сильным и выносливым, но и необыкновенно послушным.
размерах малиновому кругу. И казалось, что он не летит, а парит бездвижно
посреди бесконечного Пространства, в самом центре его, что все и вся
вертится вокруг него, что бесчисленное множество звезд, туманностей,
галактик, квазаров, пульсаров, коллапсаров и прочего межзвездного
хозяйства свернулось в сверхгигантскую спираль, закружилось в исполинском
вихре... а потом эти частички Мироздания, словно одухотворенные существа,
в которых вселился невидимый, но всевластный ужас, вдруг бросились от него
врассыпную, бросились со скоростями, близкими к скорости света, и он
остался в пугающе светлой незаполненной ничем бездне один. Один на один с
надвигающимся малиновым кругом Барьера.
зажмурил глаза. И принялся считать:
нужды. Двумя руками он вцепился в рычаги переходника, и руки невольно
задрожали. Тело напряглось, одеревенело.
единой лишней мысли. Не должно было быть ни прошлого, ни настоящего, ни
будущего. Все существовало только в эти мгновения, и всем было - он сам и
малиновый Барьер.
чудовищная по размерам стена беснующегося пламени полыхала по всему
Пространству, оставляя ослепительно белый свет Предбарьерья позади. Табло
пульта высвечивало скорость: двести девяносто девять тысяч восемьсот сорок
километров в секунду. Малиновое пламя рвалось к лицу, телу. Языки его
охватывали невидимую прозрачную капсулу и лишь совсем немного не доставали
до находящегося в ней. Защита работала. Работала, несмотря на то, что эта
старая развалюха была списана из Флота пять лет назад и ни один нормальный
космолетчик ни за какие посулы не отправился бы на ней к Барьеру.
было еще рано. Пока рано! Через миг будет поздно!
он, почти не вдумываясь в смысл произносимого, не отрываясь от созерцания
чего-то невидимого в бушующем огне, чувствуя, как сердце сжимается в
тисках. - Ноль!!!
пламя, и ослепительный свет, и ощущение стремительного полета и
одновременного парения в центре Мироздания, все!
холодном поту, дрожащий, усталый... Но слабость была временной. Иван это
знал. Стимуляторы делали свое дело в организме. Иначе бы его давненько не
было на этом свете. Иван вздохнул, провел ладонью по лицу. Все! Он в
Осевом измерении! Барьер позади!
этот раз будет отведено ему незримыми силами на отдых. Но надо было
использовать каждую секунду. Включать обзор в Осевом было бессмысленно -
экраны не работали в нем, прозрачность высвечивала лишь мрак - черный,
беззвездный.
помнил, несмотря на то, что все последующее вымыло из его памяти, оставив
лишь смутные какие-то ощущения вины, тяжести, да лица двух или трех
погибших на Гадре товарищей. Все запомнившееся совершенно не связывалось.
Иван старался просто не думать, мало ли чего могло привидеться в Осевом -
те, кто задумывался, сходили с ума, бросали работу в Пространстве.
будут даны, пусть бы и в награду за предбарьерное напряжение. Но Осевое
распорядилось иначе.
старинного и проржавевшего сейфа. Он не стал оборачиваться, Он знал,
лучшее, что можно было сделать, это не реагировать ни на что... если,
конечно, получится.
много, казалось, что шагавший идет не по небольшой капсуле, а по какому-то
длинному и пустому, а оттого гулкому, коридору. Иван закрыл глаза. Зажал
их сверху ладонями. Но все было напрасно, он это прекрасно знал, ибо в
Осевом было видно и с закрытыми глазами, в Осевом действовали свои законы.
осязательных галлюцинаций и еще чего-то, чему в земных языках нет
названия. Он знал, что каждое произнесенное им слово будет лишь усугублять
ситуацию, что он притянет призрака к себе, что потом будет невозможно от
него избавиться... Но молчать он не мог.
же!
кончика носа до кончиков ногтей. Она смотрела на него своими печальными
светлоголубыми глазами, и в них светился немой укор. Русые волосы волнами
спадали на плечи, растекались по ним, прядями свисали ниже - она всегда
любила ходить с распущенными волосами. И волосы и глаза у нее были
русалочьи.
сжимающей подлокотник кресла. Он почувствовал тепло ее кожи.
всегда и все прощала, Иван. Зачем ты кричишь на меня? ..
оторвать своей руки от подлокотника.
ты меня любила, уходи, я тебя очень прошу! Не надо этих встреч! ...
прошептала еле слышно:
как я ее ждала! Ты почти год не выходил в Осевое, я уже не знала, что и
думатьбольше всего боялась, что тебя списали из Флота и никогда не пустят
в Пространство. Знаешь, как мне было тяжело...
прикосновения, ты можешь меня погладить, обнять... Ну же, не будь
безжалостным и черствым. Я так тебя ждала!
подземелий на поверхность. Он начинал дрожать и задыхаться. Всего этого
невозможно было терпеть.
них. Но не надолго. Почти сразу же приподняла лицо - на ее глазах были
слезы. - Иван, не гони меня! Приласкай, я тебя прошу! Ты не представляешь,
как мне холодно и неуютно здесь, среди этих теней и призраков. Я не могу
среди них оставаться! Забери меня! Прижми меня к себе, прижми как можно
крепче! И не выпускай, не отдавай меня никому!
Она рыдала, ее тело сотрясалось от нервного, прерывистого плача. Иван
чувствовал на руках сырость ее слез.
в голову ударил колдовской запах ее густых чистых волос. Он задрал
подбородок, голова кружилась. Но он понимал, краешком действующего и в
этой обстановке сознания, что все вокруг мираж, что это выверты Осевого
измерения.
этим глазам?! Это же были ее глаза! Ее лицо! Таких не найдешь нигде в
Пространстве. Это же была она-настоящая, живая, теплая, влекущая. Губы ее
были полураскрыты и влажны, они поблескивали.
какая это все нелепица, зачем она нам?! Ладно! Я опоздала включить
переходник у Барьера, понимаешь?! Вот и все! Те, кто говорил, будто я
погибла на выходе из сверхпространственных структур, все врут! Откуда им
знать! Я не выжала эти проклятые рычаги, чтоб было пусто тому, кто
конструирует эту пакость! Вот и все! Меня занесло сюда, понимаешь? Я
теперь здесь! Среди теней! Но я не хочу оставаться среди них, забери меня
отсюда! Я живая, Иван! Потрогай, ну!
его ладонью пробежала нервная волна. Он прижал ее к себе и стал гладить,
целовать в щеки, лоб, губы. Она была живая, гибкая, легкая, трепетная,
самая настоящая Света, его жена, еще бы, ему не знать своей жены! Он знал
ее до каждой впадинки на теле, до мельчайшей морщинки на чистой и упругой
коже. Это была она! Ивана охватило упоение. Он опять начал дрожать, но уже
Володихин Дмитрий
Маккарти Кормак
Пехов Алексей
Фазиль Искандер
Посняков Андрей
Вронский Константин