набегов на внешнюю форму моей мысли дать почувствовать кому следует
культурный вред моего направления. "Все пустяки в сравнении с вечностью". Не
важно, что написал обо мне С.Франк. Важно то, что животворные идеи логизма
при малейшей попытке воплотиться возбуждают глухую вражду, слепую критику,
патетическое непонимание. Тут что-то глубокое и фатальное.
перейду к существенным недоумениям С.Франка, так сказать, лежащим в
характере самой темы.
необходимости своей совершенно подобная той связи, которая существует между
логизмом и символом.
схематичен. В предлежащей действительности для него "понятно" только
рациональное, т.е. то, что может быть приведено к схеме математической,
динамической, механической, произвольно им избранной. В схему
геометрического следования ratio Спинозы пытается заключить всю сложность
космогонического процесса. Схемой математической формулы пытается Гегель
объяснить реальное движение планет. Осознанный схематизм рассудка
легализуется "Критикой чистого разума". В порабощенности схемой - корень
всех искажений. Взнузданная рационализмом мысль совершенно бессильна перед
действительностью. Оторванная от последней, она может оперировать только
схемой. Рационализму действительность дана может быть только в схеме и ровно
настолько, насколько в схеме она умещается. А так как рассудок склонен
считать себя единственным законным владыкой сознания, то он с мнимо
логической принудительностью стремится действительность "сократить" и
сделать себе сообразной.
моих мыслей, проделывает то же самое, что делает всякий ratio, встречаясь с
чуждой ему и не охватываемой им действительностью. Первая задача С.Франка -
меня не понять. Чувствуя враждебность предлежащего ему ряда мыслей, С.Франк
обороняется прежде всего схемой. Боясь посмотреть прямо в глаза в чуждую, но
волнующую его цепь идей, он прежде всего набрасывает на нее свою схему,
что-то привычное для себя, и, уложив меня в схему, борется не со мной, а со
схемой, не с действительными моими мыслями, а со схематическим отображением
их в своем ratio. Differentiam specificam , т.е. конкретное и характерное в
моей статье, он игнорирует абсолютно, весь увлеченный желанием втиснуть меня
в какой-нибудь genus proximum , т.е. что-то знакомое его сознанию и
доступное для его критики. Отсюда неосторожные обвинения, взводимые на меня
С.Франком.
имеет поэтому обвинение в национализме. Хорошо или плохо, но в своей статье
я дал чисто философский ряд мыслей. Можно резко критиковать философскую
основательность моих концепций, но с первого слова давать им оценку с чуждой
философии общественной точки зрения и, так сказать, сразу бить по нервам
читателя мнимо опасными следствиями идейно-враждебного и опасного пока
только для С.Франка направления - это значит находиться во власти того
примитивного и варварского отношения к чисто философскому понятию
теоретической истины, которое так остроумно подверг критике Н.А.Бердяев в
своей статье "Интеллигентская правда и философская истина . Этот "навык"
интеллигентского мышления прежде всякого теоретического обсуждения давать
общественную квалификацию, - навык, сказавшийся в достаточной мере у
С.Франка, оказал моему критику плохую услугу. Он обусловил построение схемы,
которая неминуемо вызвала необходимость, с одной стороны, досказать то, чего
я не говорил, так сказать, продолжить мои мысли в направлении принятой
схемы, а с другой - существенно извратить даже то немногое, что из статьи
моей попало в сферу сознания моего критика.
критики С.Франка.
осуждение всего нового философского сознания Запада. Такого огульного и
безмерного национального самомнения в области философии нам до сих пор не
приходилось встречать".
исполняю священную задачу философа критиковать все, с чем он философски не
согласен. Неужели С.Франк хочет отсутствия философской критики? Превращая
мое принципиальное обсуждение в свое "сплошное осуждение", С.Франк дополняет
меня, и от этого дополнения я совершенно отказываюсь.
сказывается в "сплошном панегирике".
