знает обо всем, а через нее - канцлер и воевода.
которого она так падка, а старик по-прежнему припрятывает у себя гурий.
голос.
отзываться о хозяевах, но прежде чем он оглянулся и разглядел что-нибудь
во мраке ночи, все исчезло и разговор оборвался.
вся толпа двинулась в ту сторону. И вот, вмешавшись в этот человеческий
поток и предоставив ему свою судьбу, Паклевский поплыл вместе с другими.
Люди шли такими густыми колоннами, что он, хоть и спотыкался о ступени,
упасть не мог. В театре, стиснутый со всех сторон и только выставив локти,
в виде защиты от неприятеля, поручик мог вдоволь налюбоваться зрелищем,
какого ему не приходилось видеть никогда в жизни.
только то, что какая-то хорошенькая дамочка чрезвычайно искусно обманывала
своего старого мужа. Все смеялись до слез, потому что муж, к довершению
всех неприятностей, был несколько раз избит палкою, а в конце концов
оказался предовольным своею судьбою.
танцовщицы были так одеты, что Паклевский не верил своим глазам и
несколько раз протирал их, пока убедился, что они, действительно,
выделывали ногами такие штуки, какие ему не удалось бы проделать и руками.
Вместе со всеми зрителями он громко аплодировал им, едва веря сам себе,
что это он любовался всеми этими чудесами.
нашел уже полковницы, а очутился рядом с подкоморием Бельским, который
вычислил ему все расходы на расквартирование и содержание войска - что
вовсе не было особенно приятно.
осуждать коронное войско, но их тут же примирили: заставили выпить вина и
прекратить ссору.
ужина, когда начнутся танцы, идти домой и оберегать свою кровать от
захвата ее ротмистром. Так он и сделал, и, найдя свое ложе свободным,
забаррикадировал дверь в свою комнату и лег спать.
дворе был уже не белый, а золотой день, и, как потом оказалось, 12 часов
пополудни. Приятели и знакомые Паклевского, опасаясь, как бы с ним не
случилось чего-нибудь дурного после вчерашних возлияний, пришли к нему и
заставили его встать.
которую денщик лил ему на руки из ведра, как уж во дворце стали сзывать к
обеду.
полковнице, которая вчера очень заинтриговала его своими загадочными
улыбками и словечками, и выведать от нее то, что она сама знала.
почти никто не уехал, и теснота была такая же, как и накануне. Полковница,
окруженная этой толпой, едва успела издали кивнуть ему головой.
ружей, и общество за столом, утомленное вчерашним днем, вело себя
спокойнее и сдержаннее...
материей, и повели катать по прудам; тут же на маленьких катерах ехали
музыканты. Так как погоды была чудесная, то остальные гости пошли бродить
вдоль берега, где были разбиты палатки со всевозможными напитками.
что попадалось под руку, кроме прохладительных, миндальных и фруктовых
вод, предназначенных для слабого пола. А так как он повстречался со своим
давним приятелем и чудесным человеком, ротмистром Германовским, с которым
он в дружеской беседе провел время до самого вечера, разгуливая по берегу
и попивая понемногу, то к вечеру Паклевский почувствовал себя совершенно
бодрым и здоровым и с удовольствием дождался ужина.
день праздновались именины гетманши, для которых тоже надо было набраться
сил. Это торжество справлялось обедом в Хороще, для чего поручику надо
было проехать верхом добрых две мили. А присутствовать ему было
необходимо, во-первых, ради того, чтобы быть там, где гетман, а во-вторых,
ради фейерверка, иллюминации и других великолепий, которыми ему хотелось
полюбоваться.
них были разбиты палатки в саду, и там поставлены столы.
невольно вспомнил о том, что Борок совсем близко отсюда, а племянник его
ничего не увидит, потому что мать, наверное, не позволит ему выходить из
дома. Ему стало жаль юношу и захотелось доехать верхом до Борка, тайком
увезти племянника, но страх перед невесткой удержал его. Он принялся в
душе ругать женщин и бабье воспитание. Между тем, прием гостей все
продолжался; правда, про гетманшу тоже шли слухи, что она выдает врагам
гетмана его тайны, но, однако, если сам Браницкий оказывал ей уважение, то
и другие должны были почитать ее, к чему располагала и великолепная
внешность этой знатной дамы. Ей приписывали большой ум, унаследованный от
той же familia, к которой она принадлежала, а доказательством этого
служило то, что она с таким достоинством умела держать себя в своем
опасном положении, не разрывая со своими и сохраняя вполне приличные
отношения с мужем.
красовались рядом с гербами Браницких гербы Понятовских, и первый тост,
при грохоте пушек, был провозглашен за здоровье пани Краковской! Некоторые
становились при этом на колени, говорили речи, декламировали стихотворения
Дружбацкой и Матусевича; поручик усиленно заливал тоску венгерским вином.
потому что весь сад, оба берега пруда и деревья были убраны цветными
фонариками, которые должны были зажечься с наступлением темноты, а, кроме
того, специально для этого выписанный из Варшавы мастер подготовлял
великолепный фейерверк. Паклевский никак не мог расстаться с мыслью
представить племяннику эти огненные доказательства могущества гетмана. Во
время обеда, продолжавшегося до самого вечера, он раздумывал над тем, не
съездить ли ему в Борок и не захватить ли Теодора.
рассчитывал, зная ее упрямство; ему казалось, что все это можно устроить
потихоньку от нее и доставить юноше удовольствие, а в то же время ослепить
его блеском гетманского могущества и показать воочию, чью милость они
отвергли.
обеденные тосты.
и решительным, чем до обеда. Прежде всего он хотел посмотреть, что сталось
с его конем и денщиком.
и слуг, которых угощали больше пивом и водкой, которых было вволю, чем
съестным; кроме обыкновенного хлеба, соленых огурцов и колбасы для людей
не было ничего приготовлено. Поручик нашел своего Мартина в таком
разнеженном состоянии, что тот при виде своего пана так принялся ударять
себя в грудь и уверять его в своей любви и в том, что за него он готов
идти в огонь и в воду!
навеселе. Напоенный и накормленный конь стоял тут же наготове. Поручика
прельщала мысль о поездке в Борок по холодку, после сытного обеда.
Приказав Мартину, который не переставал повторять, что готов идти за него
в огонь и в воду, остаться и ждать, Паклевский подтянул подпругу, сел
верхом и, посвистывая, поскакал в Борок.
на сердце у него стало весело.
невестку, ну, что же - она ведь меня не съест! Скажу ей, что приехал
навестить ее.
неприятное впечатление на егермейстершу, что она заперлась в своей
спальне, велела закрыть ставни и осталась наедине со своим горем. Теодор,
уже собравшийся ехать, чувствовал себя расстроенным и печальным.
неуверенность в будущем, огорчала смерть отца и, может быть, запрещение
матери иметь какие-либо отношения к гетману, с помощью которого так легко
было получить всякие льготы и протекцию.
возбудили в нем любопытство; а старый эконом уверял его, что стоит только
выйти за лес, и оттуда будет виден фейерверк и иллюминация.
и в этом наряде казался элегантным, и медленно направился пешком к лесу,
как вдруг на дороге перед ним вырос на коне поручик Паклевский.
пожалуйста, я - к вам за тобой, а ты, как будто предчувствуя это - вышел
мне навстречу. Ах, ты молодчинище!