гистрировать свою покупку.
ному себе слову, не прикасался к кайлу и заступу. Дел у него было по
горло. Разведка месторождения - работа сложная, и ему часто приходилось
самому объезжать прииски, чтобы решить, какие участки бросить, а какие
оставить за собой. В ранней молодости, еще до приезда в Аляску, он раз-
рабатывал кварцевую породу; и здесь, на Клондайке, он мечтал найти золо-
тую жилу. Он знал, что россыпи - дело непрочное и только залежи кварца,
содержащие золото, сулят подлинное богатство. В течение многих месяцев
он посылал людей на разведку. Однако залежь так и не была обнаружена; и
впоследствии, много лет спустя, Харниш подсчитал, что эти поиски обош-
лись ему в пятьдесят тысяч долларов.
росло с каждым днем. Он скупал паи, входил в долю, ссужал продовольстви-
ем и снаряжением в обмен на участие в добыче, сам делал заявки. Круглые
сутки его упряжки были наготове, собаки его славились резвостью; едва
доходила весть о новом открытии золота, не кто иной, как Время-не-ждет,
мчался впереди всех сквозь мрак долгих морозных ночей и первым столбил
участок возле находки. Случалось ему и просчитаться: многие участки не
дали ничего. Но так или иначе, Харниш стал владельцем обширных золото-
носных земель на Серном ручье, на ручье Доминион, Эксельсис, Сиваш,
Кристо, Альгамбра и Дулитл. Тысячи долларов, выброшенные им, притекали
обратно десятками тысяч. Люди с Сороковой Мили, помнившие, как он купил
две тонны муки, всем рассказывали об этой покупке, - по общему мнению,
она принесла ему если не миллион, то уж никак не меньше полумиллиона.
Всем было известно, что его доля в первой заявке на ручье Эльдорадо,
купленная им за полмешка муки, стоила теперь пятьсот тысяч долларов. Но
когда Фреда, танцовщица, перевалив через Чилкут и в самый ледоход спус-
тившись в лодке по Юкону, приехала в Доусон и нигде не могла купить му-
ки, хотя предлагала тысячу долларов за десять мешков, Харниш послал ей
муку в подарок, даже ни разу не видев ее. Такой же подарок получил от
него католический священник, открывший первую больницу на Клондайке.
Надо быть сумасшедшим, чтобы в такое время, когда можно нажить полмилли-
она на полмешке муки, даром отдать двадцать мешков священнику и какой-то
танцовщице! Но такая уж была у него натура. Деньги - только фишки в иг-
ре. Его же привлекала сама игра. Обладание миллионами мало изменило Хар-
ниша, он только с еще большей страстью предавался азарту. Он всегда был
воздержан и лишь изредка устраивал кутежи; теперь же, когда он мог ист-
ратить сколько угодно денег и вино всегда было под рукой, он пил еще
меньше прежнего. Самая коренная перемена в его образе жизни состояла в
том, что он больше не стряпал для себя, кроме как в пути. Этим теперь
занимался обнищавший старатель, которого Харниш поселил в своей хижине.
Но пища оставалась неприхотливой: сало, бобы, мука, сушеные фрукты и
рис. Одевался он тоже, как прежде: рабочий комбинезон, толстые носки,
мокасины, фланелевая рубаха, меховая шапка и суконная куртка. Он не ба-
ловал себя дорогими сигарами - самые дешевые стоили полдоллара, а то и
доллар штука, - а по-прежнему довольствовался самокрутками из дешевого
табака. Правда, он держал много собак и платил за них бешеные деньги, но
это была не роскошь, а необходимые накладные расходы; для успешного ве-
дения дел ему требовалась быстрота передвижения. По этой же причине он
нанял себе повара. Не расчет, когда делаешь миллионные обороты, тратить
время на то, чтобы разводить огонь и кипятить воду.
брали нарасхват, и деньги так и сыпались на него со всех сторон. Он не-
медля вкладывал их в новые, еще более прибыльные предприятия. В сущнос-
ти, его финансовые операции мало чем отличались от рискованной биржевой
игры, и нигде такая игра не таила в себе столько опасностей, как на при-
иске россыпного золота. Но играл он не с закрытыми глазами.
- говорил он, сидя со старыми приятелями в салуне Лосиный Рог. - А дой-
дет она только весной. Тогда ждите трех нашествий. Летом люди придут на-
легке; осенью придут со снаряжением; а весной, еще через год, сюда явят-
ся пятьдесят тысяч. Земли не видно будет, столько налетит чечако. А пока
что предстоит наплыв летом и осенью тысяча восемьсот девяносто седьмого
года. Как же вы думаете готовиться к нему?
работает на Юконе, вытаскивают бревна. Как только лед пройдет, они при-
гонят сюда плоты. Хижины! Да им цены не будет весной! А доски! Две лесо-
пилки везут для меня через перевал. Получу их, когда вскроются озера.
Если кому из вас нужны доски - пожалуйста! Могу сейчас принять заказ -
триста долларов за тысячу, нетесаные.