ценность. Абсолютно данное моего мировоззрения - восточнохристианский
логизм. Русская мысль дорога мне не потому, что она русская, а потому, что
во всей современности, во всем теперешнем мире она одна хранит живое,
зацветающее наследие антично-христианского умозрения. Я ценю русскую мысль
за ее верность философскому началу всемирного значения, и вся моя
характеристика русской философии, столь поразившая С.Франка, есть
обоснованная историческим изучением попытка доказать существенно новый и
оригинальный в сравнении с Западом leit-мотив русской мысли: устремленность
к логизму. С.Франк поражается, как можно противополагать Лопатина, Козлова и
Трубецкого гениям западной мысли. Но это противоположение - фантазия
С.Франка. Мое противоположение иного характера. Я противополагаю
западноевропейское начало ratio антично-христианскому началу L?goj'а, причем
убежден, что носители первого начала по творчеству и гениальности много
уступают носителям второго начала. Русскую мысль я противополагаю западной
по качеству, а не по количеству и считаю, что русская мысль в современном
духовном состоянии мира занимает совершенно особое место не потому, что тот
или иной русский мыслитель столь же гениален, как Гегель, а потому, что
принцип философствования русских философов (между которыми есть и гении)
существенно отличен от принципа философствования западноевропейских
мыслителей нового времени. Каким образом в этих простых, исторически
обоснованных мыслях С.Франк усмотрел ослепленный национализм, я совершенно
не могу понять и, думаю, не поймет сам С.Франк при вторичном внимательном
чтении моей статьи. Какой может быть национализм в философски осознанном
предпочтении античной философии и восточнохристианского умозрения блестящей,
отвлеченной, бесплодной мысли новой Европы?
служить дальнейшая его фраза:
славянофильским орудием и резким противопоставлением западной
"рассудочности" восточной "цельности", он (т.е. Эрн) рубит с плеча,
уничтожая Канта, Беркли, Юма, самого Гегеля и пр.".
вспоминает славянофильскую формулу противоположения, совершенно отличную от
моей. Я противополагаю два познавательных начала: ratio и L?goj, а не две
культуры: Россию и Запад. Мое противоположение есть результат
гносеологического анализа. Противоположение славянофилов - результат
философско-исторических соображений. Я ничего не говорю о России и Западе
вообще, я говорю о частном вопросе: о западноевропейском рационализме и о
русской философской мысли, исторически и многократно засвидетельствовавшей
свою существенную пронизанность стихией логизма. Против конкретной формы
моего противоположения С.Франк не нашел ничего возразить. Его критика
устремлена на то, что, по соображениям С.Франка, я должен был бы сказать, но
чего я фактически не говорил и по основоположениям моей мысли сказать не
могу. Кроме того, рубить с плеча Канта, Беркли, Юма не входило в мою задачу,
и принимать мои обоснованные слова о принадлежности Канта, Беркли, Юма,
Гегеля к западноевропейскому рационализму за "рубку с плеча" - это значит
иметь своеобразное представление о рационализме как о каком-то
самоопускающемся на его представителей топоре. Честь изобретения этого
представления, не лишенного забавности, всецело принадлежит С.Франку.
выбирает самые уничижительные слова для характеристики славянофильского
"оружия": "пришедшее в негодность", "давно заржавевшее". Я бы просил
С.Франка указать хоть одно сочинение на русском или иностранном языке, где
бы философские концепции славянофилов (И.Киреевского и А.Хомякова) были
подвергнуты сколько-нибудь детальной и достаточной критике. Мысли
И.Киреевского и А.Хомякова о познании как о целостном процессе, в котором
синтетически принимают участие все стороны духа, не только не подвергнуты
критике, но даже и не восприняты критиками славянофилов. Полемика
В.Соловьева с славянофилами имеет специальный характер , а в "Критике
отвлеченных начал" в своем учении о тройственном характере всякого акта
познания В.Соловьев развивает существенно те же мысли, которые с достаточной
ясностью были наброшены И.Киреевским и А.Хомяковым . Говорить о
славянофильстве как о чем-то конченном и безусловно превзойденном могут
только те, кого удовлетворяет критика гг. Милюковых. Вообще наши старые
идейные споры должны быть существенно пересмотрены, и я укажу на ряд
блестящих исторических исследований М.О.Гершензона, которыми это благое дело
основательно и систематически начато. Удовлетворяться тем, что сказано и
замолчано партийными борцами, не могут все заинтересованные прежде всего в
теоретической истине.
Соловьеве. Я не могу назвать иначе культурную обидчивость С.Франка: каждое
слово критики он принимает за прямую обиду культурному человечеству. Среди
обвинений, сыпящихся на меня, он спрашивает:
в точном смысле этого слова, философия, в основе которой лежит понятие causa
sui , "то, сущность чего предполагает существование"?"
Лондон Джек
Мацумото Сэйте
Курылев Олег
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Афанасьев Роман