ярко-голубого и красно-коричневого цвета, а высоко в небе парят коршуны,
будто черные кресты. Иногда мимо проскальзывают небольшие пироги и каноэ,
двигаясь бесшумно, словно упавшие на воду листья или крылатые семена.
ни на есть черепашьей скоростью, но все равно не удавалось избегать ям и
огромных камней. Дорога шла уже в нескольких сотнях футов над уровнем моря,
вниз уходил совершенно отвесный обрыв, а над нами высилась столь же отвесная
скала. Росшие когда-то внизу деревья были вырублены под посевы; затем
участок забросили, и он зарос низким кустарником и вьющимися растениями.
Иногда над этой порослью, словно зеленая ракета, выстреливала случайная
пальма-равенала или кокосовая пальма, распушив веер из листьев, будто
павлиний хвост. Вода в море была темно-синяя, кое-где в нее вдавались скалы;
побережье изрезали большие бухты с роскошными пляжами цвета поджаристого
печенья, и волны, накатывавшие на темный песок, оставляли на нем белую пену,
похожую на коралловое ожерелье.
Ролана Альбиньяка - нашего старинного приятеля, основавшего заповедник
"Человек и биосфера", где нам предстояло работать. Но эта встреча, как и
большинство из намечавшихся на Мадагаскаре, не состоялась, а местные жители,
как всегда, были готовы прийти на помощь и сообщили массу новостей о нашем
друге. Кто сообщил, что он вот-вот прилетит на самолете, кто поведал, будто
он вот-вот приедет на автомобиле, кто-то слышал, будто он приплывет на
пароходе; он был там-то, он был здесь, он в Париже, он вообще никогда не
приедет.
местном отельчике, лелея крохотную надежду, что профессор все-таки
объявится. Если же нет, то нам надо было спешить дальше: следующий на нашем
пути паром зависел от прилива. Кстати, об этом пароме и о приливе мы тоже
получили лавину самой противоречивой информации.
неизменной миски риса, без которой, судя по всему, не обходится ни один обед
на Мадагаскаре, мы тронулись в путь. А путь предстоял неблизкий, и, к нашему
огорчению, чем дальше, тем хуже делалась дорога и тем медленнее мы
продвигались вперед, так что когда наконец добрались до реки, небо уже
подернулось нежным оттенком зеленого, а тени зловеще вытянулись.
что начинался отлив и вода в реке быстро спадала. Если уровень окажется
слишком низким, мы попросту не сможем съехать на тот берег и вынуждены будем
дожидаться нового прилива - перспектива не особо соблазнительная, потому как
наши подушки и ламба, не говоря уже о соломенных матрацах, были тщательно
упакованы и в поисках их нам пришлось бы перерыть все машины; еду мы,
кстати, тоже запрятали глубоко. Мы быстро погрузились на паром (к счастью,
он был достаточно велик и мог взять две машины сразу), и паромщики спешно
повезли нас через темнеющую реку. Добравшись до противоположного берега, мы,
к своему ужасу, обнаружили, что вода спадает гораздо быстрее, чем нам
поначалу казалось, и что съехать просто невозможно: паром пребывал на
три-четыре фута ниже причала. Ничего страшного, сказали паромщики, можно
будет причалить и на небольшой пляж в пятидесяти ярдах ниже по реке.
хватило, чтобы промокнуть до нитки.
причалили. Паромщики тут же погнали паром за остальными; мы послали им
весточку, что едем в деревню, лежащую в четырех милях дальше, и к их
прибытию успеем приготовить ужин. Чтобы еще больше ободрить оставшихся,
велели передать, что распакуем пиво. Итак, мы двинулись в путь сквозь
моросящий дождь, нас бросало и било еще нещаднее, так как в темноте труднее
было ориентироваться. Фары машин отбрасывали на дорогу самые причудливые
тени, и определить, что впереди - валун или ухаб - становилось невозможным.
лишь слышался какой-то странный звук - очевидно, это храпели местные жители.
Несколько собак встретили нас бессвязным лаем и сразу же отправились спать.
Здешний отельчик представлял собой длинное, приземистое, малогостеприимное
сооружение из дерева и бамбука и с бамбуковой же крышей. Впрочем, дородная
супруга хозяина отельчика и остальные члены семьи отнюдь не выказали
признаков неудовольствия или раздражения. Напротив, они повскакивали с
постелей в самом добром настроении, готовые к услугам. Мы объяснили хозяйке,
что в конечном счете нас будет одиннадцать душ и что у нас с полудня во рту
не было маковой росинки. Стало быть, провианта нам нужно как на целый полк,
а то с голодухи слопаем друг друга. В ответ она одарила нас широкой
спокойной улыбкой, так же улыбнулась своим забавным, не по годам
сообразительным детям и безмятежной походкой направилась в огород, гоня
перед собой ребячью гурьбу.
