нажал крючок. И на этот раз ружье с грохотом выстрелило, а собаки залились
истерическим лаем.
можно застрелиться независимо от того, поставлено оно на предохранитель или
нет.
оно сломано внутри.
оглушительный стук в дверь. Теряясь в догадках, кто мог пожаловать к нам в
столь поздний час, мы с Рафаэлем пошли открывать. На веранде стояли два
перепуганных парагвайца в потрепанной зеленой форме и полицейских фуражках;
в руках они держали старинные, ржавые ружья. Они дружно приветствовали нас,
и мы узнали двух представителей местной полиции. Пожелав нам доброго вечера,
полицейские спросили, стреляли ли мы из ружья и если да, то кого мы убили.
Испуганно вздрогнув, Рафаэль сказал, что ружье выстрелило случайно и никаких
жертв не было. Полицейские растерянно шаркали босыми ногами по пыли,
взглядами пытаясь подбодрить друг друга. Затем они довольно неуверенно
объявили, что начальник полиции приказал им арестовать нас и доставить
вместе с телом нашей жертвы в участок. Поскольку трупа не оказалось, они не
знали, что делать дальше. Они серьезно объяснили нам, что получат нахлобучку
от начальства, если вернутся без нас, пусть даже мы никого не убили.
Полицейские были так удручены и озадачены, что мы сжалились и согласились
пойти вместе к начальнику полиции и все объяснить ему самолично. Они были
страшно благодарны за это и, то и дело беря под козырек, улыбались и
говорили:
впереди, время от времени останавливаясь, чтобы обратить наше внимание на
лужу или грязь. Полицейское управление стояло на другом конце поселка. Это
была двухкомнатная беленая хижина, над которой возвышалась большая пальма с
густой, растрепанной верхушкой. Нас провели в небольшую комнату,
единственным предметом обстановки которой был ветхий стол с внушительной
грудой документов на нем. За столом восседал начальник полиции, тощий,
хмурый человек, высокое общественное положение которого изобличали до блеска
начищенные ботинки и пояс. Он лишь недавно занял свой пост и, очевидно,
намеревался доказать обитателям поселка, что ни одно преступление здесь не
пройдет безнаказанным. Полицейские отдали честь и, встав по стойке смирно,
хором начали докладывать о случившемся. Начальник слушал их, выразительно
хмуря брови, а когда рассказ был окончен, осмотрел нас испытующим взглядом
прищуренных глаз. Затем он величественным жестом достал из-за уха окурок
сигареты и закурил.
это вы нарушали порядок, да?
нарушали порядок.
что так быстро заставил нас сознаться.
небрежно откинувшись на спинку стула,-- значит, вы в этом сознаетесь? Вы
приехали в Чако и думаете, что здесь можно безнаказанно нарушать порядок,
да? Вы думаете, что вы в дикой стране, где все сойдет вам с рук?.
вопросы. Начальник полиции свирепо уставился на Рафаэля.
местах? Вы, вероятно, не ожидали встретиться здесь с полицией, да?
начальнику самому разбираться во всем. Один из них основательно ковырялся в
зубах, другой засунул палец в ствол винтовки, вытащил его оттуда и начал
разглядывать с озабоченным выражением: очевидно, настало время очередной
ежегодной чистки оружия.
никакого преступления, у нас случайно выстрелило ружье.
могли совершить преступление.
пока вас не арестую. Я хочу обдумать ваше дело. Завтра утром вы придете сюда
со всеми вашими документами. Вы меня поняли?
встал, поклонился и щелкнул каблуками с такой силой, что один из полицейских
уронил винтовку и поспешно отдал честь, чтобы сгладить свою неловкость. С
трудом сохраняя серьезность, мы отошли на некоторое расстояние от
полицейского управления и разразились взрывом безудержного смеха. Дома
Рафаэль очень удачно изобразил перед Джеки начальника полиции, и это
доставило ему такое удовольствие, что от смеха слезы потекли у него из-под
очков.
