Чтение 19–й страницы книги ~Маугли~

Он прополз под оградой и, добравшись до хижины Мессуи, заглянул в
окно. В комнате лежала Мессуа, связанная по рукам и ногам, и стонала,
тяжело дыша; ее муж был привязан ремнями к пестро раскрашенной кровати.
Дверь хижины, выходившая на улицу, была плотно приперта, и трое или
четверо людей сидели, прислонившись к ней спиной.

Маугли очень хорошо знал нравы и обычаи деревни. Он сообразил, что
пока люди едят, курят и разговаривают, ничего другого они делать не
станут; но после того, как они поедят, их нужно остерегаться. Скоро
вернется и Балдео, и если его провожатые хорошо сослужили свою службу, ему
будет о чем порассказать. Мальчик влез в окно и, нагнувшись над мужчиной и
женщиной, разрезал связывавшие их ремни, вынул затычки изо рта и поискал,
нет ли в хижине молока.

- Я знала, я знала, что он придет! - зарыдала Мессуа. - Теперь я знаю
наверное, что он мой сын! - И она прижала Маугли к груди.

До этой минуты Маугли был совершенно спокоен, но тут он весь
задрожал, чему и сам несказанно удивился.

- Для чего эти ремни? За что они связали тебя? - спросил он,
помолчав.

- В наказание за то, что мы приняли тебя в сыновья, за что же еще? -
сказал муж сердито. - Посмотри - я весь в крови.

Мессуа ничего не сказала, но Маугли взглянул на ее раны, и они
услышали, как он скрипнул зубами.

- Чье это дело? - спросил он. - За это они поплатятся!

- Это дело всей деревни. Меня считали богачом. У меня было много
скота. Потому мы с ней колдуны, что приютили тебя.

- Я не понимаю! Пусть расскажет Мессуа.

- Я кормила тебя молоком, Натху, ты по помнишь? - робко спросила
Мессуа. - Потому что ты мой сын, которого унес тигр, и потому что я крепко
тебя люблю. Они говорят, что я твоя мать, мать оборотня, и за это должна
умереть.

- А что такое оборотень? - спросил Маугли. - Смерть я уже видел.

Муж угрюмо взглянул на него исподлобья, но Мессуа засмеялась.

- Видишь? - сказала она мужу. - Я знала, я тебе говорила, что он не
колдун. Он мой сын, мой сын!

- Сын или колдун - какая нам от этого польза? - отвечал муж. - Теперь
мы с тобой все равно что умерли.

- Вон там идет дорога через джунгли, - показал Маугли в окно. - Руки
и ноги у вас развязаны.Уходите.

- Мы не знаем джунглей, сын мой, так, как ты их знаешь, - начала
Мессуа. - Мне не уйдем далеко.

- А люди погонятся за нами и опять приведут нас сюда, - сказал ее
муж.

- Гм! - сказал Маугли, водя кончиком охотничьего ножа по своей
ладони. - Пока что я не хочу зла никому в этой деревне. Не думаю, однако,
что тебя остановят. Еще немного времени - и у них найдется о чем подумать.
Ага! - Он поднял голову и прислушался к крикам и беготне за дверями. -
Наконец-то они отпустили Балдео домой!

- Его послали утром убить тебя, - сказала Мессуа. - Разве ты его не
встретил?

- Да, мы... я встретил его. Ему есть о чем рассказать. А пока он
разговаривает, можно сделать очень много. Но сначала надо узнать, чего они
хотят. Подумайте, куда вам лучше уйти, и скажите мне, когда я вернусь.

Он прыгнул в окно и опять побежал, прячась под деревенской стеной,
пока ему не стал слышен говор толпы, собравшейся под смоковницей.

Балдео кашлял и стонал, лежа на земле, а все остальные обступили его
и расспрашивали. Волосы у него растрепались, руки и ноги он ободрал,
влезая на дерево, и едва мог говорить, зато отлично понимал всю
значительность своего положения. Время от времени он начинал говорить
что-то о поющих чертях, оборотнях и колдовстве только для того, чтобы
раздразнить любопытство и намекнуть толпе, о чем он будет рассказывать.
Потом он попросил воды.

- Так! - сказал Маугли. - Слова и слова! Одна болтовня! Люди -
кровные братья обезьянам. Сначала он будет полоскать рот водой, потом
курить, а управившись со всем этим, он начнет рассказывать. Ну и дурачье
эти люди! Они не поставят никого стеречь Мессую, пока Балдео забивает им
уши своими рассказами. И я становлюсь таким же лентяем!

Он встряхнулся и проскользнул обратно к хижине. Он был уже под окном,
когда почувствовал, что кто-то лизнул ему ногу.

- Мать, - сказал он, узнав Волчицу, - что здесь делаешь ты?

- Я услышала, как мои дети поют в лесу, и пошла за тем, кого люблю
больше всех. Лягушонок, я хочу видеть женщину, которая кормила тебя
молоком, - сказала Мать Волчица, вся мокрая от росы.

- Ее связали и хотят убить. Я разрезал ремни, и она с мужем уйдет
через джунгли.

