read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



некрасивые моменты -- когда она ковыряла в носу или чесала задницу. На
картине она сидела на волосяном диване в огромной комнате без всякой
вентиляции и без единого окна; эта комната с тем же успехом могла сойти за
переднюю долю шишковидной железы. В глубине вела на галерею зигзагообразная
лестница, покрытая ковровой дорожкой ядовито-зеленого цвета;
эта зелень могла явиться только из мира, находящегося при последнем
издыхании. Но прежде всего бросались в глаза ягодицы женщины, скособоченные
и покрытые струпьями. Они не касались дивана -- женщина чуть приподнялась,
как видно, для того, чтобы громко пернуть. Лицо модели Свифт идеализировал,
это было невинное кукольное личико с конфетной коробки. Но ее груди были
раздуты, точно их наполняли миазмы канализационных труб, и вся она,
казалось, плавала в менструальном море -- огромный эмбрион с тупым
мармеладным взглядом ангела.
И все-таки Свифта любили. Он был неутомим в работе и, кроме живописи,
действительно ни о чем не думал. Это, правда, не мешало ему быть хитрым, как
хорек. Именно он посоветовал мне подружиться с Филмором, молодым человеком
из дипломатического корпуса, каким-то образом попавшим в число знакомых
Крюгера и Свифта. "Филмор может вам помочь, -- сказал Свифт. -- Он не знает,
что ему делать со своими деньгами". Филмор знал, что дни его пребывания во
Франции сочтены, и твердо решил выжать из своей заграничной жизни все
возможное. А так как вдвоем делать это веселей, чем одному, нет ничего
удивительного, что Филмор ухватился за такого человека, как я, -- ведь у
меня было сколько угодно свободного времени. Он любил танцы, хорошее вино и
женщин.
Нас сблизил довольно неприятный инцидент, который произошел во время
моего короткого проживания у Крюгера. Это случилось вскоре после появления
Коллинза -- матроса, с которым Филмор подружился, когда плыл из Америки.
Пока Коллинз оставался в Париже, я жил как герцог: дичь, вина лучших марок,
сладкие блюда, о которых я раньше даже не слышал. Еще месяц такого питания,
и мне пришлось бы лечиться в Баден-Бадене, Виши или Экс-ле-Бене. Между тем я
жил в ателье Крюгера. И это становилось для него все обременительнее -- я
редко приходил домой раньше трех часов ночи, и меня было трудно вытащить из
постели до полудня. Крюгер никогда не делал мне замечаний, но его отношение
ко мне ясно показывало, что, по его мнению, я превращаюсь в пропойцу. И
вдруг я заболел. Изысканные яства оказались нс по мне. Я не понимал, что со
мной происходит, но не мог подняться с постели. Я был совершенно без сил, а
вместе с силами пропала и бодрость духа. Крюгеру приходилось ухаживать за
мной, варить мне бульоны и все такое прочее. Это тяготило его, особенно
потому, что он собирался устроить в своем ателье выставку для каких-то
богатых меценатов, на которых он возлагал большие надежды. Моя постель
стояла здесь же, в ателье, -- другого места для нее не было.
Утром, в тот день, когда должны были явиться его возможные благодетели,
Крюгер проснулся в самом отвратительном настроении. Если бы я мог стоять на
ногах, он, наверное, просто дал бы мне по морде и выкинул вон. Но я лежал
пластом. Я прекрасно осознавал, что мое пребывание здесь было для него
катастрофой. Какой интерес могут вызвать картины и скульптуры, когда тут же,
на ваших глазах умирает человек! А Крюгер был уверен, что я умираю, да и я
придерживался того же мнения. Если я умираю, то хорошо бы умереть прямо
здесь, в уютном ателье, а не искать другого места. По правде говоря, мне
было все равно, где я умру, лишь бы не вылезать из постели. Услышав мои
рассуждения, Крюгер встревожился. И больной-то в ателье портил ему картину,
а уж покойник -- и подавно.
В конце концов Крюгер до того разозлился, что, несмотря на мои
протесты, стал меня одевать. У меня не было сил сопротивляться. Я только
тихо шипел: "Ну и сволочь же ты..." Несмотря на то, что день был теплый, я
дрожал как собака. Крюгер одел меня и, накинув мне на плечи пальто, побежал
звонить. "Я никуда отсюда не уйду... никуда... никуда..." -- повторял я, но
он захлопнул дверь прямо перед моим носом. Вскоре он вернулся и, не говоря
ни слова, стал приводить ателье в порядок. Последние приготовления. Через
несколько минут в дверь постучали. Это был Филмор. Он объявил мне, что внизу
нас ждет Коллинз.
Филмор и Крюгер вдвоем взяли меня под мышки и поставили на ноги. Когда
они волокли меня на лестницу к лифту, Крюгер разнюнился.
-- Это для твоей же пользы, -- говорил он. -- Кроме того, пойми мое
положение... Я бился все эти годы как рыба об лед... Ты должен подумать обо
мне...