Пауле. Вместо того чтобы разделить с нами наше веселье, Паула искренне
возмутилась всей этой историей. Она охарактеризовала начальника полиции в
выражениях, которые не часто слышишь из женских уст, и заявила, что он
слишком много о себе воображает, ей уже приходилось иметь с ним дело, когда
он пытался запретить ее девочкам подниматься на борт парохода. Но этот его
поступок переполнил чашу ее терпения. На этот раз он зашел слишком далеко,
она сама отправится в полицейское управление и скажет ему все, что она о нем
думает. После завтрака Паула накинула на плечи яркую пурпурно-зеленую шаль,
надела на голову большую соломенную шляпу с алыми маками и, задыхаясь от
негодования, отправилась с нами в поселок.
пальмой огромную двухспальную кровать, на которой спал, сладко похрапывая,
сам начальник полиции. Его небритое лицо дышало блаженством, а пара пустых
бутылок под кроватью свидетельствовала о том, что он достойно отметил наше
знакомство. Увидев его, Паула презрительно фыркнула, быстро подошла к
кровати, размахнулась и с силой хлопнула по тому месту, где под грудой одеял
должен был находиться зад шефа полиции. Это был превосходный, мощный удар, в
который Паула вложила всю силу своего массивного тела; начальник полиции сел
торчмя на кровати, дико озираясь по сторонам, увидел Паулу, пожелал ей
доброго утра и стыдливо натянул одеяло до самого подбородка. Но Пауле было
не до учтивостей; презрев его приветствие, она перешла в атаку. С
вздымающейся от негодования грудью и сверкающими глазами она склонилась над
кроватью и звонким, пронзительным голосом, разносившимся по всему поселку,
стала излагать ему все, что она о нем думает. Мне было искренне жаль
беднягу: не имея возможности встать, он лежал в постели на виду у всех, а
Паула, высясь над ним горой загорелых телес, извергала стремительный поток
презрения, насмешек, оскорблений и угроз, такой густой, что он не мог
вставить ни единого слова. Его желтоватое лицо побагровело от гнева, затем
побелело, а когда Паула перешла к описанию интимных подробностей любовной
жизни шефа полиции, приняло зеленоватый оттенок. Все ближайшие соседи,
обрадованные неожиданным развлечением, высыпали к порогам своих домов и
криками подбадривали Паулу; чувствовалось, что начальник полиции не снискал
в поселке особых симпатий. В конце концов несчастный не выдержал: отбросив
одеяла, он выскочил из кровати и побежал к дому в одной рубашке и полосатых
пижамных брюках, преследуемый восторженными криками и улюлюканьем
собравшихся зрителей. Запыхавшаяся и торжествующая Паула присела отдохнуть
на освободившуюся кровать, а затем отправилась с нами домой, время от
времени останавливаясь у какой-либо хижины, чтобы принять поздравления от
своих восхищенных почитателей.
полицейских в явном замешательстве зашел к нам в дом, держа в одной руке
свою верную винтовку, а в другой -- большой, неумело подобранный букет
лилий. Он объяснил, что начальник полиции посылает этот букет в знак
глубокого уважения к сеньоре, и Джеки приняла подарок с приличествующими
случаю изъявлениями благодарности. После этого, когда бы мы ни встретили
начальника полиции, он замирал по стойке смирно и брал под козырек, а потом
снимал фуражку и радостно улыбался нам. До конца нашего пребывания в поселке
он так и не проверил у нас документы.
размеров, что все свое время мы тратили на уход за животными. Мы поднимались
до рассвета, и Паула приносила нам в комнату чай. Справедливости ради должен
сказать, что мы вставали в такую рань не потому, что любили рано вставать, а
для того, чтобы успеть выполнить самую трудную часть работы прежде, чем
солнце поднимется высоко и станет жарко.
грязное занятие, отнимавшее обычно не меньше двух часов. Продолжительность
чистки всецело зависела от обитателя клетки: если он был настроен
воинственно, приходилось внимательно следить за тем, чтобы тебя не укусили
или не клюнули, если же он был в игривом настроении, много времени уходило
на то, чтобы внушить ему, что чистка клеток является работой, а не
развлечением, придуманным специально для него. Большинство животных быстро
привыкали к заведенному порядку; они терпеливо ожидали в стороне, пока мы
убирали одну половину клетки, а затем переходили на чистую половину,
позволяя привести в порядок оставшуюся часть. После того как все клетки были
вычищены и устланы свежим слоем сухих листьев или опилок, можно было
Акунин Борис
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Суворов Виктор