- Я тоже провожу их. Я стара, но еще не совсем беззуба. - Мать
Волчица стала на задние лапы заглянула через окно в темную хижину.

Потом она бесшумно опустилась на все четыре лапы и сказала только:

- Я первая кормила тебя молоком, но Багира говорит правду: человек в
конце концов уходит к человеку.

- Может быть, - сказал Маугли очень мрачно, - только я сейчас далек
от этого пути. Подожди здесь, но не показывайся ей.

- Ты никогда меня не боялся, Лягушонок, - сказала Мать Волчица,
отступая на шаг и пропадая в высокой траве, что она отлично умела делать.

- А теперь, - весело сказал Маугли, снова прыгнув в окно, - все
собрались вокруг Балдео, и он рассказывает то, чего не было. А когда он
кончит, они непременно придут сюда с Красным... с огнем и сожгут вас
обоих. Как же быть?

- Мы поговорили с мужем, - сказала Мессуа. - Канхивара в тридцати
милях отсюда. Если мы доберемся туда сегодня, мы останемся живы. Если нет
- умрем.

- Вы останетесь живы. Ни один человек не выйдет сегодня из ворот. Но
что это он делает?

Муж Мессуи, стоя на четвереньках, копал землю в углу хижины.

- Там у него деньги, - сказала Мессуа. - Больше мы ничего не можем
взять с собой.

- Ах, да! Это то, что переходит из рук в руки и не становится теплей.
Разве оно бывает нужно и в других местах?

Муж сердито оглянулся.

- Какой он оборотень? Он просто дурак! - проворчал он. - На эти
деньги я могу купить лошадь. Мы так избиты, что не уйдем далеко, а деревня
погонится за нами.

- Говорю вам, что не погонится, я этого не позволю, но лошадь - это
хорошо, потому что Мессуя устала.

Ее муж встал, завязывая в пояс последнюю рупию. Маугли помог Мессуе
выбраться в окно, и прохладный ночной воздух оживил ее. Но джунгли при
свете звезд показались ей очень темными и страшными.

- Вы знаете дорогу в Канхивару? - прошептал Маугли.

Они кивнули.

- Хорошо. Помните же, что бояться нечего. и торопиться тоже не надо.
Только... только в джунглях позади вас и впереди вас вы, быть может,
услышите пение.

- Неужели ты думаешь, что мы посмели бы уйти ночью в джунгли, если бы
не боялись, что нас сожгут? Лучше быть растерзанным зверями, чем убитым
людьми, - сказал муж Мессуи.

Но сама Мессуа посмотрела на Маугли и улыбнулась.

- Говорю вам, - продолжал Маугли, словно он был медведь Балу и в
сотый раз твердил невнимательному волчонку древний Закон Джунглей, -
говорю вам, что ни один зуб в джунглях не обнажится против вас, ни одна
лапа в джунглях не поднимется на вас. Ни человек, ни зверь не остановит
вас, пока вы не завидите Канхивару. Вас будут охранять. - Он быстро
повернулся к Мессуе, говоря: - Муж твой не верит мне, но ты поверишь?

- Да, конечно, сын мой. Человек ли ты или волк из джунглей, но я тебе
верю.

- Он испугается, когда услышит пение моего народа. А ты узнаешь и все
поймешь. Ступайте же и не торопитесь, потому что спешить нет нужды: ворота
заперты.

Мессуа бросилась, рыдая, к ногам Маугли, но он быстро поднял ее, весь
дрожа. Тогда она повисла у него на шее, называя его всеми ласковыми
именами, какие только ей вспомнились.

Они пошли, направляясь к джунглям, и Мать Волчица выскочила из своей
засады.

- Проводи их! - сказал Маугли. - И смотри, чтобы все джунгли знали,
что их нельзя трогать. Подай голос, а я позову Багиру.

Глухой, протяжный вой раздался и замер, и Маугли увидел, как муж
Мессуи вздрогнул и повернулся, готовый бежать обратно к хижине.

- Иди, иди! - ободряюще крикнул Маугли. - Я же сказал, что вы
услышите песню. Она вас проводит до самой Канхивары. Это Милость Джунглей.

Мессуа подтолкнула своего мужа вперед, и тьма спустилась над ними и
Волчицей, как вдруг Багира выскочила чуть ли не из-под ног Маугли.

- Мне стыдно за твоих братьев! - сказала мурлыча.

- Как? Разве они плохо пели для Балдео? - спросил Маугли.

- Слишком хорошо! Слишком! Они даже меня заставили забыть всякую
гордость, и, клянусь сломанным замком, который освободил меня, я бегала по
джунглям и пела, словно весной. Разве ты нас не слышал?

- У меня было другое дело. Спроси лучше Балдео, понравилась ли ему
песня. Но где же вся четверка? Я хочу, чтобы ни один из человечьей стаи не
вышел сегодня за ворота.

- Зачем же тебе четверка? - сказала Багира. Глядя на него горящими
глазами, она переминалась с ноги на ногу и мурлыкала все громче. - Я могу
задержать их, Маленький Брат. Это пение и люди, которые лезли на деревья,