Чтение 19–й страницы книги ~Улитка на склоне~

неуверенных шагов.

- Ничего не вижу, - сказал он.

- Сейчас привыкнете, - пообещал голос. - Ну, идите же, что вы встали?

Переца взяли за рукав и повели.

- Распишитесь вот здесь, - сказал голос.

В пальцах Переца оказался карандаш. Теперь он видел в темноте смутно
белеющий лист бумаги.

- Расписались?

- Нет. А в чем расписываться?

- Да вы не бойтесь, это не смертный приговор. Распишитесь, что вы
ничего не видели.

Перец наугад расписался. Его снова цепко взяли за рукав, провели
между какими-то портьерами, потом голос спросил:

- Много вас здесь накопилось?

- Четверо, - раздалось как бы из-за двери.

- Очередь построена? Имейте в виду, сейчас я открою дверь и выпущу
человека. Проходите по одному, не толкайтесь, и без шуток. Ясно?

- Ясно. Не в первый раз.

- Одежду никто не забыл?

- Не забыли, не забыли. Выпускайте.

Снова раздался скрип ключа. Перец чуть не ослеп от яркого света, и
тут его вытолкнули. Еще не раскрывая глаз, он скатился по каким-то
ступеням и только тогда понял, что находится во внутреннем дворе
Управления. Недовольные голоса закричали:

- Ну что же вы, Перец? Скорее! Сколько можно ждать?

Посередине двора стоял грузовик, набитый сотрудниками группы Научной
охраны. Из кабины выглядывал Ким и сердито махал рукой. Перец подбежал к
машине, вскарабкался на борт, его рванули, подхватили и свалили на дно
кузова. Грузовик сейчас же взревел, дернулся, кто-то наступил Перецу на
руку, кто-то с размаху сел на него, все загорланили, засмеялись, и они
поехали.

- Перчик, вот твой чемодан, - сказал кто-то.

- Перец, это правда, что вы уезжаете?

- Пан Перец, сигарету не угодно?

Перец закурил, уселся на чемодан и поднял воротник пиджака. Ему
подали плащ, и он, благодарно улыбнувшись, завернулся в него. Грузовик
мчался все быстрее, и хотя день был жаркий, встречный ветер казался весьма
пронзительным. Перец курил, укрывая сигарету в кулаке, и озирался. Еду,
думал он. Еду. В последний раз вижу тебя, стена. В последний раз вижу вас,
коттеджи. Прощай, свалка, где-то здесь я оставил галоши. Прощай, лужа,
прощайте, шахматы, прощай, кефир. Как славно, как легко! Никогда в жизни
больше не буду пить кефира. Никогда в жизни больше не сяду за шахматы...

Сотрудники, сбившись к кабине, держась друг за друга и прячась друг
за друга от ветра, разговаривали на отвлеченные темы.

- Это подсчитано, и я сам считал. Если так пойдет дальше, то через
сто лет на каждый квадратный метр территории будет приходиться десять
сотрудников, а общая масса будет такая, что утес обвалится. Транспортных
средств для доставки продовольствия и воды понадобится столько, что
придется создавать автоконвейер между Управлением и Материком, машины
будут идти со скоростью сорок километров в час и с интервалом в один метр,
а разгружаться будут на ходу... Нет, я совершенно уверен, что дирекция уже
сейчас думает о регулировании притока новых сотрудников. Ну, посудите
сами: комендант гостиницы - так же нельзя, семеро и вот-вот восьмой. И все
здоровы. Домарощинер считает, что с этим что-то надо делать. Нет, не
обязательно стерилизация, как он предлагает...

- Кто бы говорил, но не Домарощинер.

- Поэтому я и говорю, что не обязательно стерилизация...

- Говорят, что годовые отпуска будут увеличены до шести месяцев.

Они миновали парк, и Перец вдруг понял, что грузовик едет не в ту
сторону. Сейчас они выедут за ворота и поедут по серпантину, вниз, под
утес.

- Слушайте, куда мы едем? - спросил он встревоженно.

- Как - куда? Жалование получать.

- А разве не на Материк?

- Зачем же на Материк? Кассир приехал на биостанцию.

- Так вы едете на биостанцию? В лес?

- Ну да. Мы же научная охрана и деньги получаем на биостанции.

- А как же я? - растерянно спросил Перец.

- И ты получишь. Тебе премия полагается... Кстати, все оформлены?

Сотрудники зашевелились, извлекая из карманов и внимательно
осматривая разноформатные и разноцветные бумаги с печатями.

- Перец, а вы заполнили анкету?

- Какую анкету?

- То есть позвольте, что значит - какую? Форму номер восемьдесят
четыре.

- Я ничего не заполнял, - сказал Перец.

- Милостивые государи! Да что же это? У Переца бумаг нет!

- Ну, это не важно. У него, вероятно, пропуск...

