(Почти невидимые волоски у нее на шее встали дыбом.) - Это все, что ты
мне можешь сказать?
колебалась, не в состоянии сосредоточиться то ли из-за нервного перенап-
ряжения, то ли от неприкрытой жгучей тяги к нему.
о любой другой женщине. - (По интонации она догадалась, что настроение у
него было ужасным.) - Ты хотела меня, Сара...
ки на груди, отошла к окну.
почувствовала себя слабой и беззащитной. Она отдалась ему с такой наив-
ной радостью и удивлением, что сейчас ей было тяжело смотреть, как ру-
шится ее сон.
характерными для него прямотой и насмешкой. - Ты меня хотела, и я дал
тебе то, что ты хотела. И знаешь почему?
цо, на котором медленно проступала смертельная бледность.
как ледышка. А теперь? Теперь ты сама бросаешься мне в объятья!
мер со мной был уникален, - цедил он сквозь зубы. Сара отважилась под-
нять на него глаза. На его сильном смуглом лице читалась неприкрытая
злость. Плотно сжав губы, Рафаэль отчаянно пытался сдержать себя.
атмосфере она почувствовала приближение бури. - Я далеко не первый муж-
чина, побывавший в твоей спальне за последние годы. Это... это настолько
явно... настолько явно, что даже оскорбительно!
вельнуться, что было довольно глупо.
на и что у тебя была масса любовников!
чего на самом деле не было, все у него было сложно и полно скрытого
смысла, без всяких на то оснований. Он вообще отличался подозри-
тельностью. Она обескуражено молчала, не зная, что предпочесть - рассме-
яться или обидеться. Наконец она тупо решила рассмеяться. Только вот по-
чему она до сих пор не смеется? Ведь все это до абсурдного смешно.
Только какой-нибудь сумасшедшей дуре могла прийти в голову идея бросить
Рафаэля ради кого-то другого.
го...
ее, возразил он с презрением. - То, что между нами произошло, - просто
эпизод, не красящий ни тебя, ни меня.
упасть. Эпизод? Эпизод? Рафаэль едва сдержался, чтобы не сорвать с нее
всю одежду, он едва себя контролировал. С другой стороны, что она знает
о таких вещах? Ей не с чем сравнивать. Верно, что, пока они жили вместе,
Рафаэль никогда себя так не вел. Он прекрасно владел собой... За исклю-
чением одного случая, когда без ее согласия были зачаты ее близняшки,
подсказала ей память, и ее даже в жар бросило от воспоминания о той но-
чи. После того раза он к ней больше ни разу не прикоснулся. "Эпизод",
вспомнила она опять, возвращаясь из прошлого в малоприятное настоящее.
Все ее моральные принципы восставали против легкости, с какой Рафаэль
овладел ею, повинуясь лишь жестокой похоти.
ло.
меня в двойственной морали. Но мне нечего стыдиться. Ты мать моих детей.
тимо овладевал гнев - единственное, что еще могло вытащить ее из трясины
унижения. Так, значит, Рафаэль считает, что, оставшись одна после его
дезертирства, она должна была существовать в подвешенном состоянии? Но,
в конце концов, если даже он не смог вызвать в ней желания, то что можно
ждать от других?
но цену себе, должно быть, знал. Он жил на грани дурной славы "люби и
брось". Он был притчей во языцех для авторов женских колонок. И вот эта
ходячая легенда стоял перед ней, яростно обвиняя свою брошенную жену в
том, что она якобы позволила себе наглость искать утешения в объятиях
другого мужчины! Да как он смеет, черт побери?! Кто дал ему такое пра-
во?!
прекратятся.
лыхала злость.
ломудрия уже несколько не в моде, Рафаэль, а что касается возможного эм-
барго, то сомневаюсь, что оно произведет на меня должное впечатление, -
свирепо заявила она. - Но если уж на то пошло, какое все это имеет отно-
шение к детям? Или тебя раздражает сама мысль, что кто-то другой мог
преуспеть там, где ты потерпел фиаско?
любой момент мог произойти настоящий взрыв. Но она не смогла не порадо-
ваться, увидев, как окаменел Рафаэль. Придя в себя, он отступил на шаг
назад, как бы избегая соблазна пристукнуть ее на месте... или вновь наб-
роситься на нее, с жаром, с пылом... Желание, разгоравшееся в ней, вряд
ли чемнибудь уступало ярости, владевшей Рафаэлем. В мозгу ее мгновенно
пронеслись такие картины, что она даже зашаталась, покраснев и стыдясь
за саму себя. Столкнувшись со свирепым взглядом Рафаэля, она вдруг сооб-
разила, что ее мысли не были для него тайной. Губы у нее пересохли, и ей
стало страшно.
без слов. Она подняла дрожащую руку к раскалывающейся голове.
в сердце к ней прокралась предательская нежность. Желая причинить ему
как можно больше боли, она опустилась слишком уж низко, и теперь ей было
стыдно. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы Рафаэль по-своему истол-
ковал легкость, с какой ему далась победа. И если уж кто-то и хотел то-
го, что между ними сегодня произошло, так это был Рафаэль! Ему было лю-
бопытно? Что же, если ему не понравилось его открытие, то винить ему за
это следовало только себя.
лимая. Да он просто домостроевец, самый обыкновенный махровый домострое-
вец. Несмотря на годы, прожитые врозь, он все еще считает, что имеет на
нее какие-то права. Было время, когда он любил ее безоговорочно, безгра-
нично. Он не возражал против углей, что она давала ему на обед. Его не
раздражала ее излишняя аккуратность, и если уж быть до конца откровен-
ной, то он даже попытался сам стать более аккуратным, что ее тогда очень
тронуло. Он покупал ей цветы, делал подарки...
этих воспоминаний... Но ведь и противозачаточные таблетки выкинул тоже
он, когда она пригрозила, что уйдет. Более того, как может мужчина пре-
дать любящую его женщину таким подлым образом, как это сделал он? Перед
глазами у нее возник образ той женщины с пышными черными вьющимися воло-
сами и большими черными глазами, что она видела на фотографии, показан-
ной отцом. И ей опять стало больно.
тонкой тканью заиграли мускулы. Чувствуя, что краснеет, Сара быстро от-
вернулась.
меня очень больна бабушка...
ся.
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс
Жюль Верн
Афанасьев Роман
Каменистый Артем