городе. На самом же деле здание это было единственным в своем роде.
шкафчики с маленькими ящичками. Их приводили во вращение строгие девушки
в белых крахмальных чепцах. Прямо возле окна серебряная грохочущая маши-
на "Националь" выбивала чеки. В этой аптеке, как видно, были лекарства
от всех болезней, персонал готов был прийти на помощь любому: унять сер-
дечную астму, понизить кровяное давление, согреть, дать снотворное, на-
поить чаем с сушеной малиной.
синем плаще и косынке из той же материи, что и плащ. В руках - большая
хозяйственная сумка с "молниями" и остренький зонтик. Он заметил, что
лицо у нее сосредоточенное и немного усталое. Лилиан не увидела его и
вошла в аптеку. Она постояла немного возле рецептурного отдела и напра-
вилась к кассе. И тут она увидела за окном Виктора.
цу.
Пойдемте же, пойдемте отсюда...
да-то, заглядывая ежесекундно ему в лицо, улыбаясь, смахивая слезы.
койствие, слова же ее были полны горечи и тоски.
простите, пиджак лопнул под мышкой...
рыты, мясистый подбородок лежал на скрипке. Скрипка нежно пела, увлекая
Лилиан и Виктора куда-то вдаль, вселяя в их сердца гармонию и покой.
вый костюм, на поясе висит брелок, а запястье охватывает браслет, и
галстук в тон. Лилиан была в белом платье.
Виктор, у меня знакомство в радиокомитете...
Виктора, на моряка, который шел мимо и, кажется, был похож на ее покой-
ного мужа, и, уже не стыдясь своих многочисленных знакомых, поднесла
платочек к глазам.
больше никуда. Ведь я без вас не могу...
довольно тяжела, размахиваешься и бьешь по металлической пластинке. Ку-
валда зеленого цвета, надо же! Красная скоба летит вверх по шкале, доле-
тает до самого верха - хлопок! - и выскакивает то ли чертик, то ли гном
в полосатом колпаке и с красными большими ушами. То ли он кукарекает, то
ли просто пищит, но это тебе награда за силу, за удачный удар.
на, а булыжника в густых зарослях лопухов даже не было видно. У пирса
борт к борту стояло несколько деревянных речных барж, маленький поселок
речников. На баржах жили шкиперы, матерые мужички и их жены-матросы. Де-
тишки же, которых было немало, естественно, не входили в штатное распи-
сание. Кроме того, на баржах были козы и домашняя птица - куры и петухи.
Сквозь сон он улыбался, смотрел на храпящего соседа, на стол с остатками
ужина, на серый глаз иллюминатора; ощущая мерную качку, думал: "Петух на
пне, петухи на воде". Потом переворачивался на другой бок и снова засы-
пал до поздних петухов. Спать можно было сколько угодно.
погодой, буксиры привели сюда из устья Невы караван деревянных барж с
углем. Потом все время метеосводки были неспокойные, залив шалил, и бар-
жи прохлаждались в порту на отстое.
покупали вещи и даже мебель. Коекто завел себе на пирсе маленькие огоро-
дики, выворотил булыжник, взрыхлил землю и посадил репчатый лук и редис.
бельем. Кричали дети, кудахтали куры, судачили хозяйки. Шла тихая дере-
венская жизнь. По вечерам на баржах играли радиоприемники и светились
телевизоры.
лихтер финской постройки. Лихтер нуждался в ремонте, а пока его приспо-
собили вроде бы под общежитие для плавсостава. Здесь-то и жил Кянукук.
Знакомец его, матрос, помог устроиться на лихтер сторожем, на оклад 35
рэ.
его речники: он был им полезен - чинил приемники и телевизоры, помогал
по хозяйству, следил за детьми. По вечерам приходили жильцы, трое моряч-
коврыбачков, в том числе и его знакомец. Они ждали прихода в порт рыбо-
ловецкой базы "Петропавловск", чтобы зачислится в ее экипаж и вновь уйти
в седой Атлантический океан.
"чекушки". Парни были здоровые, дружные, любили поболтать о бабах, о ры-
бе, о распроклятом океане, без которого, оказывается, жизнь им была не-
мила.
зубы", "К нам в гавань заходили корабли". Удивительное дело, Кянукук да-
же не поверил сначала в то, что они, моряки, не слышали до него этих
морских песен. Он записывал им слова, каждому по экземпляру.
можно оформить.
лесый горизонт и ждал так, как ждут вообще прихода кораблей, примерно
как Ассоль.
которого копошился пестрый народ и была установлена кинокамера. Там были
все знакомые: режиссер Павлик, Кольчугин, второй оператор Рапирский, ад-
министратор Нема, Андрей Потанин, а на корме сидела Таня, лицо ее белело
под капюшоном.
думал:
тит. И я бы тебе этого не простил, если бы был твоим мужем. Моряки тако-
го не прощают. Моряки знают, как поступать с такими девчонками. Эх, жен-
щины, женщины!.. "Вернулся Биль из Северной Канады"..."
чали.
ведь были друзьями. Ну, ладно! Надо быть крепким, надо сжать челюсти,
как сжимает их иногда Валя Марвич".
жал. Медленно-медленно поднимал велосипедист колени, медленно вращались
спицы. Он двигался, как лунатик, на легких своих кругах, но зорко смот-
рел вниз.
спицы слились в сплошные круги, словно пропеллеры вентиляторов. У вело-
сипедиста оказались слабые нервы, но он все равно выиграл заезд. Ноги у
него были сильные.
полосами на них. На грузовике стоял гроб. В нем лежал Соломон Берович,
чистильщик сапог. Перед грузовиком выступали пятеро юношей с медными
трубами. За гробом, склонив головы, шли знакомые и родственники, и среди
них сын Соломона Беровича, военный инженер, майор, прилетевший с Дальне-
го Востока.
грозным. Трудно было представить, что в гробу лежит хилое, маленькое те-
ло.
вычке он скрестил два пальца, чтобы горе не задело, но, увидев, что ве-
зут его доброго знакомого, присоединился к процессии и проводил Соломона
Беровича в последний путь.
очки блестели.
можно сфотографироваться. Даешь сорок копеек и встаешь перед коричневым
ящиком на треноге. С объектива снимают черный колпачок - и готово, ты
уже запечатлен. Карточки завтра, можно оставить адрес - пришлют. А если
хорошо получишься, твою карточку в целях рекламы выставят на общий
стенд, и ты окажешься в компании множества незнакомых людей, в основном
моряков.
только крепко была прижата к телу кожаная папка с бумагами.
белой монастырской стены. Огромная сплошная стена, без единого окна; вы-
сокий художник казался маленьким под этой стеной - тонкая черная черточ-
ка.
художник не идет, не движется сам по себе, а просто каждое мгновение
Ильин Андрей
Гуль Роман Борисович
Майер Стефани
Ильин Андрей
Журавлев Владимир
Афанасьев Роман