
очень красива: с тонким станом, высокой грудью, чудными пепельными
волосами, с бровями, похожими на летящий росчерк пера; руки ее были,
правда, несколько грубоваты.
вызывая восхищение посетителей утонченностью и образованностью. Была,
однако, женщиной рассудительной и на красоту свою смотрела как на капитал,
который надо вложить в дело; денег не швыряла. Капитал уже несколько
поблек, когда один из посетителей, господин Айцар, выдал ее замуж за
довольно ничтожного человека, господина Ханду. Архиза похлопотала и
выискала мужу его нынешнюю должность. Кроме того, муж с радостным трепетом
обнаружил, что богатство его жены гораздо изрядней, чем ему
представлялось, и не лежит в сундуках, а вложено весьма прибыльно. Жену
свою он любил до безумия.
заправляла всем в лагере, а муж только ставил подписи.
жены совета: что делать со вчерашним убийцей?
странное дело. Никаких постраничных обвинений не предъявляли, сослали как
слугу господина Ишнайи, за день до опалы принятого на службу. А между тем
выговор у него отменный... Знаешь ли ты, что никто ничего не слыхал о сыне
Ишнайи и его товарищах? Как бы этого мальчика не хватились в столице через
год-другой.
вертлявому Мелие - отставка. Однако то, что она говорит о мальчишке, может
быть, и правда."
Ишнайя провинился, но при чем тут другие? А за что наказан министр?
молчать".
переписанный, чрезвычайно порадовал госпожу Архизу: какой отменный почерк!
Госпожа поручила ему выправить докладную записку - не только почерк, но и
слог оказался отменный.
Киссур постарался. Господин Ханда прочел бумагу, усмехнулся и велел
переделать все заново. То же случилось и со второй бумагой. Третью бумагу
Ханда, поморщившись, принял. Один из секретарей Ханды полюбопытствовал,
так ли плох новый писец. Ханда с досадой ответил, что все три бумаги
составлены безупречно, но для юноши будет много полезней, если он не будет
задаваться.
секретари. Вскоре супруги уехали в город и секретаря увезли с собой.
гости, изысканное угощение. Дамы ездили на богомолье и вместе пряли
шерсть. Мужчины, цвет общества, славили добродетель и ум
красавицы-хозяйки. Киссур, хорошо одетый, со своим столичным выговором и
образованием, был всеми отмечен.
мысль ужаснула его.
безотчетно воспринимал по образу и подобию своей матери. Несмотря на весь
столичный лоск и тонкое обращение, Киссур детство все-таки провел в горном
замке, а в столице многое пропустил мимо ушей.
сидят за бумагами, а жены собираются в тростниковые хижины прясть шерсть.
Это оказалась очень полезная традиция: чиновники не встречались друг с
другом по видимости, а жены вместе пряли шерсть, и много было такой шерсти
напрядено, что у самого Парчового Старца голова пошла бы кругом. На эти
посиделки женщины приводили детей; а дети - своих товарищей из лицея.
Потом стали приходить жены таких людей, которые уже и чиновниками-то не
были, и установился совершенно особый тон: люди радовались жизни, и других
радовали.
на посиделках не бывал. И зря не бывал. Ибо, скажем прямо, если бы он на
этих посиделках бывал, то он и к Западным Землям поплыл бы на год раньше,
и вернулся бы героем, и сейчас был бы крупным чиновником, - может, даже
начальником Западных Земель.
место ставила интересы дела. Интересы дела требовали уважения к
общественному мнению, а общественное мнение полагало, что жене равно
необходимо и иметь любовников и говорить о добродетели, так же как мужу
равно необходимо брать взятки и говорить о справедливости.
что Архиза была замужем и честной женщиной, и муж ее подарил Киссуру
жизнь. Он подумал, что если выдаст себя хоть нескромным взглядом, то
Архиза его тут же прогонит: а эта мысль была нестерпима. Он стал избегать
званых вечеров.
немыслимым целомудрие в человеке из окружения Харрады. Неужели этот
столичный чиновник даже в несчастии пренебрегал провинциалкой! Поначалу
она просто заигрывала с ним, но, видя холодность его, встревожилась.
Постепенно прихоть ее превратилась в опасение, что она уже слишком стара.
Она гляделась в зеркало, плакала, даже звала гадалку, и однажды сказала
самой себе: я думала - это последнее увлечение, а это - первая любовь.
был мирским братом при монастыре Шакуника и одним из лучших тамошних
колдунов. Киссур немного сошелся с отцом Адушем. Он и не подозревал, что
этот человек - отец той черноволосой девочки, что всегда так быстро
приносила ему документы в Небесной Книге.
теплую Иниссу, а с началом весны его потянуло обратно в Харайн.
ходил с ними на поля. Он думал, что будет непривычен к огородной работе,
Лукьяненко Сергей
Суворов Виктор
Марко Джон
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей