Студень безмозглый...
Пу-ри-тант... танством... Нужно рвать! Стрелять! Всех стереть с лица
земли!
же с ним разговаривал... Браслет, сволочь, с-снял... Но я этого стукача
еще до двадцать восьмого...
мной...
- лично... Шесть секторов... Э-эк!
вниз, приземистый сидел над ним на корточках, а длинный стоял поодаль и
потирал левой рукой ребро ладони правой.
искалечил.
болтать. Никак не отучимся пить водку. Хватит.
проскальзывая во двор. Я придержал створки ворот, чтобы они не щелкнули,
закрываясь.
ворот. Пьяный страшно хрипел.
Гавайка и шорты попахивали слезогонкой и были покрыты жирными пятнами
светящейся жидкости. Я бросил их в утилизатор. Затем я осмотрелся перед
зеркалом и еще раз подивился, как легко отделался: желвак за ухом,
порядочный синяк на левом плече и несколько ссадин на ребрах. Да
ободранные кулаки.
предлагалось внести деньги за квартиру за первые тридцать суток. Сумма
оказалась изрядной, но вполне терпимой. Я отсчитал несколько кредиток и
сунул их в предусмотрительно оставленный конверт, а затем лег на кровать,
закинув здоровую руку за голову. Простыни были прохладные, хрустящие, в
открытое окно вливался солоноватый морской воздух. Над ухом уютно сопел
фонор. Я собирался немного подумать перед сном, но был слишком измотан и
быстро задремал.
прислушиваясь. Где-то недалеко не то плакали, не то пели тонким детским
голосом. Я осторожно поднялся и высунулся из окна. Тонкий прерывающийся
голос бормотал: "...В гробах мало побыв, выходят и живут, как живые среди
живых..." Послышалось всхлипывание. Издалека, словно комариный звон,
доносилось: "Дрож-ка! Дрож-ка!" Жалобный голос произнес: "...Кровь с
землей замешав, не поест..." Я подумал, что это пьяная Вузи плачет и
причитает в своей комнате наверху, и позвал вполголоса: "Вузи!" Никто не
отозвался. Тонкий голос выкрикнул: "Уйди от волос моих, уйди от мяса
моего, уйди от костей моих!" - и я понял, кто это. Я перелез через
подоконник, спрыгнул в траву и вошел в сад, прислушиваясь к всхлипываниям.
Между деревьями показался свет, и скоро я наткнулся на гараж. Ворота были
полуоткрыты, я заглянул внутрь. Там стоял огромный блестящий "оппель". На
монтажном столике горели две свечи. Пахло ароматическим бензином и горячим
воском.
босиком, с толстой потрепанной книгой на коленях. Широко раскрытыми
глазами он смотрел на меня, и лицо его было совсем белое и окаменевшее от
ужаса.
его зубы.
Иван.
лицо его покрылось испариной. Я сел рядом с ним и обнял его за плечи. Он
обессиленно привалился ко мне. Его всего трясло. Я посмотрел на книгу.
Некий доктор Нэф осчастливил человечество "Введением в учение о
некротических явлениях". Я пинком отбросил книгу под столик.
что, лампочка перегорела? Я, понимаешь, вышел в сад яблочко сорвать,
гляжу, свет в гараже...
долго нельзя. Пока не заснут.
где-то далеко-далеко орут: "дрож-ка! Дрожка!".
трогают.
человек...
держал меня за руку. Ладонь у него была холодная и мокрая.
просунув неестественно свернутую голову сквозь перила, лежал мой
таможенник. Ртутный свет с улицы падал на его лицо, оно было синее,
вспухшее, покрытое темными потеками. Сквозь полуоткрытые веки виднелись
мутные, скошенные к переносице глаза. "Ходят между живыми, как живые, при
свете дня, - бормотал Лэн, держась, за меня обеими руками. - Кивают и
улыбаются, но в ночи лица их белые, и кровь выступает на лицах..." Я
подошел к веранде. Таможенник был в ночной пижаме. Он сипло дышал, от него
пахло коньяком. На лице его была кровь, похоже было, что он упал мордой на
битое стекло.
Очень противно.
Его снова затрясло. - Их много пришло... Это она их привела... И принесли
ее... Была луна. Они отпилили ей макушку... Она кричала, так кричала... А
потом стали есть ложками. И она ела, и все смеялись, что она кричит и
бьется...
все зарыли в саду... Она за лопатой ездила на машине... Я все видел...
Хотите, покажу, где зарыли?
спать нельзя.
называл.
заднице!
замолчал.
Лукьяненко Сергей
Лукьяненко Сергей
Майер Стефани
Фазиль Искандер
Белов Вольф
Акунин Борис