если монголы, потеряв рассудок, начнут рубить друг друга... Тогда новые
синие курганы вырастут на тропе Ворот народов... Да, это будет!.. Пом-
нишь великий курултай" моего деда, непобедимого Чингиз-хана? Я хорошо
все помню, хотя мне было тогда семь лет... Сперва Священный Правитель
изредка спрашивал, и все ханы отвечали с усердием и трепетом, не переби-
вая друг друга. Каждый взвешивал на весах осторожности свой ответ. Когда
же Покоритель вселенной начинал говорить, слова его падали на сердце,
как молния, как удар меча, как прыжок коня через пропасть, прыжок, после
которого нет возврата... Никто не осмеливался возражать или высказывать
сомнения в удаче похода. Теперь ханы забыли великие правила мудрейшего,
единственного. Они грызутся между собой, как это было в наших мон-
гольских степях до того дня, когда Священный Правитель сжал всех в своей
могучей ладони... Сегодня на великом совете все ханы, кроме Менгу-хана и
моих братьев, захотят сделать меня смешным и жалким, чтобы я, как кабан,
пронзенный стрелой, убежал трусливо в камыши... Этого не будет! Или я
перебью всех, кто не поцелует передо мной землю, или я сам упаду, рассе-
ченный на куски... Я уже давно бы сломал им всем хребты, но я помню за-
вет деда - "не заводить смут среди его потомков". Не в их ли руках
власть над вселенной? Почему же они раскачивают и подрубают столб, на
котором держится шатер рода Чингизова?.. Сегодня я покажу им, по праву
ли я держу девятихвостое знамя моего деда!..
нувшись, ухватилась за боковую деревянную стойку. Послышались сердитые
крики.
его, и красная стрела, пронзив ладонь, впилась, дрожа, в деревянную
стойку двери. Рука исчезла, унося стрелу.
зорный в длинной монгольской одежде, в кожаном шлеме с назатыльником, с
коротким копьем в руке.
пайцзу, и лез без разрешения в шатер. Я выхватил меч и ударил его руко-
ятью по зубам. Я сказал, что если он сделает еще шаг, то мой меч пронзит
его грудь под ребро...
Где сотник Арапша?
перь ездит сотник Арапша. Он меня взял в свою сотню.
бывает тех, кто оказал ему услугу. Ступай.
му:
купцы, посланные мной в земли урусутов, мне все рассказали... Я покорю
урусутов и те народы, которые живут дальше, за ними. Покорить урусутов,
этих лесных медведей, будет нетрудно. Они все разбиты на маленькие пле-
мена, и их ханы-коназы ненавидят друг друга. У них до сих пор не было
своего Чингиз-хана, который собрал бы их в один народ. Я посажу в их го-
родах моих баскаков, чтобы собирать налоги, а сам пойду дальше, до Пос-
леднего моря - бросать под копыта моего коня встречные народы... Тогда
на всю вселенную опустится монгольская рука!..
повернулся к двери и, подняв руку к широкому уху, внимательно прислушал-
ся. Видна была только его сутулая круглая спина в старом синем шелковом
чапане, покрытом жирными пятнами. Затем, недовольно косясь на Хаджи Ра-
хима, он подошел, шаркая кривыми ногами, к Бату-хану, кряхтя склонился
до земли и опустился на колени. Бату-хан выждал, пока он выполнил обяза-
тельный земной поклон, и попросил старого полководца сесть рядом.
рожный камень.
нашему лагерю, свою тысячу. Я усилил охрану и приказал, чтобы никого
близко не подпускали. Другие ханы тоже прибыли, вопреки приказанию, с
отрядами по нескольку сот воинов. Более крупные их отряды стоят недале-
ко, и если ханы поднимут тревогу, войска могут явиться сюда немедленно.
ве..."
Кругом пылали костры и доносился запах жареного бараньего сала.
коней в десяти шагах от большого золотисто-желтого шатра,- дальше их не
пустили тургауды, преградив путь копьями. Ханы хотели гурьбой напра-
виться к шатру, но три главных шамана встали перед ними;
сердца от злых помыслов, прогонит черных духов тьмы.
ны и их военачальники проходили медленно, останавливаясь около восьми
жертвенников, сложенных из камней и глины. На них дымились костры. Шама-
ны размахивали опахалами, сплетенными из камыша, раздували огонь, стара-
ясь, чтобы дым направился в сторону ханов. Другие шаманы колотили в буб-
ны и громко распевали старинные заклинания.
и, наклонившись, наблюдали, чтобы входившие не коснулись ногой священно-
го порога.
распространяя аромат амбры, мускуса и алоэ. Кругом на разостланных пест-
рых коврах лежали сафьяновые и шелковые подушки. В глубине шатра с по-
толка спускалась, закрывая заднюю стенку, широкая малиновая шелковая за-
навеска, расшитая золотыми птицами и цветами.
у входа и приглашал входивших снимать оружие и складывать его у двери,
затем проходить дальше и садиться по правую сторону. Менгу-хан и четыре
брата Бату-хана расположились слева. За ханами садились их главные вое-
начальники, знатнейшие нойоны и багатуры.
каблуках, вошел последним, переступая мелкими шажками. Его пухлый живот
был перетянут парчовым поясом, за который был засунут китайский кинжал с
нефритовой рукоятью. Синий шелковый чапан был застегнут большими рубино-
выми пуговицами. Под чапаном виднелась малиновая безрукавка, расшитая
золотыми драконами.
дозрительным взглядом. За ним пытались пройти три монгольских телохрани-
теля, но Субудай-багатур зашипел на них:
одного и выволок из шатра. Братья Бату-хана поднялись и вытолкали двух
остальных.
рами подносы, на которых стояли простые деревянные аяки с пенящимся бе-
лым кумысом. Эти серые обкусанные чашки хранились у Бату-хана как святы-
ня: из них пил когда-то сам великий Чингиз-хан. Все посматривали с поч-
тением на эти старые аяки, столь обычные в юртах бедняков.. Чаш было
одиннадцать, по числу ханов из рода Чингизова. Рабы стояли неподвижно,
держа подносы на вытянутых руках.
золотом занавеску. За ней на широком и низком троне, отделанном золотыми
украшениями, сидел строгий и неподвижный Бату-хан. На нем была перелива-
ющаяся искрами блестящая стальная кольчуга, китайский золотой шлем с на-
затыльником, украшенный наверху большим, с голубиное яйцо, алмазом. С
шлема свисали по сторонам четыре хвоста чернобурых лисиц.
тая пластинка, пайцза, с изображением головы разъяренного тигра. Эту
пайцзу получил из рук самого Чингиз-хана отец Бату-хана, суровый и сме-
лый Джучи-хан. Голова тигра означала повеление кагана: "Все должны пови-
новаться хранителю этой пайцзы, как будто мы сами приказываем". На коле-
нях Бату-хан держал китайский меч с длинной рукоятью, блистающей алмаза-
ми.
вперед, поверх людей, с каменным лицом и сдвинутыми бровями, как будто