веревку вокруг себя, Кейси решил завязать ее беседочным узлом.
Но вместо беседочного у него получился скользящий узел, и в
результате Брауна едва не перерезало веревкой пополам. Он все
еще сидел, устало опустив голову, не в силах снять со спины
рацию. Дважды дернулась в руках Андреа веревка: это поднимался
Дасти Миллер.
Каждый звук, возникавший в промежутках между раскатами грома,
воспринимался капитаном как признак приближения немецкого
дозора. Тут появился Дасти Миллер. Поднимался он медленно, но
верно. Достигнув вершины, он замер, пошарил рукой по
поверхности утеса. Мэллори наклонился к лицу янки и отшатнулся,
пораженный: у капрала были плотно сжаты веки.
-- Приехали.
посмотрел вниз и в ту же секунду на четвереньках кинулся к
каменной гряде. Подойдя к нему, Мэллори полюбопытствовал:
Мэллори промолчал. -- Я зажмурился внизу, -- устало объяснил
капрал. -- И только на вершине открыл глаза.
разу не оглянулся?
Еще в Кастельроссо. Если я перехожу улицу и мне надо подняться
на тротуар, то я должен ухватиться за ближайший фонарный столб.
Вот оно как. -- Американец умолк, посмотрев на Андреа,
наклонившегося над пропастью, и передернул плечами. -- И
натерпелся же я страху, братишка!
отступит!" Фразу эту Энди Стивенс мысленно повторял не раз и не
два, а сотни раз, словно заклинание. Так однажды ему
посоветовал психиатр. О том же говорилось и в добром десятке
книг, которые Энди потом проштудировал. Делай, чего страшишься,
и страх отступит. Ум ограничен. Он способен удержать лишь одну
мысль в каждый данный момент, дать команду, осуществить лишь
одно действие. Внуши себе, что ты смел, что преодолеваешь
боязнь, это глупое, беспричинное чувство страха, которое
существует лишь у тебя в сознании. И, поскольку ум способен
удержать лишь одну мысль, поскольку мыслить и чувствовать это
одно и то же, ты будешь смел, ты преодолеешь страх, и он
исчезнет, как исчезает ночью тень. Так твердил себе Энди, но
тень становилась все длиннее и чернее; холодными, как лед,
когтями страх все глубже впивался в его утомленный мозг,
куда-то в желудок, под ложечку.
это знакомо лишь тем, кто окончательно теряет власть над
собственными мыслями. Волны тошнотворного страха, чувство
беспомощности охватывают человеческое сознание, судорожно
цепляющееся ватными пальцами за край пропасти. Сознание это еще
управляет телом, отчаянно сопротивляется, не желая подчиниться
нервной системе, заставляющей разжать израненные пальцы,
схватившие веревку. Ведь это так просто. "Досуг после трудов и
гавань после бури". Так, кажется, сказал Спенсер. Рыдая,
Стивенс выдернул еще один крюк и швырнул его с тридцатиметровой
высоты в море. Прижался к утесу и, преодолевая отчаяние,
продолжал дюйм за дюймом подъем.
ego, вторым "я". Он находился рядом, готовый вернуться в любую
минуту. Энди привык к страху, даже смирился с ним, но мучения
нынешней ночи переполнили чашу его терпения и выносливости.
Такого с ним еще никогда не бывало. И все же юноша смутно
сознавал: причина страха -- не восхождение само по себе.
Действительно, крутой, почти отвесный склон, вспышки молний в
кромешной тьме и раскаты грома кого угодно привели бы в
отчаяние. Но технически подъем был несложен. Веревка натянута
до самого верха. Надо лишь подниматься, держась за нее, да
вынимать крючья. К горлу подступает тошнота, все тело в ушибах,
голова раскалывается от боли, потеряно много крови; но ведь
именно тогда, когда человек испил полную чашу страданий и
обессилел, факел духа горит особенно ярко.
уважать. Самоуважение всегда было для него спасительным якорем,
оно было важнее того, что о нем думают другие. И теперь якоря
этого у него не осталось. Все знают, что он трус, что он подвел
товарищей. И во время стычки с экипажем немецкого судна, и
когда каик стоял на якоре в устье реки, он понимал, что Мэллори
и Андреа видят его страх. Таких людей ему еще не приходилось
встречать. Таких не проведешь, он сразу понял. Это он должен
был подниматься вместе с Мэллори, но тот взял Андреа. Капитан
понял, что он трусит. И в Кастельроссо, и при подходе немецкого
катера он чуть не подвел их. А сегодня подвел по-настоящему.
Ему не доверили подниматься первым вместе с Мэллори. Именно он,
морской офицер, так небрежно завязал последний узел. Едва
оторвавшись от карниза, на котором стоял он, Стивенс, мешок с
продуктами и топливом рухнул в море... Судьба тысячи человек на
острове Керос в руках такого презренного труса, как он.
Физические и душевные силы оставили юношу, от мучительного
чувства страха и отвращения к себе он застонал, но продолжал
подниматься как заведенный.
Похолодев, Мэллори оглянулся. Пальцы невольно сжались в кулаки.
Вновь настойчивая трель, заглушающая рокот грома. Телефон
замолчал, но скоро ожил, звоня не переставая.
Капитан молча кивнул.
-- А когда надоест, сюда заявятся. Причем очень быстро.
Вопрос лишь в том, когда они сюда придут. -- Мэллори машинально
посмотрел в обе стороны вершины, где на расстоянии метров
пятидесяти друг от друга расположились Миллер и Кейси,
невидимые в темноте. -- Не стоит рисковать. Чем больше я думаю,
тем меньше вижу шансов провести немцев. Фрицы народ аккуратный.
Наверняка разработана определенная система переговоров по
телефону. Часовой должен назвать свою фамилию или произнести
пароль. Да и голос может меня выдать. Но, с другой стороны,
часового мы убрали, не оставив никаких следов, снаряжение наше
наверху, все, кроме Стивенса, поднялись. Короче, мы добились
того, чего хотели. Высадились, и ни одна душа об этом не
догадывается.
три появится и. Стивенс. Глупо, если все, чего мы добились,
пойдет насмарку. -- Помолчав, Андреа спокойно прибавил: --
Немцы не придут, а примчатся. -- Телефон умолк так же внезапно,
как зазвонил. -- Теперь жди гостей.
полуслове и, повернувшись на каблуках, кинул через плечо: --
Присмотри за ним, хорошо? А я предупрежу остальных, что скоро
гости пожалуют.
Он не шел, а ковылял. Ботинки немца были тесны и сдавливали
пальцы. Страшно представить, что станет с его ногами после
многочасовой ходьбы по пересеченной местности. Не стоит
заглядывать в будущее, и в настоящем забот хватает, подумал он
мрачно.
твердый холодный предмет.
гнусавый голос. После всего, что испытал на море и во время
подъема Миллер, оказаться на твердой земле было для него уже
счастьем.
мог придумать? -- Капитан с любопытством посмотрел на янки. Тот
успел снять дождевое платье: ливень кончился. Куртка и вышитый
жилет промокли больше, чем штаны. Но выяснять, в чем дело, было
некогда.
вроде. Наверно, ему давно следовало бы позвонить. Отвечать мы
не стали. С минуты на минуту прибегут немцы, заподозрив
неладное. Могут появиться или с твоей стороны, или со стороны
Брауна. Другого пути нет. Не станут же они ломать себе шею,
карабкаясь по этой груде валунов. -- Мэллори ткнул в сторону
нагромождения камней. -- Так что гляди в оба.
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Орлов Алекс
Корнев Павел