а на гостей еще копеечки ломаной не истратил. Уж ты не поскупись..." В пала-
тах вице-канцлера ревели трубы. Меж деревьев, что росли в кадках, похаживала,
губы поджав, Марфа Ивановна Остерман и глазами по сторонам стреляла - как бы
чего не украли, как бы лишнего чего не съели... Лопухина от нее даже веером
загородилась. Бриллианты вице-канцлерши вселили в ее душу зависть. "Ежели
продать Сивушное да Макарихи, - думала Наталья, на весь мир негодуя, - то,
чай, и у меня будут такие..."
яркий, как петух в брачном оперении.
- И более махаться<3> с вами я не стану. Найдутся махатели и другие - поопыт-
нее вас, невежа!
глупостями? Разве не я выказал тебе знаки признательности Даже когда обручал-
ся с дурою Черкасской ради того лишь, чтобы из ее шкатулки осыпать тебя брил-
лиантами.
волили где-то отлучаться... Даже супруг мой Степан Васильич (боже, золотой
человек!) и тот не раз меня спрашивал: "Чего же отец не едет?"
последний фабрикант бумажный, и я... поверь, близок к отчаянию! Ах, если бы
не тряпки... нище нет тряпок! Полно отрепьев на Руси, но тряпок для бумаги
нет. Никто из русских не желает с обносками своими расставаться. Мне говорят:
им нечего носить. Хоть раздевайся сам, весь гардероб пусти на тряпки...
чтобы в час куаферный, когда столбом взлетает над прической пудра, тем манте-
лем красавица могла укрыться. А вот бумажные картузы, в которых удобно жаре-
ных гусей или индюшек хранить в дороге длительной. А разве плох стаканчик из
картона? Удобный и дешевый, попил из него и выбрасывай - его ведь не жалко...
Наталья разодрала пудермантель в клочья, рванула с треском картуз бумажный,
стаканчик растоптала каблуком туфли.
бриллианты дарят, а вы... Как вам не стыдно бумагой соблазнять меня? Вы пог-
лядите только на эту Остерманшу... Какая наглость! Так блистать...
ные глаза наполнены слезами... Меня ты любишь, это я знаю. Но хочешь, как
всегда, лишь камушков блестящих.
не от меня, а... от самого князя Черкасского.
бирали. Я сама изберу их для себя.
шептал ей Левенвольде.
Левенвольде отпрянул в сторону.
перстень - розовый.
узнаешь, отчего помер...
что на пальце нет заветного перстня.
Прошу тебя, Рейнгольд: я так к нему привыкла...
и был в нем камень - черный, как кусок угля.
святыми - будь осторожна, Наталья, этот яд опаснее всех других. От него чело-
век умирает в страшной тоске. А русские вельможи, поверь, будут тебе лишь
благодарны. Остерманша позеленеет от зависти, когда увидит твои бриллианты.
в наши дела - дела Курляндии, чего простить ему нельзя... Черкасский-князь
будет тебе особенно благодарен!
Рейнгольд захлопнул ей рот.
лаешь, все делай с улыбкою очаровательной. Кто же поверит, что ты, Венера
русская, способна яд просыпать в бокал соседу? Никто и никогда... И даже я,
любовник твой, не верю в это... О, как ты хороша! О, как прекрасна ты!
своей постели. Вчера было много пито у Платона Мусина-Пушкина, человека при-
ветного, старобоярского. За окном белело свежо и утешно - ночью выпал первый
снежок. Еще с детства Маслов любил эти дни, когда первые снежинки робко сеют-
ся на землю. И всегда радовался этим дням. А сегодня снег испугал его.
бе). - Проснись, женка... Кажется, не мытьем, так катаньем, а меня добили. И
даже не больно! - удивился он. - Но отчего такая тоска? Боже, какая страшная
тоска... Ой, как скушното мне! - вдруг дико заорал Маслов...
гнилою слизью. Боли не было. Но яд был страшен, разлагая человека заживо.
Язык распух - вылез изо рта. Желтыми прокуренными зубами Маслов стиснул его.
Говорить он перестал.
письмо. По первопутку, по снежку приятному, повезли Маслова на санках в сто-
рону кладбища... Ох, как обрадовались его смерти в Кабинете - князь Черкасс-
кий даже возликовал.
назначать. Хватит уже крикунов плодить...
что все ахнули от сияния алмазов. Но тут к ней подошла, от гнева трясясь,
княжна Варька Черкасская и стала рвать колье с красавицы продажной.
из моего приданого!
Варька и лезла в лицо Лопухиной, чтобы оцарапать ее побольнее, чтобы красоту
эту мраморную повредить.
А были здесь и дипломаты иностранные, которые все примечали. Виновных с
бранью выгнали из дворца. Велели дома тихо сидеть. Долгий путь проделали эти
бриллианты, пока от сундуков Варькиных добрались до шеи Лопухиной, но об этом
знали лишь самые высокие персоны в империи...
шторм. Страшная буря пронеслась в морях Северных, она захлестнула зеленую
Бретань, долго трясла меловые утесы Англии.
ны прибивают к берегу сундук. Издатель вытащил его из воды, разбил ржавые
замки. А внутри сундука лежала рукопись - "Letters Moscovites" ("Московские
письма"). И вскоре Париж выпустил в свет книгу с предуведомлением от издате-
ля, что автор книги, очевидно, погиб в море нынешней осенью. Все понимали:
буря была, корабли гибли, сундуки на берег выкидывало. Но никто не находил в
сундуках никаких рукописей. Это обычная уловка издателя, дабы оставить автора
в неизвестности.
Масон высоких степеней. Он был арестован в Казани на пути в Сибирь, когда
ехал с русскими учеными в экспедиции Витуса Беринга на Камчатку... "Вы, ма-
дам, уже читали?"
теплых водах Бата, пережить слякотную зиму. Бат - это Версаль на британский
манер. Возле купальных терм, строенных еще холеными римлянами, отец короля
Лира создал уютный уголок. По преданью, в этих водах Баддуин излечил себя от
проказы, и памятник прокаженному королю теперь глядится с высоты в бессейны -
весь в язвах, страшный... Какой заразы не подцепишь в этих батских ямах! Лю-
бовь, о всемогущая! Она цветет и здесь - в воде бассейнов под взглядом коро-
лей давно усопших...
сол был болен, а дух его сатир угас вдали от России. Теперь он лишь приглажи-
Сертаков Виталий
Гуль Роман Борисович
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Каменистый Артем