берегу, с великим трудом расталкивая плотную, как смола, воду.
грациозная, сильная, тонкая в поясе и с широкими бедрами, что удивительно
точно переходили в длинные ноги, приспособленные для долгого и умелого
бега. Ложбинка вдоль спины, как змея, изгибалась при каждом шаге, и от
этого движения у Томаса сердце едва вовсе не остановилось.
мысль. А женщина вышла на берег, кусты сомкнулись за ее спиной. Томас
отвернулся, чувствуя, как сразу потемнело в глазах, вода стала теплой, как
похлебка, а его толстым слоем покрывает корка соленого пота и грязи.
грязь, но и клочья кожи, и наконец решился выйти на берег, его одежда,
разительно изменившая цвет, была разложена на камнях. Солнце жгло с такой
силой, что над тканью дрожал, вздымаясь, сильно прогретый воздух.
зашел за кусты. Яра, уже одетая, сидя на валежине, чистила ему панцирь. В
ее руках он уже блестел, а поворачивала его с такой легкостью, словно он
был из легкой кожи.
золотые волосы торчали во все стороны, в синих глазах было смятение. Он с
неловкостью развел огромными руками.
гребешок хватает с собой первым...
Яра обожжет о его уши руки.
неведомой воле, начало расслабляться, словно плавало в теплой ласковой
воде. Зубья замедленно перебирали его волосы, раскладывали на пряди,
проходили снова, укладывая по-другому. Кожа на голове стонала от сладкой
истомы, волосы льнули к ее пальцам.
топор на стол с дорогой посудой:
дымок. Яра со вздохом отступила на шаг. Они находились на берегу речушки,
солнце нагревало головы. Волосы Томаса уже почти просохли.
Неприятный голос проревел:
другой стороны, исчезла. Калика продрался сквозь кусты, через плечо уже
повесил мешок с жалкими пожитками. Зеленые глаза подозрительно обшарили
лицо молодого рыцаря:
пешими не ходят.
холодным и неприятным:
окрестности. Томас торопливо оделся, догнал. Он чувствовал себя так, будто
его окунули в прорубь.
избегала встречаться взглядом, быстро пошла вперед.
всех купит, такой богатый, князь разгневался и велел запереть его в
погреб. Пришлось его женке, Моряне Путятичне, переодевшись мужиком, ехать
выручать своего дурня. Ну, побила княжеских дружинников в борьбе, в
стрельбе из лука, конной скачке. А вместо дани взяла пленника из погреба,
чтобы, значит, развлекал ее и тешил в дороге... Есть женщины в русских
селениях, Томас!..
встречал еще.
тьмутараканского.
убудет?
узнавали, где что деется?
Смотрели не в пляшущие языки пламени, как часто сидят подле огня мужчины,
а в огромное блюдо, что лежало на полу. Расписные цветы по ободу,
диковинные птицы -- рисунок прост, трое собравшихся лишь одаривали
пренебрежительным взглядом, видали работы мастеров, не простого люда, -- а
вот странная матовая поверхность заставляла морщины на лбу взбираться одна
на другую.
Великий Изгой, эта капля огненной крови их древнего бога Рода? Творитель
один, а тот, кто в состоянии придумать что-то еще, по словам Изгоя,
становится вровень с самим Родом, богом богов, творцом всего сущего, и его
по-праву называют со-творителем. Самая опасная ересь, ибо человек -- всего
лишь раб, это надо вдалбливать в мозги и души.
Цивилизацию творим, целые народы из грязи да дикости тащим! А что где-то в
глуши придумало нечто новое по мелочи...
если бы такое и удалось им, то это была бы целая гора из дорогих зеркал,
старой бронзы, золота и редких камней.
подзаборный. Что за народ, что за народ... Русичи, говоришь?
решалось: быть или не быть новому народу. Тогда они проиграли, из Тайной
Семерки кто-то вовсе погиб, такие ходили слухи. Новый народ теперь топчет
землю, строит города, но еще больше пьет, дерется, спит да чешется, а
ежели и сотворит что невиданное, то тут же и загубит так гадко, что и
придумать трудно.
словно опомнившись, с озорной усмешкой положил на блюдо. Яблоко
покатилось, стукнулось, должно бы замереть, но покатилось по кругу, за ним
оставался бледный размытый след. Мелькнуло красные искры, вроде бы что-то
пробежало...
дымной быстро исчезающей дорожке изображение, третий наблюдал с озорной
усмешкой. Когда двое старших уже утомились, легонько толкнул яблоко. Оно
пошло поперек, оставляя все ту же дорожку. Несколько раз пробежало по
блюду, заполнило серебристым туманом. В глубине начало проступать четкое
изображение.
проступило зеленое. Вырисовался лес. На поляне сидели у костра трое:
крепкий молодой мужчина с красивым мужественным лицом, сгорбленный, словно
в печали, мужик средних лет, а по ту сторону костра штопала платье молодая
женщина. За их спинами блестели разобранные доспехи, меч, небольшой щит,
вспучивались два мешка.
переворачивал добычу, можно было рассмотреть могучие мускулы. Двигался он
с ленивой грацией, синие глаза смотрели остро. Старший ощутил холодок: он
не любил таких людей. Говорят мало, поступают быстро и круто, нетерпимы к
себе и к другим. С ними не договоришься, нельзя пойти на компромисс,
сделку.
остановить.