одинокого очага -- Но тропа эта Карма предназначена тебе -- Никак не
избежать мне было этого утра истертых измученных ног, пылающей боли в бедрах
(и жалящих иголок мозолей), удушающего пота, укусов насекомых, и спастись от
всего этого дано мне и дано тебе лишь в непрестанной попытке осознать
пустотность формы (включая пустотность формы своего стенающего тела) -- Я
должен был справиться, я не мог остановиться, и у меня оставалась лишь одна
цель, добраться до лодки, или даже упустить лодку, О как бы мне спалось этой
ночью на этой тропе, под светом полной луны, но полная луна сияет и в долине
- и там можно слышать льющуюся над водой музыку, вдыхать запах сигаретного
дыма, слушать радио - Здесь же у меня были лишь полуиссохшие сентябрьские
ручейки шириной с ладонь, бьющие струйками воды, которую я зачерпывал и пил
и рвался идти дальше - Боже - Как прекрасна жизнь? Прекрасна
копыт мулов которых я тыкая прутом заставлял перепрыгивать через лежащее
бревно, слишком большое чтобы по нему ступать, и Боже мой, я должен был
провести сквозь кучку испуганных мулов кобылу наверх, и Энди ругался "Не
могу же я один делать все, что за хрень, тащи эту кобылу сюда!" и будто во
сне из моих прошлых жизней в которых я знал толк в лошадях, я залез на
бревно ведя ее за собой, и Энди перехватил поводья и рывком потащил ее,
бедолагу, наверх, в то время как Марти всадил ей палку в зад, глубоко -- и
потом подвел испуганного мула - и тоже ткнул его палкой - и дождь и снег -
сейчас все следы этого неистовства исчезли, высохли в сентябрьской пыли, а я
сижу на этом месте и попыхиваю сигареткой -- Много разных съедобных травок
вокруг - Человек смог бы прожить здесь, спрятаться среди этих холмов, и
варить себе травы, просто надо взять с собой немного жира, варить травы на
маленьких индейских костерках, и так прожить всю жизнь - "Счастливец тот у
кого под головой вместо подушки камень, а небо и земля пусть себе меняются
сколько хотят" пел старый китайский поэт Хань-Шань - Никаких карт, рюкзаков,
определителей пожаров, батарей, аэропланов, радиопредупреждений, одни
слаженно жужжащие комары и журчание ручейка - Но нет, Господь сотворил это
кино в сознании своем и я его часть (та часть которая называется - я) и мне
предназначено этот мир понять и пройти по нему молясь Алмазной Незыблемости
которая говорит: "Ты здесь и тебя нет, одновременно, и потому, что" -- "это
струение Извечной Силы" - Поэтому я рывком поднимаюсь с земли вместе с
рюкзаком, сую большие пальцы под лямки, морщусь от боли в лодыжках, и вот
уже тропа крутится быстрее и быстрее под моими семенящими ногами и скоро я
уже бегу, склонившись, как китайская женщина под вязанкой хвороста на шее,
кхрумм кхрумм волоча и проталкивая одеревеневшие колени сквозь каменистый
подлесок и обертывая ими повороты тропы, иногда меня заносит за пределы
тропы и тогда я запрыгиваю как-то назад, но не теряюсь, с этого пути не
собьешься - У подножия горы я встречу тощего паренька в самом начале его
пути вверх, я со своим гигантским рюкзаком настоящий громадина, я еду в
города чтобы пьянствовать с мясниками, и в Пустоте царит Весна - Иногда я
падаю, колени не выдерживают, я соскальзываю вниз, рюкзак защищает мне
спину, я падаю стучу скачу дальше, какими словами описать хрямппп кхруммп
вниз по мчащейся тропе, парамтарампарам - Свист, пот - Каждый раз ударяя
свой покалеченный на футбольном поле палец я вскрикиваю "Ну щас!" но еще ни
разу не ударил так чтобы вконец охрометь - Палец, изувеченный в потасовке на
матче Колумбийского колледжа, под фонарями в гарлемских сумерках здоровенный
детина из Сандаски наступил на него ногой в острой шиповке и изо всей своей
дурацкой силы - Палец с тех пор так и не пришел в норму -- он сломан и
чувствителен сверху и снизу, и когда он натыкается на камень моя лодыжка
сама судорожно поджимается защищая - да, этот поворот лодыжки не что иное
как павловский fait accompli[8], сам Арапетьянц не смог бы объяснить мне как
лучше ее повернуть и какие мышцы напрячь - это танец, танец с камня на
камень, с боли на боль, прорыдай гору сверху донизу, вот она поэзия - И мир
ждущий меня внизу!
52
гостинице, туманы, паромы, яичница с ветчиной и тостами по утрам - милые мои
города внизу.
