окунуться в воду, как рация, висевшая у него за спиной, тут же вышла бы
из строя. А это был бы конец: без радиосвязи мы бы не только потеряли
всякую надежду найти станцию "Зебра" - у нас остался бы один шанс из
тысячи вернуться назад, на "Дельфин". Забринский напоминал комплекцией
средних размеров гориллу и обладал примерно таким же запасом прочности,
но мы обращались с ним, как с вазой из дрезденского фарфора.
все нормально, но от этого шторма сплошной писк и треск... Нет,
погодите-ка минуточку...
и заговорил;
сил, но док считает, что сумеем добраться... Погодите, сейчас спрошу, он
повернулся ко мне. - Они хотят знать, как далеко мы ушли... Примерно,
конечно.
с половиной - выбирайте сами. Забринский снова произнес несколько слов в
микрофон, вопросительно посмотрел на нас с Хансеном и, когда мы оба
покачали головой, закончил сеанс. Потом сказал:
северу, так что нам надо взять южнее, а то промахнемся на пару сотен
ярдов. Это было бы хуже всего. Прошло уже больше часа, как мы получили с
"Дельфина" пеленг, а между сеансами радиосвязи мы могли ориентироваться
только по силе и направлению ветра, бьющего нам в лицо. Надо учесть, что
лица мы прятали под масками, а палец трудно назвать точным инструментом
для определения направления ветра, кроме того, была опасность, что ветер
может перемениться, а то и вообще повернуть в обратную сторону. Вот это
уж точно было бы хуже всего.
до смерти. Что может быть хуже этого? - Он отхлебнул еще виски,
закашлялся, сунул флягу мне в руку. - Ну, что ж, на душе стало немного
веселее. Вы честно считаете, что мы сумеем туда добраться?
Что-то оставить здесь?
с собою не брали: восемьдесят фунтов продовольствия, печка, тридцать
фунтов сухого горючего в брикетах, 100 унций алкоголя, палатка и
медицинская сумка с достаточным запасом лекарств, инструментов и
материалов. Но я хотел, чтобы решение приняли мои спутники, и был
уверен, что слабости они не проявят.
пошли ему на пользу, голос звучал увереннее, зубы почти не стучали.
впервые увидел его в Шотландии, он напомнил мне белого медведя, здесь, в
этих просторах, огромный и грузный в своей меховой одежде, он еще больше
походил на этого зверя. И не только телосложением: казалось, он
совершенно не ощущал усталости и чувствовал себя во льдах, как рыба в
воде. -Эта тяжесть у меня за спиной - как больная нога: с нею плохо, а
без нее еще хуже.
погодя мне придется тащить еще и Забринского.
условиях защитные очки, с трудом разогнувшись, поднялись на ноги и
тронулись к югу, пытаясь обойти высокую ледяную гряду, преградившую нам
путь. Такой длинной стены мы еще не встречали, но это было даже к
лучшему: нам все равно следовало скорректировать курс, а делать это было
куда удобнее под прикрытием. Мы отшагали около четырехсот ярдов, когда
ледяная стена неожиданно кончилась, и ледовый шторм набросился на нас с
такой яростью, что сшиб меня с ног. Держась за веревку, я с помощью
остальных кое-как поднялся, и мы продолжили путь, наклоняясь чуть ли не
до земли, чтобы сохранить равновесие.
намного легче, хотя по-прежнему то и дело приходилось делать крюк,
обходя торосы и трещины, к тому же все мы, кроме Забринского, шли на
пределе сил и поэтому часто спотыкались и падали, у меня же вообще
каждый шаг отдавался резкой болью в ногах, от щиколоток до бедер. И
все-таки, полагаю, я выдержал бы дольше всех, даже дольше Забринского: у
меня был мотив, была движущая сила, которая заставила бы меня шагать
вперед даже после того, как налитые свинцом ноги отказались бы
повиноваться. Майор Джон Холлиуэлл. Мой старший и единственный брат.
Живой или мертвый. Был он жив или уже погиб, этот единственный в мире
человек, которому я был обязан всем, чего успел достичь и добиться? Или
же он умирал - умирал как раз сейчас, когда я думал о нем?
