саламандричьи окорочка. Как там говорила Селе - "голод утоляет на
сутки, сил прибавляет, ну и мужское естество взбадривает, конечно..."
через медленную, в ошметках тумана реку. Левый берег ее был полной
противоположностью правому - суровые каменистые холмы, никаких лесов,
чахлые деревца жались друг к другу, будто солдаты отступающей армии,
отбившиеся от своих и окруженные врагами.
обращаясь.
живописный, разукрашенный всеми видами степной флоры, прямо-таки
звенящий полчищами цикад. Войдя в овраг, мы уподобились бы потоку в
жестком русле или колесу в глубокой колее - только вперед либо назад,
и ни шагу в сторону. Дорога же по кромке оврага осыпалась, и путник,
отправившийся поверху, так и так оказался бы внизу - но со сломанной
шеей.
ничего не сказала. Хостик и к'Рамоль привычно пристроились сзади.
лаковой полоской лежало полуденное небо, каменистые склоны уходили
круто вверх - овраг боролся за право называться ущельем. Над порослями
диких цветов вились бабочки всех семейств, всех отрядов, я в жизни не
поверил бы, что такое возможно. Прежний-я, различавший оттенки цветов,
умер бы на месте от восторга, прыгнул бы в траву с сачком наперевес,
кинулся, не боясь расцарапать голые ноги...
может лицемерно вздыхать о ребенке, которым был когда-то, - пацан-де и
чище был, и светлее челом, и талантливее, и благороднее... Да, Шакал?!
всего лишь железный болван с навыками рукопашного боя. А тот, в
коротких штанишках, - тот был подарком этому миру, чудом, такие, как
он, не в каждом поколении рождаются, и если бы тот бедный мальчик
дожил до совершеннолетия - кто знает, каким был бы сегодня этот мир...
могилой!
одновременно вскинул руку Хостик.
Змеиное тело, струящееся в траве, спешащее уйти подальше с нашей
дороги...
заметная среди камней дорога.
спокойствие было искусственным. - Штук двадцать... засада.
поворота.
таких тварей, даже в сравнении с карликовыми крунгами они
представлялись экзотикой.
задние лапы. На очень больших ежей - посмотрел бы я на крунга,
пожелавшего изготовить шипастый шар из шкуры такого ежика. Головы
существ сливались с туловищем, морды казались не то чтобы
человеческими - кукольными, причем вместо глаз мерцали различимые
черные бусинки. Спины и затылки были покрыты сплошной порослью иголок,
каждая сошла бы за хороший клинок.
незащищенным местом у противника является живот - а бить сверху по
шипастым головам представляется малоэффективным.
Смерть. Бить буду на поражение - Хостик должен поспевать, чтобы ни
один из бедных ежиков не ушел в мир иной от моей руки. Только от
Хостиной.
согласно давнему княжескому указу все дороги считаются общественными,
поселяне обязаны пропускать путников через свою территорию, а если они
отказываются - то не поселянами их следует считать, а дикими
племенами, и обходиться соответственно... Я понятно говорю?
все менее определенной - мой клинок был ненамного длиннее их иголок, а
у парочки особей, пожалуй, иглы были совсем как мой меч.
стоявший на левом фланге, попытался достать отступающего к'Рамоля.
Прыгнул вперед, крутнулся волчком; иглы веером рассекли воздух, лошадь
Рама взвилась на дыбы, на лице всадника обозначилась паника:
Сале...
шубы чуть не снесла его с ног. Прочие будут покрепче - вон у ежа-
предводителя ножки как пни, такого и таран не снесет!
их много, перегородили ущелье, от железного лязга уши закладывает...
путь, я герой, а не охотник на железных ежей... Кстати, если бы ежики
кинулись на нас, как собирались, из засады - поход мог бы уже и
закончиться. Во всяком случае, без потерь мы бы не ушли.
забодать меня; иглы с его загривка нацелились мне в лицо. И как они
только таскают на себе такую груду железа?!
мирный исход.
кувырком - на это стоило посмотреть. Коротенькие ножки мелькнули в
воздухе; завизжала Сале - девчонка совершенно не умеет собой
владеть!.. Я ушел от двух десятков падающих клинков; за спиной
застучали копыта - к'Рамоль покидал поле боя, и правильно делал. Еще
бы эвакуировать Сале...
- и незащищенная полоска живота на расстоянии клинка.
приземлился уже на четвереньки, скорчился, прижимая к животу маленькие
трехпалые руки, сделал попытку свернуться клубком.
оказалась покрыта костяными чешуйками; Хостик хладнокровно всадил свой
стилет в едва приоткрывшуюся щель. Я отпрыгнул.
Ежам просто негде было развернуться; я рубил и рубил, двигался "между
секунд", Хостик исправно колол и колол стилетом - но противник давил
числом, грохотало, как в кузне, как в брюхе железного дракона, меня
оцарапали раз и другой, пока несерьезно, но ситуация все более
напоминала бойню.
потому что шкура на щеках была гладкая, без морщин, а бусинки-глаза
совсем глупые, как у щенка. Еж напряженно смотрел куда-то мне за
спину, я ткнул мечом, не оборачиваясь, некогда мне ворон ловить...
Противник отступал, но не в панике - выглядело это так, будто отважные
ежики вдруг вспомнили, что на печке осталась кастрюля с молоком.
толстощекую ежиху в окружении тающих в воздухе ежат. Ежиха неуловимо
напоминала Сале - может быть потому, что покровы иллюзии спадали;
через секунду на месте ежихи стояла некрасивая женщина, прижимающая к
груди воздух, и глаза у нее были круглые, перепуганные и радостные
одновременно.
друга. И объяснить, какая она молодец, как здорово соображает и как
умело реализует удачные идеи... Но в этот момент Хостик расхохотался.
и смех его эхом прыгал от стены к стене. Знаменитый голос Хостика,
который, однажды услышав, вовек не забудешь. Голос, обращавший в
бегство орды разбойников, голос, из-за особенностей которого Хоста
почти все время молчит.
зажала уши ладонями - и я с опозданием сообразил, что до сих пор Сале
Корнев Павел
Корнев Павел
Жюль Верн
Сертаков Виталий
Шидловский Дмитрий
Пехов Алексей