бурая мешанина других деревьев, великолепный воздух ударяет мне в голову,
зеленый Северо-Запад, синие сосновые иглы, свежесть, лодка нарезает клин на
поверхности ближайшего озера, она опередит меня, но это неважно, двигайся
свингуй Маркус Мэгги - Это не первая твоя такая осень и Джойс придумал слово
длиной в строчку чтобы описать ее - брабаракотавакоманаштопатаратавакоманак!
большие, маленькие, изогнутые расщелины, ловушки для ног - И мне уже себя
жаль, и конечно же я ругаюсь - "Никогда не кончится!" чаще всего повторяю я,
а ведь раньше стоя у своего порога я думал так "Разве что-нибудь в этом мире
может закончиться?" Но ведь это же просто тропа
Самсары-Мира-Полного-Страданий, подвластная времени и пространству, значит
она должна закончиться, но Боже мой конца ей все нет и нет!" - и я бегу
тяжело не в силах больше подпрыгивать -- И впервые я падаю полностью
изнуренный не думая ни о чем.
лодка приблизилась еще, это как ход часов цивилизации, успеть на работу
вовремя, это как на железной дороге, делаешь через "не могу" - Это ковалось
в кузницах железной вулканической мощи Посейдоном и его героями, Дзенскими
Святыми с их оточенным оружием разума, Господом Богом Франков - Я рывком
поднимаюсь и пытаюсь двигаться вперед - Ни один шаг мне не дается, ничего не
выйдет, сообщают мне бедра - ээх -
тяжелейшие мешки на вытянутых руках вверх на стоящую платформу, то же
невыносимое напряжение - но босых ног (теперь уже искромсанных, кожа
ободрана, мозоли и кровь) которыми я могу двигать лишь чуть приподнимая и
сталкивая их вниз с горы, как падающий пьяница который всегда падает (почти)
но никогда совсем не упадет, а если я упаду то будет ли мне больнее чем моим
ногам сейчас? - не-а -- надо приподнять и подтянуть колено вверх, а теперь
вниз, набитую колючками ногу на острые кромки ножниц Блэйковского
Вероломства с копошащимися червями и проклятиями - пыль - я падаю на колени.
причаливает и Фред резко свистит, негромко, а по-индейски Фиээу! и я отвечаю
ему своим свистом, двумя пальцами - Он присаживается, и пока я заканчиваю
путь читает ковбойскую книжку - Теперь я уже не хочу чтобы он слышал мои
стенания, но он слышит он должен слышать медленные больные шажки - плуп,
плуп - тимбл тинк камешков сыпящихся с обрыва от моих шагов, горные цветы
больше меня не занимают -
эта мысль была сверкающим негативом другой впечатанной красноватым мерцанием
в пленку моего мозга мысли "Должен" --
53
плескалась по сухим деревяшкам-плавунам, когда я проходил последние метры
последней прямой ведущей к лодке тропинки - Проковыляв по ней и махнув с
улыбкой рукой, я высвободил из плена свои ноги, мозоль из левого ботинка
которую я считал острым впившимся в кожу камешком -
вернулся в мир -
подножия этого мира.
стариков - В ночлежках лесорубов он печально обращает к тебе свое грустное
почти разочарованное лицо обращенное куда-то в пустоту, иногда он не хочет
отвечать на вопросы и, погруженный в свой транс оставляет тебя пить в
одиночестве - Поглядев в его глаза устремленные куда-то вдаль, понимаешь что
дальше уже не заглянуть - Великий молчаливый человечий Боддхисатва,
Боддхисатва жителей леса - Старый Блэки Блэйк любит его, Энди любит его, его
сын Ховард любит его -- Сегодня он заменяет старину Фила, у которого
выходной, и встречает меня в лодке, козырек его сумасшедшей кепки невероятно
широк, это кепка для гольфа которой он прикрывает голову от солнца хозяйски
бороздя озеро на своей лодке - "Вот и пожарный начальник", говорят рыбаки в
кепках с пуговицами из Беллингхема и Отея - из Скуохомиша и Скуоналмиша и
Ванкувера и усаженных соснами городков и пригородов Сиэттла - Они скользят
туда-сюда по озеру, закидывая свои лески чтобы поймать таинственных
радостных рыб бывших некогда птицами но павших -- И они, рыбаки эти, тоже
были ангелами, и пали, ведь отсутствие крыльев означает потребность в пище -
Но на самом деле они хотят выудить радость радостных мертвых рыб - Я видел
это - И я понимаю о чем кричит разинутый рот рыбы на крючке - "Раз уж
попался в когти льву, не рыпайся... в такой храбрости толку нет" - Рыба
покорна,