ными утопистами. Развращающей и уродующей лучшие человеческие побуждения
борьбе всех против всех приписывается прогресс животного и человеческого
мира - лишь религия согласна несколько смягчать ее по воскресеньям, а
экономические учения - всемирное поле битвы представить всемирным толку-
чим рынком. Уцелевшие в этой мировой войне за прогресс проникнутые стра-
хом и злобой человеческие обрубки, пожалуй, уже и не смогли бы поладить
без попечительной руки церкви и полиции...
ния народов и бессердечие властителей во все времена кромсали человечес-
кие души: заставляли убивать, лгать, страшиться друг друга, но - ведь за
целые тысячелетия это не сделалось нормой. Стало быть, хранился же
где-то бессмертный стереотип человечности, проступавший во все новых и
новых поколениях, как только позволяли обстоятельства? Сабуров уверял,
что недоступными дробящей поступи военных и административных механизмов
могут оказаться только самые крошечные сообщества, житейские мелочи,
будничные отношения людей друг с другом: под сапогом будет раздавлен жук
- но не инфузория.
именно житейские мелочи: элементарной клеточкой общественного организма,
сохраняющей наследственное вещество, является дружеский кружок, в кото-
ром люди, добровольно собравшись, оказывают друг другу добровольные ус-
луги - не из страха или алчности, а из симпатии, из стыда, из жалости и
тому подобных сентиментальных пустяков, презираемых и уничтожаемых
стальными механизмами.
невозможно, оперируя лишь искусственными структурными единицами, - таки-
ми как дивизия, губерния, государство или фирма. Нет, элементарная кле-
точка, хранящая стереотип, - это добровольно объединившаяся компания,
где людей соединяют душевные связи, посредством которых они воздействуют
на чувства, вкусы, побуждения друг друга.
имной симпатии, одобрения и неодобрения, гордости и стыда, уважения,
любви, ревности - вот что обеспечивает добру бессмертие, а вовсе не хра-
мы, прописи и полиция. Распадутся душевные связи, сделаются люди равно-
душными к мнениям, чувствам друг друга - исчезнет и всякая преемствен-
ность каких бы то ни было моральных правил. И произойти это может совсем
не обязательно среди зверств и лишений - нежные нити душевной отзывчи-
вости могут разложиться и незаметно перепреть в самых мирных и благопо-
лучных обстоятельствах. Человеку, привыкшему искать причины всех удач и
неудач в достоинствах и пороках административных и экономических меха-
низмов, невозможно поверить, чтобы сколько-нибудь серьезные последствия
могли проистечь из такого сентиментального вздора, как человеческие
чувства, отношения между людьми. Точно так, профану не верится, что ги-
гантские слоны живут на свете лишь благодаря незримому кишению мириадов
невидимых бактерий, денно и нощно занятых кругообращением веществ на ма-
тушке-земле. Да и каждому из нас трудно представить, что какая-то там
радиация, лишенная цвета, запаха, вкуса, способна изуродовать потомство
человека на все предбудущие времена, разрушив его наследственное вещест-
во, которое не затронули ни голод, ни раны, ни ожоги, ни...
так важно, чтобы их разделяли. Но для наследников наших они еще гораздо
важнее: через их посредство отпечатывается в наших детях наш стереотип.
"Получил квартиру", "премию", "продвинулся", "повысился", "ответствен-
ный", "заведующий" - что для ребенка сей звук пустой! Все, что ценится
взрослыми, не имеет в глазах малых сих ни малейшей цены: они реагируют
исключительно на чувства. И если папаша-приобретатель без конца брюзжит
в заботах о своих приобретениях - пусть не удивляется - "В кого он уро-
дился!" - если у него вырастет бессребреник или расточитель. А трудолю-
бивый крот, породивший легкомысленного разгильдяя, пускай сопоставит
пресную добродетель своих речей с многоголосым воплем:
"Го-о-о-о-о-л!!!!!!...".
что ты делаешь. Но если думать о сохранении наследственного вещества,
ближе к истине окажется обратная крайность: неважно, что ты делаешь, -
важно, что ты чувствуешь. Ибо дитя человеческое наследует не дела, но
чувства отцов. Для сохранения не смертной, но бессмертной нашей части
мечта может оказаться важнее поступка. Ни скучный хапуга, ни послушный
"винтик" не сумеют породить себе подобных. Если вы не испытываете
сильных чувств, самостоятельных стремлений - значит вы не несете в себе
никакого стереотипа, который можно было бы отпечатать в ваших потомках,
и никому не угадать, породите вы корову или змею, волка или шакала. И не
охайте тогда: "В кого они уродились?!" - им не в кого было урождаться,
потому что вы - никто.
практических делах, но и в мечтах, в чувствах! Иначе - что мне остает-
ся...
