покойны.
Ну и что? И черт с ними. Купи этот хвост, привяжи к антенне и
вперед... Куда вперед?
общество, (прим. пер.)] в Гринзпарк? На мгновение эта мысль так его
взволновала, как может взволновать заключенного ключ, случайно забытый
охранником в замочной скважине тюремной камеры. Он воочию представил
себе, как получает сначала белую карточку, потом красную, потом синюю,
становится все трезвее день ото дня, из месяца в месяц. Правда, больше
не будет Мудрого Тигра. Это плохо. Но не будет и страха, с которым он
каждый раз вскрывает конверт с зарплатой - а вдруг там расчет, а это
уже совсем плохо.
увидел свое будущее. Впервые за долгие годы он заглянул в свое будущее
и увидел там развевающийся, словно знамя полка, прекрасный рыжий хвост
с белым пушистым кончиком.
промозглой сыростью и грязной одеждой. Не видать ему рыжего лисьего
хвоста, не будет у него встречи А.А., разноцветных карточек, не видать
ему будущего. Ему, блин, уже пятьдесят один год, а пятьдесят один год,
блин, это чересчур много для того, чтобы мечтать о будущем. В
пятьдесят один ты просто бежишь для того, чтобы ускользнуть от снежной
лавины своего прошлого.
Будь он трижды проклят, если бы не заглянул. Он бы вошел, такой
большой ребенок, и спросил, сколько стоит лисий хвост в витрине. Но
было десять часов вечера, и все магазины на Мейн стрит замкнуты так
плотно, как пояс целомудрия на снежной королеве, а когда он проснется
завтра утром с осколком кривого зеркала в глазах, он забудет начисто
об этом великолепном хвосте такого трепетно-рыжего цвета.
грязными заскорузлыми пальцами, как ребенок у магазина игрушек. Слабая
улыбка тронула углы его губ. Улыбка была нежная и совсем неуместная на
лице Святоши Хью. И тогда где-то на Касл Вью несколько раз тормознула
машина, пронзив тяжелый от дождя воздух острыми как выстрел взвизгами,
и Хью пришел в себя.
двухкомнатную берлогу с забитой хламом кладовкой, можно назвать домом.
Но, проходя под навесом, он искоса взглянул на дверь... и снова
застыл.
протянул руку и дотронулся до дверной ручки. Она легко повернулась.
Над головой дзинькнул серебряный колокольчик. Звук, казалось,
доносился с какого-то невероятно далекого расстояния.
витринных стоек перьевой метелкой и напевал что-то себе под нос.
Услышав звон колокольчика, он повернулся навстречу Хью. И следа
удивления не возникло у него на лице при виде человека, появившегося в
магазине в десять минут одиннадцатого вечера в среду. Уж если кто и
был удивлен так это Хью, но только глазами хозяина магазина - они были
такими темными, как глаза индейца.
Вернее, не сказал, а услышал, как произносит эти слова.
плохо сплю по ночам и поэтому иногда до самой ночи не закрываю
магазин. Кто знает, когда заглянет посетитель... как вы, например, и,
может быть, ему что-нибудь приглянется. Входите и посмотрите, если
желаете.
начать сначала. Слова с огромным трудом пробирались наружу и
представляли из себя невнятно-хриплое бормотание. - У вас в витрине
лисий хвост.
держал метелку прямо перед собой, скрывая нижнюю часть лица, а его
черные индейские глаза смотрели на Хью с нескрываемым интересом. Не
видя губ. Хью все же предполагал, что они растягиваются в улыбке.
Обычно он чувствовал себя не в своей тарелке, если люди, особенно
незнакомые, смеялись над ним. У него сразу руки начинали чесаться и
хотелось лезть в драку. Но теперь, как ни странно, это его вовсе не
трогало. Может быть оттого, что он все еще находился под впечатлением
воспоминаний.
кабриолет и к его радиоантенне я привязывал такой же. Это было давно,
в детстве. В нашем дешевом городишке наберется целая куча народу,
которая не верит в то, что я когда-то был ребенком. Но я был им так
же, как и все остальные.
к глазам Хью и, странное дело, они, казалось, увеличивались в размере.
Хью не в силах был отвести взор. Слишком пристальный интерес был
обычно второй причиной, по которой у него сжимались кулаки. Но в эту
ночь на него ничто не действовало.
продолжал Хью. - Именно успокаивает, так мы тогда говорили, а не то,
что теперь - стализиби... стазилиби... ста-би-ли-зи-ру-ет -- вот,
тьфу, черт, не выговорить, не то что понять. А вы понимаете?
индейскими глазищами поверх перьевой метелки.
облегчение и внезапное необъяснимое счастье. Он вдруг решил, что все
будет очень хорошо - все. Мысль представлялась невероятной - он был
должен всем и каждому в Касл Рок и еще в трех соседних городках,
последние полгода он был на грани потери работы, его "бьюик" ездил на
одном честном слове - но мысль казалась вполне реальной.
предположение, что он просто не сможет оплатить такую шикарную вещь, и
возникло состояние, близкое к панике. Что если так случится? А вдруг
еще хуже - он в течение завтрашнего дня наберет денег, а этот парень
уже продаст хвост.
бумажник.
место.
папиросной бумаги, зажигалку и огромную сумму приблизительно в полтора
доллара мелочью, обсыпанной табачными крошками.
кучке метелкой. Когда он ее убрал, нож, папиросная бумага и зажигалка
остались на месте, а мелочь исчезла.
безмолвно и неподвижно, словно детская игрушка, у которой иссякли
батарейки, а хозяин магазина направился к витрине и, вернувшись с
лисьим хвостом, положил его настойку рядом с кучкой жалкого имущества
Хью.
ощупь и густой, от него сыпались искры статического электричества.
Гладить его было все равно, что гладить ночное звездное осеннее небо.
забрать хвост.
смотрел на Гонта с такой глубокой обидой, что она скорее походила на
горе. - Мы еще не до конца рассчитались.
гипнозом, думал он, будь я проклят, если этот тип не загипнотизировал
меня, но все равно это очень приятно... как ни странно.
мистер Гонт и отложил метелку в сторону. И снова рука Хью бессильно
повисла.
бумажниках? - голос Гонта звучал раздраженно.
над этим. - Но это и вправду глупо.
Маккарти Кормак
Верещагин Олег
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий
Акунин Борис
Шилова Юлия