Чтение 19–й страницы книги ~Винни-Пух и все-все-все~

-- Какую Шумелку?

-- Ну, да песню, которую мы собираемся спеть Иа,--
объяснил Пух.

Спустя полчаса, когда Пух и Пятачок отправились в путь,
часы, к их утешению, все еще показывали без пяти одиннадцать.
Ветер утих, и снежок, которому надоело вертеться, пытаясь
поймать самого себя за хвост, тихонько спускался вниз, и каждая
снежинка сама отыскивала себе место для отдыха. Порой этим
местом оказывался нос Винни-Пуха, а порой нет, и спустя немного
времени у Пятачка вокруг шеи появился белый шарф, и за ушами у
него было так снежно, как еще никогда в жизни.

-- Пух,-- сказал он наконец, слегка помявшись, потому что
ведь ему не хотелось, чтобы Пух подумал, что он сдается.-- Я
вот о чем подумал: а что, если мы сейчас пойдем домой и поучим
как следует твою песню, поупражняемся, а потом споем ее Иа?
Завтра... или... или, например, как-нибудь в другой раз, когда
мы его случайно встретим?

-- Это очень хорошая мысль, Пятачок!-- сказал Пух.-- Мы
будем сейчас повторять Шумелку по дороге, но только дома ее
повторять не стоит, потому что это специальная Дорожная Шумелка
для Снежной Погоды и ее надо петь на дороге, когда идет снег.

-- Обязательно?-- тревожно спросил Пятачок.

-- Да ты сам увидишь, Пятачок, если послушаешь, потому что
она вот как начинается: "Иду вперед. тирлим-бом-бом... ".

-- Тирлим что?-- спросил Пятачок.

-- Бом-бом,-- сказал Пух.-- Я вставил это, чтобы она была
шумелочней. "И снег идет, тирлим-бом-бом, хоть нам..."

-- А ты разве не сказал "иду вперед"?

-- Да, но "вперед" был впереди.

-- Впереди тирлим-бом-бома?

-- Это же был другой тирлим-бом-бом,-- сказал Винни-Пух,
уже несколько сбитый с толку.

И он запел снова:

Идем

Вперед

(Тирлим-бом-бом),

И снег

Идет

(Тирлим-бом-бом),

Хоть нам

Совсем-совсем не по дороге!

Но только

Вот

(тирлим-бом-бом)

Скажите,

От-

(тирлим-бом-бом),

Скажите,

Отчего так зябнут ноги?

Он спел Шумелку так, по-новому, от начала до конца, и,
пожалуй, так она стал еще лучше, и, окончив, Винни замолчал в
ожидании, что Пятачок скажет, что из всех Дорожных Шумелок для
Снежной Погоды, которые он когда-либо слышал, эта-- самая
лучшая.

Пятачок после долгого и серьезного размышления высказал
свое мнение.

-- Пух,-- сказал он задумчиво,-- по-моему, не так ноги,
как уши!

К этому времени они уже подходили к Унылому Месту, где жил
Иа, и, так как у Пятачка за ушками все еще было очень снежно и
ему это начинало надоедать, они свернули в небольшую сосновую
рощицу и присели на калитку в изгороди.

Теперь снег на них не падал, но все еще было очень
холодно, и, чтобы не замерзнуть, они спели Шумелку Пуха шесть
раз от начала до конца (Пятачок исполнял все тирлим-бом-бомы, а
Пух все остальное), причем оба в нужных местах колотили по
изгороди палочками. Вскоре им стало гораздо теплее, и они
смогли продолжить разговор.

-- Я сейчас думал, -- сказал Пух и думал я вот о чем: я
думал про Иа.

-- А что ты думал про Иа?

-- То, что ведь бедному Иа негде жить.

-- Негде, негде,-- согласился Пятачок.

-- У тебя есть дом, Пятачок, и у меня есть дом, и это
очень хорошие дома. И у Кристофера Робина дом, у Совы, и Кенги,
и у Кролика тоже есть дома, и даже у Родственников и Знакомых
Кролика тоже есть дома или что-нибудь в этом роде, а у бедного
Иа нетсовсем ничего. И вот что я придумал: давай построим ему
дом.

