поступало ли на мое имя донесений от Кравайчука. Поступало. Как и
следовало ожидать, никаких инцидентов в сфере американской части проекта
"Арес" не было. Впрочем, штатники с исключительной вежливостью благодарили
за предупреждение, обещали увеличить охрану занятых в проекте лиц и
выражали надежду, что мы найдем возможность делиться с ними результатами
следствия, если эти результаты, с нашей точки зрения, затронут интересы
Североамериканских Штатов. На версии "Арес" можно было ставить крест.
ушел, а я двинулся к лингвистам. И тут все было худо. Слова "омон" не знал
никто. Компьютерная проработка термина показала, что скорее всего, он
является аббревиатурой, и мы обнадежились ненадолго - но когда комп начал
вываливать бесчисленные варианты расшифровки, от вполне еще невинных
"Одинокого мужа, оставленного надеждой" и "Ордена мирного оглупления
народов" до совершенно неудобоваримых, я и оператор только сплюнули, не
сговариваясь; а если еще учесть, что аббревиатура могла быть иностранной?
Словом эта нить тоже никуда не вела.
никто не подошел.
а встать - лучше сдохнуть. Очень трудный был день, металась везде, как
савраска - искала, не надо ли кому дров порубить.
больше не будем.
называется, на хозяйство. Даже в долг; у других считала себя вправе
одалживать, у меня - нет. Могла обмолвиться, что в доме есть буквально
нечего, и тут же закатить мне царский обед или ужин; а сама, сидя напротив
и поклевывая из своей тарелочки, сообщала между делом, что денег осталось
в обрез на два дня, и если какое-нибудь "Новое слово", например,
задержится с выплатой гонорара, то клади зубы на полку - и у меня кусок
застревал в горле, хотя готовила она всегда сама и всегда прекрасно.
Однажды я попробовал молча запихнуть ей под бумагу на письменном столе
двухсотенную денежку - поутру, уже на улице, обнаружил эту денежку в
кармане пальто. Чуть со стыда не сгорел.
литературном отделе "Русского еврея". И что ценно - не надо каждый день в
присутствие ходить. Забежал разок-другой в неделю, набрал текстов - и
домой.
рассказывать, Саш.
заключаются. Одно время, когда эта черта лишь начинала проступать в ней -
в первые месяцы не было ничего подобного - мне казалось, она нарочно.
Потом понял, что иначе не может, в этом она вся. Сознавать то, что жизнь у
нее не малина, я должен, конечно, но знать что-то конкретное мне ни к
чему, ведь все равно я не могу помочь, а она и затруднять меня не хочет,
она сама справится... Иногда мне чудилось, что я падаю с ледяной стены;
цепляюсь, тщусь удержаться, в кровь ломая ногти, и не могу - скользят по
полированной броне.
извини. Тут у меня, как снег на голову, сыплется Януш Квятковский -
помнишь, я рассказывала, редактор из Лодзи. Это не люди, а порождения
крокодилов. Утром звонит и говорит что вылетает. Тут у него дела дня на
три в фонде поддержки западнославянских литератур, так, чем платить за
гостиницу, он мне сообщает, что остановится у меня, и вот мы, старые
друзья, наконец-то как следует повидаемся. В ноябре он был тут проездом,
виде, что две комнаты... Вечером объявится, представляешь?
нездоровится, и в доме шаром покати. Ты не мог бы купить какой-нибудь еды?
объяснять. Через часок я отъеду.
оставь их, я ему дам а эти три дня. Не сидеть же мне у двери, звонок его
слушать...
шаркая каблуками об асфальт, почти подбежал к своему авто. Ключ въехал в
стартер лишь с третьей попытки. Мотор зафырчал, заурчал. Я едва не забыл
дать сигнал поворота. Вывернул на Миллионную, просвистел мимо дворцов,
мимо Марсова Поля, и вписался в плотный поток, бесконечно длинной,
членистой черепахой ползущий по Садовой на юг.
Давным-давно прорабатываются проекты перевода индивидуального транспорта
на силовую тягу, на манер воздушных кораблей - дорог не надо, бензина не
надо, шума никакого, выхлопа никакого, скорость по любой открытой
местности хоть триста, хоть четыреста верст в час. Но это потребует
полного обновления всего парка - раз, чрезвычайно затруднит дорожный
контроль - два; к тому же, автомобильные и путейские воротилы
сопротивляются, как триста спартанцев - три; ну а четыре - нужно по
крайней мере впятеро уплотнить сеть орбитальных гравитаторов. Тоже дорого
и хлопотно. А пока суть да дело - ездим, воняем, пережигаем драгоценную
нефть, сочимся сквозь капиллярчики магистралей.
быстрее.
любовь с этим Квятковским. Впрямую она не рассказывала, но по обмолвкам,
да и просто зная ее, можно было догадаться. Две комнаты, надо же! А
кроватей? Хотя в столовой стоит оттоманка... Или она ему постелет на
коврике у двери?
тормоза. Громадная тень автобуса, содрогаясь, нависла над моей фитюлькой и
тут же пропала далеко позади.
Что называется, бог спас.
последняя возможность вернуться к тому, кого она до сих пор любит?
относится или, тем более, когда-то его любила, человек этот сразу вырастал
в моих глазах. Даже не видя его ни разу, я начинал к нему относиться
как-то... по-дружески, что-ли; уважать начинал больше. Не знаю, почему.
Наверное, подсознательно срабатывало: ведь не зря она его любила.
Наверное, нечто сродни тому, как сказала в Сагурамо Стася о Лизе и Поле,
уж не знаю, искренне или всего лишь желая мне приятное сделать - о, если б
искренне! - "родные же люди". Просто сейчас я психанул, потому что слишком
неожиданно это свалилось. Слишком я передергался за последние сутки, да и
за Стаську переволновался - то она чуть ли не босая по холодным лужам
шлепает, то ночью не отвечает... да и вообще - отдаляется...
наверное, переводы на русский.
побольше...
хранения две аппетитнейшие бутылки марочного "Арагви", которые подарил нам
на прощание Ираклий. Я их отсюда даже не забирал - знал, что нам со Стасей
понадобятся. Вот, понадобились.
редко... пусть она будет счастлива без меня. Я хочу, чтобы - ей - было -
хорошо!
а вот прижилось, и даже русского аналога теперь не подберешь; впрочем, как
это вопрошал, кажется, еще Жуковский: зачем нам иноземное слово "колонна",
Суворов Виктор
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Володихин Дмитрий