жет быть только автоматическое, безотчетное, а то, в чем мы способны
усомниться, тем самым уже обречено на гибель. Нерассуждающие табу -
единственная надежная форма морали: в Полинезии Сабуров видел, как люди
умирали из-за того, что съели неположенное блюдо в неположенном месте.
нас сохраняется не косностью, а включенностью в сеть душевных связей.
стадион охвачен единым чувством, когда каждый с неизбежностью захватыва-
ется незамысловатым, но необоримым тралом общих устремлений, который
влачит за собой и дельфина, и селедку, и краба, и медузу.
дился в многоквартирном доме, в каждой ячейке которого и свои заботы, и
свои тараканы. Поэтому еще вчера искусство могло быть только средством
приятного досуга - но сегодня, в многомиллионном ячеистом обществе, где
душевные связи не завязываются сами собой, оно жизненно необходимо своей
способностью связывать нас личными отношениями с лично не знакомыми нам,
давно умершими или даже придуманными людьми. Сегодня не косность и неве-
жество, но единение в чувствах, в культуре охраняют наш стереотип - наше
бессмертное наследственное вещество.
он на лодке приближался к острову, на котором сохранилась община раннех-
ристианского типа: с общим имуществом, взаимопомощью, братством и всем
остальным, о чем мечталось Сабурову. Дело происходило в Эфиопии: неопи-
суемой лазурности озеро, неописуемой изумрудности трава и при всем том -
Африка: в бархатной траве ютятся скорпионы, а в лазурной влаге клацают
челюстями крокодилы. Подплывая к острову, Сабуров увидел, что прибрежные
кусты оплетены бесконечной серебристой паутиной, опоясывающей остров без
единого изъяна: с острова много лет никто не выезжал - община ни в ком
не нуждалась. Боже, как изодрана государством паутина наших душевных
связей!.. Образ затянутого паутиной острова, возмущался известный фило-
соф и общественный деятель сэр Чарльз Брукс, это лучшая критика воззре-
ний Сабурова: он восхваляет людей, не имеющих выхода наружу, к чему-то
более высокому, - святому, в конце концов! - но погрязших в обслуживании
друг друга, то есть самих себя! "А для чего нужны все эти божества, свя-
тыни? - возражал Сабуров. - Для чего человеку сохранять этот пережиток
рабства: потребность непременно смотреть на что-то снизу вверх?".
вился один европейский писатель, в течение нескольких лет считавший себя
очень знаменитым: поклонницы именовали его не иначе как Стилист. Стилист
обронил, что серебристая паутина - единственное место в записках Сабуро-
ва, обращенное к эстетическому чувству. Стилист высокомерно удивлялся,
что Сабуров, повидавший своими глазами все чудеса света, никак не упомя-
нул ни о сверкании солончаковых пустынь, ни о грандиозной вычурности
скал, ни о диковинных расцветках зверей и птиц, одни имена которых в по-
эте вызывают трепет: заметил лишь то, что он называл человеческими отно-
шениями грязных невежественных существ, лишенных человеческого облика.
Сабуров? Но рецензия известного врача и путешественника Гаспара Курне
подействовала на все существо Сабурова потрясающим образом. Курне в тща-
тельно отобранных выражениях высказывал удивление, что автор "Записок
Сабурова" не произнес ни слова об ужасающих болезнях, являющихся подлин-
ным бичом обитателей первозданных островов и материков, - о чудовищных
незаживающих язвах, целых гроздьях слепых глаз, раздутых животах, разры-
ваемых клубками шевелящихся паразитов?
ками, повторяя: "Он прав! Какой стыд! Какой стыд!". Здесь будет уместно
вспомнить, что самого Петра Николаевича тропическая лихорадка дважды
приводила к самому краю могилы, но смертная часть человека, даже П. Н.
Сабурова, не могла всерьез занять его ум.
ка-праматерь плавала по бескрайнему океану, не находя ни крупицы тверди,
чтобы свить гнездо. Тогда она нарвала пуха из собственной груди - с не-
го-то и началась земля. Так было во все времена: вся твердь, на которой
мы стоим, была когда-то кем-то вырвана из собственной груди.
лась, я уверен, еще и на то, что ничего на свете он не считал своим. Вы
владеете домом в центре Парижа, соглашался Сабуров, но задумайтесь: ведь
тысячи писателей, артистов, художников, ученых должны были потрудиться в
течение веков, чтобы Париж стал тем центром мировой культуры, куда стре-
мятся тысячи людей со всех концов земли, - так что, сдавая квартиру вна-
ем, вы отчасти торгуете славой Мольера.
веков массы никому теперь не ведомых людей осушали болота, вырубали ле-
Суворов Виктор
Акунин Борис
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Маккэфри Энн