говядину, жаркое, перец во всех видах, и обед был в той стадии,
когда мундиры сняты и вино льется рекой
- и канарио, и херес, и педро дексименес, и мадера, и
бордо; для тех, кто любил напитки покрепче, тут были фляжки
золотистого каталонского и мараскино. Что и говорить, неплохим
винным погребом обладал комендант. Он был здесь не только
военным комендантом, но и, как мы уже сказали, сборщиком
пошлины - иными словами, исполнял обязанности таможни и,
понятно, то и дело получал небольшие подношения в виде корзины
шампанского или дюжины бордо.
сан, стал таким же человеком, как все; отцы иезуиты забыли про
власяницы и четки, и старший из них, отец Хоакин, развлекал
гостей пикантными приключениями, героем которых он был, прежде
чем стал монахом. Эчевариа рассказывал анекдоты о Париже, о
гризетках и о своих многочисленных похождениях.
так болтливы, хотя комендант, тщеславный, словно
мальчишка-лейтенант, впервые надевший эполеты, не мог
воздержаться и снова и снова вспоминал о своих несчетных
победах над красавицами Севильи. Он долго стоял с полком в этом
городе апельсиновых рощ и не уставал восхищаться жемчужиной
Андалусии.
распространялся о той пышной и грубой красоте, какою отличаются
квартеронки. Гарсия сообщил о своем пристрастии к маленьким
ножкам жительниц Гвадалахары, но не старого испанского города
Гвадалахары, а богатой провинции в Мексике, носящей то же имя.
Он со своей частью квартировал прежде именно там.
величайшей деликатности, - о женщинах. Присутствие трех
служителей церкви не сдерживало их. Напротив, оба отца иезуита
и священник хвастались своими любовными связями так же
непристойно и бесстыдно, как другие, ибо все трое были ничуть
не безгрешнее остальной компании, собравшейся за столом. В
обычной обстановке они еще проявили бы некоторую сдержанность,
но здесь, после нескольких бокалов вина, она исчезла бесследно;
они ничуть не стеснялись в этой компании, и никто из
присутствующих, со своей стороны, нимало не благоговел перед
ними. Вся их показная святость и смирение предназначались лишь
для наивных крестьян и простодушных пеонов. А за столом то
один, то другой из святых отцов изредка принимал благочестивый
вид, но только шутки ради, чтобы придать остроту и пикантность
рассказу о каком-либо похождении. Общий разговор становился все
беспорядочнее, и вдруг кто-то назвал имя, заставившее всех
умолкнуть. То было имя Карлоса, охотника на бизонов.
лице. Робладо нахмурился; было бы нелегко разобраться в
смешении чувств, исказивших черты Вискарры; отцам иезуитам и
священнику имя охотника, видимо, тоже не доставило
удовольствия.
республиканском Париже! Какой-то чертов торгаш, ничтожество,
которое торгует мясом и шкурами... короче говоря, мясник,
убийца этих чертовых бизонов - и вдруг посмел добиваться...
Parbleu! 15
заметил грубоватый малый, сидевший в самом конце стола.
просто-напросто ничего не видели. Я стоял рядом с дамой и знаю,
что она была возмущена ( то была ложь, и Робладо знал это), и
ее отец...
Все видели, как он обозлился. Это вполне понятно. Ха-ха-ха!
наш комендант согласится.
взглянул на Вискарру. Тот нахмурился в ответ.
Вискарры священник.
второму грубияну. Они, как видно, приятели. Самое скверное, что
когда держишь пари с кем-нибудь из простонародья, нет никакой
надежды отыграться в следующий раз. Ведь с ними в обычное время
не встречаешься.
него светлые волосы - это очень странно, ведь белокурых
мексиканцев не бывает. Он не креол? Может, бискаец?
может рассказать о нем.
подробностями из жизни охотника на бизонов. Отец его, как
говорили, был американец. Странный человек, неведомо откуда и
какими путями забрел он давным-давно в эту долину и тут решил
осесть. Подобные случаи были редки в поселениях Новой Мексики.
Но еще удивительнее было, что американец был не один: его
сопровождала американка, мать Карлоса, та самая старуха,
которая привлекла к себе общее внимание в день святого Иоанна.
Все попытки святых отцов обратить пришельца или его жену в
христианство ни к чему не привели. Старый траппер (отец Карлоса
был траппером) умер, как и жил, богохульником, еретиком, и все
в городе были убеждены, что его вдова общалась с дьяволом. Это
был позор для церкви, и отцы иезуиты уже давно изгнали бы это
светловолосое семейство, но старый комендант, предшественник
Вискарры, почему-то покровительствовал ему и сдерживал благие
намерения рьяных служителей церкви.
Вискарру, - подобные еретики опасны! В их душах зреют семена
мятежа, угроза общественному порядку. Когда этот светловолосый
охотник является домой, он водит компанию лишь с теми, за кем и
не уследишь как следует. Его всегда видят с этими
подозрительными тагносами, и некоторые из них у него в
услужении.
Опасная личность! Надо за ним присматривать.
или менее лестно отзывались о ее красоте, и, слушая их,
поминутно менялся в лице Вискарра. Этого негодяя разговор
занимал куда больше, чем могли предположить гости, и у него
давно готов был план действий.
том, чтобы он мог осуществить свои низкие намерения.
разбирать по косточкам других местных красавиц. Да и о чем им
было говорить, если не о женщинах! Неудивительно, что они
быстро вернулись к первоначальной теме своей беседы, и под
влиянием новых бокалов вина беседа эта стала еще колоритнее.
поздний, гости распрощались, и некоторых пришлось даже
провожать до дому. Отцам иезуитам и священнику дали в
провожатые солдат, так как все трое допились до чертиков, но им
это было не впервой.
наполнив стаканы, с сигарами в руках, они продолжали беседу.
отвечают взаимностью? Я того же мнения, иначе он не решился бы
на такую дерзость.
Не сомневаюсь, что они виделись наедине вчера вечером. Я
подходил к дому Крусес и увидел какого-то человека: он стоял у
самой ограды, опираясь на нее, как будто разговаривал с кем-то
во дворе. Ято думал, что это какой-нибудь приятель дона
Амбросио. Когда я уже был близко, человек отошел от ограды и
вскочил на коня. Он закутался в плащ, лица я не разглядел. Но я
узнал коня. Вообразите, это оказалс тот самый вороной, который
вчера был под охотником на бизонов! Вошел я, спросил, кто из
Суворов Виктор
Перумов Ник
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Пехов Алексей