валять дурака, имели право знать, как все это произошло, и только я мог
поведать им это. Жив он или мертв? Я уже не чувствовал ног, даже жгучая
боль стала какой-то чужой, отдаленной. Я должен все узнать, я должен все
узнать, и сколько бы миль ни оставалось до станции "Зебра", я проделаю
этот путь на четвереньках. Я должен все узнать... И не только о судьбе
брата. Была и еще одна причина, которая всему миру показалась бы куда
более важной, чем жизнь или смерть какого-то начальника станции. Даже
более важной, чем жизнь или смерть всех сотрудников этого оторванного от
цивилизации форпоста науки.
прекратились, я оказался под защитой еще одного, даже более высокого
ледяного хребта. Я подождал остальных, попросил Забринского связаться с
"Дельфином" и уточнить нашу позицию и оделил всех еще одной порцией
алкоголя. Большей, чем в первый раз. Сейчас это нам было куда нужнее. И
Хансену, и Ролингсу приходилось очень туго, они дышали жадно, с
присвистом и всхлипами, точно марафонцы в последние, самые изнурительные
минуты бега. Тут я обнаружил, что и сам дышу точно так же, мне с трудом
удалось задержать дыхание, чтобы проглотить немного виски. Может, Хансен
прав, и алкоголь только вредит нам? Нет. на вкус приятно, значит,
помогает.
он вытащил наушники из-под капюшона и выключил "уоки-токи".
и то, и другое. "Дельфин" сообщает, что мы сейчас точно на курсе... он
принял у меня стакан и удовлетворенно вздохнул. - Это хорошая новость.
Но есть и плохая. Края полыньи, где стоит "Дельфин", начинают смыкаться.
И довольно быстро. Капитан прикинул, что часа через два оттуда придется
уходить. Не больше чем через два часа... - Он помолчал, потом медленно
закончил: - А ледовая машина все еще в ремонте.
дурак дураком, а как это выражалось внешне, не знаю. - Значит...
вы, небось, не поверили шкиперу, а доктор Карпентер? Решили, что вас
хотят одурачить?
великолепно складывается? "Дельфин" ныряет, лед смыкается, мы здесь
"Дельфин" там, мы сверху - они снизу, а между нами эти проклятые льды.
Им наверняка больше не удастся найти нас даже если они и починят ледовую
машину. Так что придется выбирать: сразу ложиться и помирать или сперва
походить кругами пару часов, а уж потом ложиться и помирать?
имею в виду военно-морские силы Соединенных Штатов, Мне кажется,
лейтенант, я имею право сказать, что мы являемся, вернее, являлись
многообещающими молодыми людьми. Во всяком случае, мы с вами.
Забринский, пожалуй, уже достиг потолка своих возможностей. И довольно
давно.
легкие воздух. Я подумал, что именно такого человека, как Ролингс,
хорошо иметь рядом, когда дела складываются не в вашу пользу. А наши
дела, похоже, складывались далеко не в нашу пользу. Они с Забринским
наверняка прослыли на "Дельфине" записными остряками, хотя юмор у них
был, конечно, грубоват и тяжеловесен. Не знаю почему, но им нравилось
прятать острый ум и немалые знания под маской шутов и балагуров. -
Значит, осталось еще два часа, - протянул я. - Если возвращаться на
лодку, ветер будет нам в спину, и за час мы вполне успеем. Нас туда
донесет, как пушинку.
интонация в его голосе звучала теперь не так явственно, как секундами
раньше.
но тон оставался холодным - и вовсе не из-за ветра.
это умственное развитие некоторых наших морячков-простачков... - В его
голосе я уловил обвинительную нотку. - Конечно, доктор Карпентер
считает, что мы должны вернуться. Все, кроме него. Доктор Карпентер
сейчас не вернется даже за все золото Форта Нокс... - Он стал неуклюже
подниматься на ноги. - Осталось не больше полумили. Давайте скорее с
этим кончать.
одновременно пожали плечами. Потом тоже медленно встали, и мы продолжили
путь.
Глуховский Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Корнев Павел
Грабб Джеф
Маккарти Кормак
Сертаков Виталий