Чтение 19–й страницы книги ~Приговоренный~

не мог, и я ничего больше не слышал. "Я чист, чист! - вопил Гарри Шледер.
- Я чист чистотой феникса!"

Я видел лодку, видел лежащий на ее дне парусиновый сверток, видел
широкую спину киклопа, наклонившегося над мотором.

Крепко упершись ногами в ржавый металлический борт, я двумя руками
навел пистолет на Юлая. "Я чист! Чист!" Я увидел темное пятно на
клеенчатой куртке, очень точно определяющее очертания его левой лопатки, и
решил стрелять прямо в пятно. Я должен убить Юлая сразу. Он должен умереть
сразу и молча. Он владел тайной слов-ключей, слов-детонаторов, и я не
горел желанием узнать эту тайну. Я не хотел услышать слова, сочетания
которых несут мне смерть. Я не хотел прочесть их по губам умирающего.

Если Юлай будет только ранен, он обернется и увидит меня. Он
закричит.

Я знал одно: Юлай должен умереть сразу.

"Мое имя смрадно более, чем имя жены, сказавшей неправду мужу!.."

Я чувствовал бешенство. Бешенство и ненависть. Ненависть ко всему
живому. Всю жизнь я зависел от каких-то случайных людей, больше этого не
будет!

Я нажал на спуск.

Юлай упал после первого выстрела.

Я подумал: мне повезло! Но он вдруг тяжело приподнялся на локте, он
попытался повернуть голову.

"Мое имя смрадно более, чем птичий помет днем, когда знойно небо!.."

Он попытался повернуться.

"Мое имя смрадно более, чем рыбная корзина днем, когда солнце палит
во всю силу!.."

Я вдруг понял, что испытывал Одиссей, привязанный веревками к мачте,
Одиссей, слушающий сирен. Их песни убивали, они тоже, наверное, были
набиты словами-ключами; правда, Одиссей был привязан.

"Господи, господи, господи, господи..."

Я боялся, что вдруг заклинит плейер, или откажет пистолет, или киклоп
соберет все силы, повернет голову и уставится на меня единственным глазом.

Я не хотел этого.

Для надежности я добил Юлая тремя выстрелами в голову и только тогда
стянул наушники.

Шум наката.

Жалобный писк чаек.

Запах ржавчины, гнили, разложения. Шлепки и шипенье волн.

Киклоп, лицом вниз, лежал на дне лодки.

Таинственная комбинация умерла вместе с ним, но разве не мог их знать
кто-нибудь другой?

Бешенство ушло.

Я не чувствовал ни тревоги, ни злобы, ни далее страха, одну
усталость. Юлай не был ко мне жесток, он просто делал свою работу. Все мы
рано или поздно платим за риск.

Примерившись, я спрыгнул с танкера в лодку и выбросил за борт
парусиновый сверток. Нелегко его будет отыскать на грязном дне свалки,
если кто-то захочет этого. Туда же, в мутную воду, я опустил пистолет с
наушниками. Потом притащил с танкера обрывки проводов и пару ржавых
болванок, это помогло мне отправить на дно киклопа. Я старался не глядеть
на его лицо, будто таинственные слова-ключи действительно могли запечься
на его губах.

Остались лодки.

Их было две.

Я вывинтил кормовые пробки - достаточно, если они затонут прямо
здесь. Я не думал, что их будет кто-то разыскивать.

Потом я поднялся на борт танкера и закурил.

Что дальше?

Меня мучили сомнения.

Убив Юлая, я обрезал все концы. Теперь я должен бояться всех -
полиции, доктора Хэссопа, алхимиков. Теперь я должен ограничить словарный
запас, бояться незнакомых книг, не перечитывать уже прочитанное,
отмахиваться от газет. Все в мире полно меняющихся неожиданных сочетаний.
Я должен отказаться от телевизора, от радиоприемника, не допускать встреч
с незнакомыми людьми... Короче, я обречен на судьбу Беллингера.

У меня это не получится, подумал я. К тому же, слишком много людей,
которым бы хотелось со мной счесться...

Приговоренный...

Я курил и смотрел на темную, колеблющуюся под бортом воду. Потом
поднял голову.

Утренний океан лежал передо мной темный, бесплотный, но на востоке,
под тучами, клубящимися над темным пространством, пылала узкая голубая
полоска. На нее было больно смотреть. Ее чистота резала глаза, томила,
жгла душу.

"Господи, господи, господи, господи..."

Чего я хочу?

Взбежать, наконец, по косогору? Коснуться синевы?

К черту! - сказал я себе. Время бесед с Богом еще не наступило;
тянется долгий вечный спор с Дьяволом.

Я встал.

Я сплюнул за ржавый борт.

Хватит, Эл. Ты сошел с ума. Какие беседы с Богом?

Глянув последний раз на темную воду, все еще пускавшую пузыри, я
побрел по ржавой наклонной палубе танкера. Мне предстоял долгий день, мне
предстояла долгая бессонная ночь за рулем машины. Я не знал, длился ли это
еще мой отпуск или я, плюнув на все, давно вернулся к своему ремеслу, но
что-то ныло и ныло в душе, ныло и ныло. А вот тело, как это ни странно,
пожалуй, было готово к действиям.

г========================================================================¬
¦ Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory ¦
¦ в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" ¦
¦------------------------------------------------------------------------¦
¦ Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент ¦
¦ (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov ¦
L========================================================================-