Чтение 19–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

Но, дойдя до порога, он почувствовал взгляд короля и обернулся.

- Ваше величество ничего больше не желаете мне сказать? - спросил он
трудно передаваемым тоном: в нем не было навязчивости, но в нем звучала
такая убедительная откровенность, что король тотчас ответил ему:

- Постойте...

- Ну! Наконец-то! - прошептал офицер.

- Слушайте. Завтра к четырем часам утра будьте готовы к выезду вер-
хом, а также приготовьте лошадь для меня.

- Из конюшни вашего величества?

- Нет, из мушкетерской.

- Будет исполнено.

- Вы поедете со мною.

- Один?

- Да, один.

- Прикажете прийти за вами или ждать вас?

- Ждите меня у калитки парка.

Лейтенант поклонился, поняв, что король сказал ему все, что хотел.

Действительно, Людовик отпустил его, ласково махнув рукой.

Офицер вышел из королевской спальни и по-прежнему спокойно уселся в
свое кресло. Но он не заснул, как следовало бы в такой поздний час, а
задумался так крепко, как еще никогда в жизни.

Результат этих размышлений, казалось, был не столь печален, как ре-
зультат прежнего раздумья.

"Хорошо, он уже начал, - думал офицер, - любовь подталкивает его, и
он идет! Король никуда не годится, но, может статься, человек окажется
лучше... Впрочем, завтра утром увидим..."

- Ого! - вдруг вскричал он, выпрямившись. - Вот грандиозная мысль,
черт возьми! Может быть, наконец, все мое счастье в этой идее!

После этого восклицания офицер встал, и, засунув руки в карманы кам-
зола, принялся быстрыми шагами мерить огромную переднюю, служившую ему
штаб-квартирой.

Свеча дрожала от свежего ветерка, который, пробираясь сквозь щели в
дверях и в окнах, проникал в комнату. Свет казался красноватым, неров-
ным: он то ярко блистал, то меркнул, и по стене ходила тень офицера,
изображавшая его, как на гравюрах Калло, в профиль, со шпагой и в шляпе
с пером.

- Черт возьми! - шептал он. - Или я ничего не понимаю, или Мазарини
ставит ловушку влюбленному королю. Мазарини сегодня вечером назначил
свидание и дал адрес так охотно, как мог сделать только Данжо. Я отлично
слышал и понял все. "Завтра утром, - сказал кардинал, - они будут против
Блуаского моста". Черт возьми! Это ясно, особенно для любовника! Вот от-
куда нерешительность и смущение короля, вот откуда приказ: "Господин
лейтенант мушкетеров, завтра в четыре часа утра садитесь на лошадь". Это
так же точно, как если бы он мне сказал: "Господин лейтенант мушкетеров,
завтра будьте у Блуаского моста, слышите?" Значит, здесь кроется госу-
дарственная тайна, которой обладаю я, человек ничтожный. А почему овла-
дел я этой тайной? Потому, что у меня хорошие глаза, как я сейчас сказал
королю. Говорят, он до безумия влюблен в эту итальянскую куклу! Говорят,
он на коленях просил у матери позволения жениться на этой девчонке! Го-
ворят даже, что вдовствующая королева справлялась в Риме, будет ли такой
брак без ее дозволения считаться действительным. О, если б мне было
двадцать пять лет! Если б рядом со мной были те, кого уже нет здесь! Ес-
ли б я не так глубоко презирал весь свет, я поссорил бы кардинала Маза-
рини с вдовствующей королевой, Францию с Испанией и сам выбрал бы коро-
леву... Но, черт возьми!..

Офицер щелкнул пальцами в знак презрения.

- Этот дрянной итальянишка, этот скупец, гнусный скряга, который сей-
час отказал в миллионе английскому королю, не даст мне, пожалуй, и тыся-
чи пистолей, если я принесу ему эту новость. Черт возьми!.. Я становлюсь
ребенком, глупею... Может ли Мазарини дать что-нибудь кому-нибудь!

И лейтенант громко расхохотался.

- Лягу сейчас, - решил он, - и засну. Мой ум устал от впечатлений се-
годняшнего вечера. Завтра он будет яснее.

Дав самому себе такой совет, он завернулся в плащ.

Минут через пять он уже крепко спал, стиснув кулаки, раскрыв рот, из
которого вырывались не тайны, а звучный храп, свободно разносившийся под
величественными сводами огромной передней.

XIII

МАРИЯ МАНЧИНИ

Едва солнце первыми лучами осветило верхушки деревьев в парке и крыши
замка, как юный король, страдавший бессонницей от любви и проснувшийся
уже два часа назад, сам отворил ставни и бросил пристальный взгляд во
двор безмолвного замка.