- Нет у меня пропуска, - сказал Перец. - Ничего нет. Только чемодан и
вот плащ... Я ведь не в лес собирался, я уехать хотел...

- А медосмотр? А прививки?

Перец помотал головой. Грузовик уже катил по серпантину, и Перец
отрешенно смотрел на лес, на плоские пористые пласты его у самого
горизонта, на его застывшее грозовое кипение, на липкую паутину тумана в
тени утеса.

- Такие вещи даром не проходят, - сказал кто-то.

- Ну в конце концов, на дороге никаких объектов нет...

- А Домарощинер?

- Ну, что ж Домарощинер, раз объектов нет?

- Этого положим, ты не знаешь. И никто не знает. А вот в прошлом году
Кандид вылетел без документов, отчаянный парень, и где теперь Кандид?

- Во-первых, не в прошлом году, а гораздо раньше. А во-вторых, он
просто погиб. На своем посту.

- Да? А ты приказ видел?

- Это верно, не было приказа.

- То есть даже спорить не о чем. Как посадили его в бункер при
пропускном пункте, так он там до сих пор и сидит. Анкеты заполняет...

- Как же ты это, Перчик, анкеты не заполнил? Может быть, у тебя не
все чисто?

- Минуточку, господа! Это вопрос серьезный. Я предлагаю на всякий
случай проверить сотрудника Переца, так сказать, в демократическом
порядке. Кто у нас будет секретарем?

- Домарощинера секретарем!

- Очень хорошее предложение. Почетным секретарем мы избираем нашего
многоуважаемого Домарощинера. По лицам вижу, что единогласно. А кто у нас
будет товарищ секретаря?

- Вандербильда товарищем секретаря!

- Вандербильда?.. Ну что же... Есть предложение избрать товарищем
секретаря Вандербильда. Еще предложения есть? Кто за? Против? Воздержался?
Гм... Двое воздержались. Вы почему воздержались?

- Я?

- Да-да, именно вы.

- Смысла не вижу. Зачем из человека душу вынимать. Ему и так плохо.

- Понятно. А вы?

- Не твое собачье дело.

- Как угодно... Товарищ секретаря, запишите: двое воздержались.
Начнем. Кто первый? Нет желающих? Тогда позвольте мне. Сотрудник Перец,
ответьте на следующий вопрос. Какие расстояния мы преодолели в промежуток
между двадцатью пятью и тридцатью годами: а - на ногах, бэ - наземным
транспортом, це - воздушным транспортом? Не торопитесь, подумайте. Вот вам
бумага и карандаш.

Перец послушно взял бумагу и карандаш и принялся вспоминать. Грузовик
трясло. Сначала все смотрели на него, а потом смотреть надоело, и кто-то
забубнил:

- Перенаселения я не боюсь. А вот видели вы, сколько техники стоит?
На пустыре за мастерскими - видели? А что это за техника, знаете?
Правильно, она в ящиках, заколочена. И времени нет ни у кого ее раскрыть и
посмотреть. А знаете, что я тем позапрошлым вечером видел? Остановился я
закурить, и вдруг раздается какой-то треск. Оборачиваюсь и вижу: стенка
одного ящика, огромного, с хороший дом, выдавливается и распахивается как
ворота. И из ящика выползает механизм. Описывать я его вам не буду, сами
понимаете, почему. Но зрелище... Постоял он несколько секунд, выбросил из
себя вверх длинную трубу с такой вертушкой на конце, как бы огляделся, и
снова в ящик заполз и крышкой закрылся. Я себя плохо тогда чувствовал и
просто не поверил своим глазам. А сегодня утром думаю: "Дай все-таки
посмотрю". Пришел - и мороз у меня по коже. Ящик в полном порядке, ни
одной щели, но стенка эта гвоздями ИЗНУТРИ приколочена! А наружу торчат
острия блестящие, в палец длиной. И вот теперь я думаю: зачем она
вылезала? И одна ли она такая? Может быть, они все каждую ночь вот этак...
осматриваются. И пока там перенаселение, пока что, а они устроят нам
когда-нибудь Варфоломеевскую ночь, и полетят наши косточки с обрыва. А
может быть, и не косточки даже, а костяная крупа... Что? Нет уж, спасибо,
дорогой, инженерникам сам сообщай, если хочешь. Ведь я эту машину ВИДЕЛ, а
откуда мне теперь знать, можно ее было видеть или нельзя? На ящиках грифа
нет...

- Итак, Перец, вы готовы?

- Нет, - сказал Перец. - Ничего не могу вспомнить. Это же давно было.

- Странно. Вот я, например, отлично помню. Шесть тысяч семьсот один
километр по железной дороге, семнадцать тысяч сто пятьдесят три километра
по воздуху (из них три тысячи двести пятнадцать километров по личным