послушно идет с Нефедовым, но едва дышит и думает даже, что, может, ей
остановиться, чтобы Нефедов ушел в кино один: ведь что с ним Косой сделает
-- это представить страшно.
между тем Нефедов.
билеты, а Люська с ней здоровается. Косой со Шкаликом бросаются за ними, а
билетов у них нет. Билетерша реагирует немедленно и строго:
надеется, что сейчас фильм начнется и Косой их в темном зале не найдет. Но
не успели они до своих мест дойти -- она видит, что Косой, купив билеты, к
ним проталкивается. Нефедов с Люськой вдвоем на одном костыле и трех ногах
ковыляют, а он на своих здоровых двух -- за ними. Но все-таки они уже
пробираются по проходу к своим местам.
самой сердце в пятки ушло. Киножурнал начался. Музыка бодрая звучит, и
показывают, как советские войска Варшаву берут и как фашисты драпают. Косой
в темноте по ряду продирается, добрался до них, но мест свободных возле них
нету. Шкалик в проходе сел на пол и фильм смотрит.
на мое место, здеся я посижу.
отвечает холодно:
не застилай своим телом кино.
он экран загораживает, смотреть взятие Варшавы мешает.
ни жива ни мертва, только локоть Нефедова от страха сжимает. Нефедов берет
из рук Люськи костыль, упирает подлокотник Косому в подбородок и рывком
приподнимает костыль вверх, так что голова Косого откидывается назад. Косой
отбивает рукой костыль так, что тот с грохотом летит мимо в проход, а сам
лезет за пазуху, и у него в руке оказывается финка.
Косому руки, согнув его через стулья так, что вот-вот переломят ему спину
пополам. С боков поднимаются еще чьи-то руки и мертвой хваткой берут Косого
за ноги, чтобы он не мог брыкнуться.
в темноте.
впереди Нефедова с Люськой. Один из них протянул назад пятерню и пожал руку
Нефедову.
остановили, в зале зажгли свет.
автоматами -- военный патруль. Только теперь Люська увидела, что в зале,
впереди них и кругом, сидят раненые из госпиталя, одетые кто во что горазд,
как могут одеваться только раненые: кто в шинели, кто в ватнике, кто в одной
пижаме. Это в такой мороз-то!
Убедившись, что все в зале в порядке, они ушли следом за билетершей.
"Сердца четырех". Первый раз в жизни Люська не смотрела на экран и ничего,
кроме Нефедова, не видела. Вспомнила только про костыль, который упал в
проход, нагнулась и подняла. Отдала своему стойкому оловянному солдатику
костыль, и как-то так получилось, что она сама взяла его под руку.
молчал, но руку не отпускал, держал на своей щеке весь фильм. В конце Люська
сказала:
своих мест и двигались по проходам в сторону дверей с надписью "Выход".
Вдруг движение застопорилось, в тамбуре перед выходом образовалась толпа,
послышались крики, потом стало тихо. Толпа не двигалась, но стояла
полукругом, не решаясь идти дальше, на выход.
полу, возле стены, лежал скорчившись человек. Руки его были связаны сзади, а
на голову надет клеенчатый мешок, перетянутый на шее веревкой. Лежавший не
двигался и, видно, уже давно задохнулся. Люська сразу сообразила, в чем
дело, не ахнула, не пикнула, только прижалась грудью к руке Нефедова. Он
поглядел на труп спокойно, даже равнодушно и сказал:
нам? Познакомлю с мамой...
стороной тело, лежащее у стены. Только раненые из госпиталя подталкивали
друг друга, выбираясь из зала, и, дымя цигарками, балагурили, будто ничего
не произошло.
Люськой пошли в очередной раз в кино "Аврора", и Люська ему вдруг
прошептала:
после войны и не сразу. Потом Нефедовы превратили мать в бабушку, подарив ей
двух внучек, таких же белобрысых, как их одноногий отец. Но это совсем
другая, сторонняя история, а в этой пора поставить точку.
множество -- сувениров, статуэток, висюлек разных. Однажды, когда в Америку
отбывали, все это пришлось оставить, и, Олег думал, навсегда. Но вот теперь
в его двухэтажном доме, где число комнат определить трудно из-за
недостаточного количества перегородок, безделушки опять появились, и
количество их растет еще быстрей, чем раньше.
буддийских божков, мексиканских дракончиков и гавайских человечков из лавы,
не говоря уже о русских поделках: матрешках, глиняных зверьках и
свистульках, тульских самоварчиках, валдайских колокольчиках, вологодских
деревянных игрушках.
стране такого товара более чем достаточно. С новыми экспонатами Нинель
переставляет весь антураж наново. Стоят и лежат эти сувениры в доме у Немцев
на полках, на столах, на подоконниках, за стеклами в серванте, на тумбочках
в спальне, в ванных и туалетах,-- везде мозолят глаза, хоть выбрасывай
потихоньку от жены. Олег даже ссорился с ней из-за этого. У современного
человека, убеждал он, достаточно воображения, чтобы украшения домысливать.
Когда заходит разговор на эту тему, он готов всех уверять, что самая уютная
комната та, в которой только что побелили потолок и стены, а мебель вносить
не собираются. Мало мебели -- много воздуха, есть можно стоя, спать на полу.
действительно не любит лишних вещей. При этом есть одно исключение, которое
делает его уязвимым в споре с женой, поэтому она не обижается. Она молча
указывает на сервант.
ним. В школу в портфеле носил. В консерваторском общежитии в коробке под
кроватью лежала. Вывез ее в чемодане, и таможенники, когда все вещи
выворачивали, эту штуку повертели, ничего в ней не обнаружили и в чемодан
обратно швырнули. Сейчас она в серванте за стеклом. Валеша, сын,
давным-давно, еще когда маленьким был, привязал к ней ниточку. Висит.
ближе -- различаешь материки, океаны, Европа, Африка, вот обе Америки,
Австралия. Но лучше шарик рассматривать в лупу -- тогда и города видны, и
горы, и реки. Вот и Европа наша с Азией, сшитая так, что границы нет. На
месте Северной Америки маленькая вмятинка. Словом, маленький глобус.
Крутанешь пальцем -- он на нитке завертится. Только знать надо, в какую
сторону вертеть, чтобы не обидеть старика Коперника.
Бажанов Олег
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Корнев Павел
Акунин Борис