-- Это замечательная мысль,-- сказал Пятачок.-- А где мы
его построим?

-- Мы построим его здесь,-- сказал Пух,-- на опушке этой
рощицы. Тут нет ветра, и тут я об этом подумал. Мы можем
назвать это место "Пухова опушка", и мы построим для Иа на
Пуховой Опушке-- ДОМ ИА.

-- Ой, кстати, там за рощей я видел груду палочек,--
сказал Пятачок.-- Там их навалена целая куча! Ну прямо целая
гора!

-- Спасибо, Пятачок, То, что ты сказал, будет нам очень
полезно, и за это я бы мог назвать это место Пуховопятачковой
Опушкой, если бы Пухова Опушка не звучала лучше. Но только она
звучит лучше потому, что она пушистей и , значит, больше похожа
на опушку.

Они слезли с изгороди и отправились за палочками.

...Кристофер Робин все это утро провел в комнате,
путешествуя в Африку и обратно, и он как раз сошел с корабля и
подумал: "Интересно, какая сейчас на улице погода", как вдруг в
его дверь постучал не кто иной, как Иа.

-- Здравствуй, Иа,-- сказал Кристофер Робин, открыв дверь
и выйдя на двор.-- Как ты себя чувствуешь?

-- Снег все идет,-- мрачно сказал Иа.

-- Да, да.

-- И мороз.

-- Да?

-- Да,-- сказал Иа.-- Однако,-- добавил он, немного
просветлев,-- землетрясений у нас в последнее время не было.

-- Что случилось, Иа?

-- Ничего, Кристофер Робин. Ничего существенного. Ты,
конечно, не видел где-нибудь здесь дома или чего-нибудь в этом
роде?

-- Какого дома?

-- Просто дома.

-- А кто там живет?

-- Я живу. По крайней мере, я думал, что я там живу. Но,
по-видимому, я там не живу. Ну что ж, в конце концов не у всех
же должны быть дома.

-- Ой, Иа, я не знал. Я всегда думал...

-- Не знаю, в чем тут дело, Кристофер Робин, но из-за
всего этого снега и тому подобного, не говоря уже о сосульках и
всем прочем, сейчас в поле часа в три утра не так жарко, как
думают некоторые. Не сказать, чтобы там было душно, если ты
понимаешь, что я имею в виду. Да, жаловаться на духоту не
приходится. Никак не приходится. По правде говоря, Кристофер
Робин, -- продолжал Иа громким шопотом, -- строго между нами,
совершенно секретно, если никому не говорить,-- там холодно.

-- Ой, Иа!

-- И я сказал себе -- веди остальные, пожалуй огорчатся,
если я замерзну. Правда, у них ни у кого нет ума, в голове у
них только опилки, да и те, очевидно, попали туда по ошибке, и
они не умеют думать, но если снег будет идти еще недель шесть
или в этом духе, даже кто-нибудь из них может сказать себе:
"Пожалуй, Иа не так уж жарко сейчас, часа в три утра". А потом
он захочет это проверить. А еще потом ему станет очень грустно.

-- Ой, Иа!-- сказал Кристофер Робин, которому уже стало
очень грустно.

-- Я не имел в виду тебя, Кристофер Робин. Ты не такой.
Словом, все это я клоню к тому, что я построил себе дом возле
своей маленькой рощицы.

-- Правда построил? Как замечательно!

-- Действительно замечательным, -- продолжал Иа самым
унылым тоном, -- представляется мне то, что, когда я утром
уходил, он был там, а когда я вернулся, его там не было. Вообще
это все вполне понятно, в конце концов это был всего лишь дом
Иа. Но все-таки я несколько обескуражен.

Кристоферу Робину некогда было особенно удивляться. Он уже
забежал в свой дом и моментально натянул теплую шапку, теплые
ботинки и теплое пальто.

-- Мы сейчас пойдем и выясним это,-- сказал он Иа.