перекрывалась мощными деревянными балками, сквозь которые можно было
разглядеть небрежно положенную бамбуковую крышу. Вся мебель - длинные
стародавние столы из толстых неструганых досок и такие же длинные деревянные
скамьи. В каждом углу горело по две маленьких керосиновых лампочки,
отбрасывавшие тонкие струйки света,- более бесполезного огня я не видел за
всю свою жизнь. Все было пропитано затхлым запахом горелой древесины, а стол
был до того засален, что мы брезговали даже дотрагиваться до него. Видимо
желая похвастаться (мол, и мы не чужды цивилизации), хозяева пригвоздили к
стенам несколько плакатов: вот пара пышных блондинок рекламирует какой-то
невероятный продукт (вкусив который скорее всего до срока вкусишь райское
наслаждение), а вот странная для здешних мест панорама Нью-Йорка. Когда б не
это, можно было бы подумать, что ты на доисторической английской ферме в
эпоху сакских королей, которых звали как-нибудь вроде Кнут или Этелред.
доносился обнадеживающий запах еды. На столах, словно подушечки для булавок,
свернулись два кота; под столами же находилось несколько собак - одни спали,
другие самозабвенно ловили блох, а из угла на нас смотрели пустым взглядом
два сонных петушка и одна утка. Из-за кухонной двери стайка одетых в
лохмотья худых курчавых детишек взирала на нас черными глазами величиной с
блюдечки - их напугало нашествие странных вазаха с непонятным оборудованием.
Мы, наверно, представлялись им пришельцами с Марса.
назад к парому с обнадеживающими вестями, что обед готов и пиво распаковано.
Но примерно через час Бруно примчался и сообщил, что паромщики сделали
отчаянную попытку перевезти на другой берег оставшуюся "тойоту" и другую
машину, но было поздно: вода спала и паром застрял на середине реки в
ожидании нового прилива.
А сами пришли к выводу, что самое правильное - сесть за обед: мало ли какую
штуку может выкинуть прилив. Мы, конечно, не ожидали лукуллова пиршества, но
хозяйка гостиницы подала деликатесное блюдо из разных моллюсков и крабов,
большую миску земляных орешков под горячим соусом и, естественно, огромное
количество риса. Мы как раз тщательно вытирали наши тарелки хлебом, когда
вернулся Бруно. Он был в панике. Паромщики поторопились пригнать паром с
"тойотой" к песчаному пляжу. Она съехала и закопалась носом в песок, а между
тем вода все прибывает, и если ничего не предпринять, то машина полностью
уйдет под воду, а с ней и половина нашего драгоценного оборудования. К
счастью, одной из благополучно доехавших машин была "тойота" - именно то,
что нужно. Бруно сел в нее и поспешил на выручку.
даже при наличии лебедки, оказалось адски трудным делом. А не будь у них
этого ценнейшего инструмента, так они бы до сих пор там сидели. Измученные
путешественники сели за стол и жадно, словно волки, поглотили еду, а затем
принялись разгружать "тойоту", а также осматривать, нет ли повреждений
машины и оборудования. К всеобщему удивлению, повреждения были
незначительны. Правда, пострадали ценные батареи, но, когда их по одной
выгрузили и высушили, выяснилось, что от долгого нахождения в воде пришли в
негодность лишь семьдесят из трехсот. К счастью, уцелевших с лихвой хватило
для того, чтобы выполнить нашу программу.
задачу по высушиванию всего подмокшего оказалось вдвойне сложно. К счастью,
под самым потолком была натянула веревка, на которой развесили палатки,
похожие на шкуры китов. Каждую вторую единицу оборудования пришлось
перенести в главную комнату отельчика и тщательно исследовать на предмет
попадания влаги. Везде, где возможно, морскую воду смывали пресной. Но все
же, пока лил дождь, процесс сушки подвигался со скрипом.
стало больше света и исследовать оборудование стало легче. Эти три двери
были как три телеэкрана - сидя внутри на скамье, я мог наблюдать все, что
происходит за стенами отельчика на главной улице деревни. Вот прошел
долговязый Джон, неся какую-то деталь с такой бережностью, будто она из
стекла; вот прошел Кью в обратном направлении - ему еще предстоит подобная
миссия. Вот прошествовал Боб, словно заводная игрушка,- у него в руках пачки
бумаги, губы медленно шевелятся, а лицо сосредоточено в задумчивости. А вот
и другие члены нашей команды - у кого в руках динамо, у кого ящик с
незаменимыми батареями. И за всем этим, стоя под проливным дождем,
зачарованно наблюдают группы ребятишек - еще бы, для них это интереснее
всякого цирка.
"тойоте" и поднял ножку, как будто на всем Мадагаскаре для этого больше
места не нашлось; под самой же машиной укрылись от дождя несколько мокрых,
взъерошенных петушков. Зато утки и хрюшка, по-видимому, испытывали
наслаждение от такой погоды - поросюшка возилась в грязи, издавая короткие
восторженные похрюкивания и визги, а утки, помахивая хвостами, шествовали
гуськом вниз по улице, словно на важное деловое свидание. Вот прошел
Андреев Николай
Березин Федор
Круз Андрей
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Пехов Алексей