ти до тридцати тысяч долларов. Харниш оповестил путников по всем перева-
лам и дорогам, чтобы пригоняли сплавной лес; летом 1897 года лесопилки
его работали день и ночь в три смены, поэтому бревен хватило и на пост-
ройку жилищ. Хижины он продавал вместе с землей - по тысяче долларов и
выше, за двухэтажные деревянные дома в торговой части города брал от со-
рока до пятидесяти тысяч. Все нажитые деньги он тут же пускал в оборот.
Снова и снова оборачивалось его золото, наращивая капитал; казалось,
все, до чего он ни дотронется, превращалось в золото.
го была широкая натура, но он не был мотом. Он видел, как свежеиспечен-
ные миллионеры сорят деньгами, и не понимал, ради чего они это делают.
Конечно, ему случалось под веселую руку играть втемную и продуваться в
пух и прах - вот как в ту ночь, в Тиволи, когда он спустил в покер
пятьдесят тысяч - все, что у него было. Но те пятьдесят тысяч были для
него только предварительной ставкой, настоящая игра еще не начиналась.
Другое дело - миллионы. Такое богатство не шутка, нечего швыряться им,
швыряться в буквальном смысле слова, усеивая пол салунов содержимым ме-
шочков из лосиной кожи, как это делали пьяные миллионеры, одуревшие от
своих миллионов. Макманн, к примеру, который ухитрился в один присест
прокутить тридцать восемь тысяч; или Джимми Грубиян, который в течение
четырех месяцев проживал по сто тысяч долларов, а потом в мартовскую
ночь, пьяный, упал в снег и замерз насмерть; или Бешеный Чарли, который
владел тремя ценными участками и все пропил, прогулял и, решив уехать из
страны, занял на дорогу три тысячи долларов, однако в отместку веролом-
ной красотке, очень любившей яйца, он, не задумываясь, истратил почти
все деньги на то, чтобы скупить яйца, имевшиеся в Доусоне, - сто десять
дюжин по двадцать четыре доллара за дюжину - и скормил их своим собакам.
консервированных устриц - пятнадцать долларов. Харниш не позволял себе
такой роскоши. Он охотно угощал виски, по пятидесяти центов за стакан,
всех посетителей бара, сколько бы их ни набралось, но, несмотря на весь
свой размах, он никогда не терял чувства меры и отдать пятнадцать долла-
ров за банку устриц считал верхом нелепости. С другой стороны, он, быть
может, больше тратил на добрые дела, чем новоявленные миллионеры на са-
мый дикий разгул. Католический патер, открывший больницу, мог бы расска-
зать о гораздо более щедрых дарах, чем первые десять мешков муки. И ни
один из старых друзей Харниша, прибегавших к его помощи, не уходил от
него с пустыми руками. Ко пятьдесят долларов за бутылку шипучки? С ума
надо сойти!
которых царило самое бесшабашное веселье. Но делал он это из других по-
буждений, чем раньше. Во-первых, этого ждали от него, потому что так по-
велось издавна. Во-вторых, теперь он мог не считаться с расходами. Но
такого рода развлечения уже мало занимали его. Понемногу им овладевала
новая, неведомая ему дотоле страсть - жажда власти. Ему уже мало было
того, что он куда богаче всех золотоискателей Аляски, он жаждал еще
большего богатства. Он чувствовал себя партнером в грандиозной игре, и
ни одна из прежних игр так не увлекала его. Ведь, кроме азарта, она да-
вала и радость созидания. Что-то делалось по его воле. Как ни прельщали
его богатые залежи на реке Эльдорадо, для его деятельной натуры не было
большей услады, чем зрелище двух работающих в три смены лесопилок, широ-
ких плотов, плывущих вниз по течению и пристающих к берегу в большом за-
тоне у Лосиной горы. Золото, даже уже взвешенное на весах, в сущности,
не было реальной ценностью. Оно только давало возможность, приобретать и
действовать. Лесопилки - вот подлинная ценность, наглядная и ощутимая, и
к тому же средство производить новые ценности. Они - сбывшаяся мечта,
неоспоримое, вещественное воплощение волшебных снов.
прибыли и корреспонденты крупных газет и журналов, и все они, заполняя
целые полосы, пространно писали о Харнише; поэтому для большого мира са-
мой заметной фигурой Аляски стал именно он. Правда, несколько месяцев
спустя внимание мира приковала к себе война с Испанией, и Харниш был на-
чисто забыт; но на Клондайке слава его не меркла. Когда он проходил по
улица Доусона, все оглядывались на него, а в салунах новички глаз с него
не сводили, с благоговейным трепетом следя за каждым его движением. Он
был не только самый богатый человек в стране - он был Время-не-ждет,
первооткрыватель, тот, кто в почти доисторическую пору этой новой страны
перевалил через Чилкут, спустился по Юкону и стал соратником старейших
титанов Аляски - Эла Мэйо и Джека МакКвещена. Он был Время-не-ждет, ге-
рой бесчисленных отважных подвигов, бесстрашный гонец, издалека, через
тундровую пустыню, принесший весть китобойной флотилии, затертой тороса-
ми в Ледовитом океане, быстроногий путник, в шестьдесят дней домчавший
почту из Серкла до Соленой Воды и обратно, великодушный спаситель целого
племени Танана в голодную зиму 1891 года, - словом, это был тот человек,
который потрясал воображение чечако сильнее, чем любой десяток других
золотоискателей, вместе взятых.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Белоусов Валерий
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Майер Стефани