Он увидел, что настало условленное время: на больших башенных часах
стрелка показывала уже четверть пятого.

Не будя камердинера, спавшего глубоким сном в нескольких шагах от пе-
го, он оделся сам. Камердинер в испуге прибежал помогать ему, думая, что
оказался неисправным по службе, но Людовик отпустил его, приказав не го-
ворить никому ни слова.

Потом он спустился по маленькой лестнице, вышел через боковую дверь и
увидел у стены парка всадника, Державшего под уздцы лошадь.

Всадника этого под широким плащом и надвинутой шляпой нельзя было уз-
нать.

Лошадь была оседлана очень просто, и самый опытный глаз не нашел бы в
ней ничего необыкновенного.

Людовик взял в руку повод; офицер держал ему стремя, не сходя с сед-
ла, и тихим голосом спросил приказаний его величества.

- Поезжайте за мной!

Офицер пустил свою лошадь рысью за Людовиком XIV. Так они добрались
до моста.

Когда они переехали через Луару, король повернулся к своему спутнику:

- Поезжайте вперед, все прямо, пока не заметите кареты. Увидев ее,
возвращайтесь известить меня. Я буду ждать вас здесь.

- Не соблаговолит ли ваше величество сообщить мне приметы этого эки-
пажа?

- В нем приедут две дамы. Возможно, что с ними будут горничные.

- Ваше величество, я не хотел бы ошибиться. Нет ли еще каких-нибудь
особенностей?

- На карете, вероятно, будет герб кардинала.

- Этого мне достаточно, - сказал офицер, знавший теперь точно, кого
он должен искать.

Он поскакал в указанную сторону. Не проехал он и пятисот шагов, как
увидел за пригорком четырех, мулов и карету.

За первой каретой следовала другая.

Достаточно было офицеру взглянуть на них, чтобы убедиться, что это те
самые экипажи, которые ему поручено было отыскать.

Он тотчас повернул назад и, подъехав к королю, доложил:

- Ваше величество, экипажи близко. В одном две дамы со своими служан-
ками, а в другом лакеи, провизия и поклажа.

- Хорошо, хорошо, - взволнованно отвечал король. - Поезжайте, прошу
вас, и скажите этим дамам, что придворный кавалер желает засвиде-
тельствовать им свое почтение.

Офицер поскакал галопом.

- Черт возьми! - ворчал он, погоняя лошадь. - Вот новая должность, и,
надеюсь, почетная! Я жаловался на свое ничтожество - и вдруг стал на-
персником короля. Я - мушкетер! Можно лопнуть от гордости.

Он подъехал к карете и выполнил поручение, как учтивый и искусный
посредник.

Действительно, в карете сидели две дамы: одна - замечательная краса-
вица, хотя и несколько худощавая; другая - менее красивая, но чрезвычай-
но живая и грациозная. Легкие морщинки на лбу указывали на ее сильную
волю. Проницательный взгляд ее живых глаз был красноречивее всех любез-
ных слов, общепринятых в те времена.

ДаАртаньян обратился ко второй, и не ошибся, хотя первая, как мы ска-
зали, была гораздо красивее.

- Сударыня, - поклонился он, - я лейтенант королевских мушкетеров.
Здесь, на дороге, вас ждет один кавалер, желающий засвидетельствовать
вам свое почтение.

При этих словах черноглазая дама вскрикнула от радости, выглянула в
дверцу кареты и, видя, что король скачет к ним навстречу, протянула к
нему руки с возгласом:

- Ах, дорогой государь!

Слезы брызнули из ее глаз.

Кучер остановил лошадей, горничные в смущении встали, а другая дама
слегка поклонилась и улыбнулась той насмешливой улыбкой, какую вызывает
ревность на уста женщины.

- Мария, милая Мария! - вскричал король, схватив руки дамы с черными
глазами.

Он сам отворил тяжелую дверцу кареты и с таким пылом помог даме вый-
ти, что она очутилась в его объятиях, прежде чем ступила на землю.

Лейтенант, стоявший по другую сторону кареты, все видел и слышал, не
будучи, однако, никем замечен.

Король взял Марию Манчини под руку и подал кучерам и лакеям знак,
чтобы они ехали дальше.

Было около шести часов утра. Дорога была очаровательна. На деревьях
со свежею, едва распускавшеюся зеленью, точно алмазные капли, блестела
утренняя роса. Ласточки, недавно вернувшиеся с юга, грациозно кружились