В глазах его стояли слезы. Я чувствовал себя на редкость гнусно, но при
этих словах почти улыбнулся. Крюгер был значительно старше меня. Как
художник он ничего не стоил -- но все же он заслужил этот, вероятно,
единственный в своей бездарной жизни шанс выбиться в люди.
-- Я не сержусь, -- пролепетал я. -- Я все понимаю...
-- Ты всегда был мне симпатичен... -- бубнил он. -- Когда ты
выздоровеешь, можешь вернуться обратно и жить здесь сколько хочешь...
-- Да, я знаю... Я еще не собираюсь отдавать концы... -- прошептал я с
трудом.
Когда я увидел внизу Коллинза, произошло чудо, и я слегка воспрянул
духом. Трудно было себе представить человека более живого, здорового,
веселого и щедрого, чем он. Коллинз поднял меня на руки, точно куклу, и
уложил на заднее сиденье такси -- очень осторожно, что было особенно приятно
после бесцеремонного обращения Крюгера.
Мы приехали в гостиницу, где остановился Коллинз, и, пока я лежал на
диване в холле, Филмор и Коллинз вели долгие переговоры с хозяином. Я
слышал, как Коллинз объяснял, что у меня нет ничего серьезного, так, легкая
слабость, и что через пару дней я буду на полном ходу. Потом он сунул в руку
хозяину хрустящую ассигнацию и, быстро повернувшись, подошел ко мне: "Эй,
держи хвост пистолетом! Пусть не думает, что ты загибаешься". С этими
словами он рывком поднял меня и, обхватив рукой за пояс, повел к лифту.
"Пусть не думает, что ты загибаешься!" Ясно, что умирать среди чужих
людей -- дурной тон. Человек должен умирать, окруженный семьей и в частном
порядке, так сказать. Слова Коллинза подбодрили меня. Вес происходящее стало
напоминать мне глупую шутку. Наверху, закрыв дверь, Филмор и Коллинз раздели
меня и уложили в постель. "Теперь ты, черт возьми, уже не можешь умереть! --
тепло сказал Коллинз. -- Ты поставишь меня в ужасное положение... И что с
тобой вообще, черт побери? Нс привык к хорошей жизни? Выше голову! Через
пару дней будешь уписывать замечательный бифштекс! Ты думаешь, что ты болен?
Ха-ха, подожди, пока подцепишь сифилис! Вот тогда тебе придется
действительно призадуматься". И тут он с юмором стал рассказывать о своем
путешествии по реке Янцзы, о том, как у него выпадали волосы и гнили зубы. Я
совсем ослаб, по поневоле увлекся его рассказом, и мне стало легче. О себе я
уже забыл. У Коллинза были стальные нервы и бесконечная жизнерадостность.
Вероятно, он привирал, но он ведь делал это ради меня, и я не собирался
уличать его во лжи. Я смотрел во все глаза и слушал во все уши.
Несколько недель спустя, получив настойчивое приглашение от Коллинза,
который только что вернулся из Гавра, мы с Филмором сели на утренний поезд,
решив провести выходные с нашим другом. Впервые я покидал Париж. Мы были в
чудесном настроении и всю дорогу пили анжуйское. Коллинз дал нам адрес бара
Джимми, где мы должны были с ним встретиться -- его, по словам Коллинза,
знает в Гавре каждая собака.
На вокзале мы влезли в открытый экипаж и отправились к месту встречи
бодрой рысцой.
Не дойдя до бара, мы увидели Коллинза, бегущего но улице -- очевидно,
на вокзал, но, как всегда, с опозданием. Филмор немедленно предлагает выпить
по рюмочке перно; мы хлопаем друг друга по спине, хохочем и фыркаем, уже
пьяные от солнца и соленого морского воздуха. Сначала Коллинз в
нерешительности -- стоит ли ему пить перно. Он сообщает нам, что у него
легкий триппер; нет, ничего серьезного, скорее всего это наследственное. Он
вынимает и показывает мне бутылочку с лекарством, насколько я помню, оно
называлось венесьен -- матросское средство от триппера.
Перед тем как отправиться к Джимми, мы решаем перекусить и заходим в
приморский ресторан. Собственно, это не ресторан, а огромная таверна с
прокопченными потолочными балками и столами, гнущимися под тяжестью снеди.
Устроившись, мы с удовольствием пьем вина, которые рекомендует нам Коллинз,
а потом выходим на террасу пить кофе с ликерами. Коллинз говорит все время о
бароне де Шарлю, который ему очень нравится. Почти месяц Коллинз жил в
Гавре, спуская деньги, заработанные на контрабанде. Его вкусы очень просты
-- еда, вино, женщины и книги. И ванная в номере! Это обязательно.
Продолжая болтать о бароне де Шарлю, мы добираемся до "Бара Джимми".
Уже темнеет, и заведение постепенно наполняется публикой. Конечно, тут и сам
Джимми с красной как свекла физиономией, и его супруга, красивая, пышущая
здоровьем француженка со сверкающими глазами. Нас встречают как родных.
Опять появляется бутылка перно, граммофон орет, точно иерихонская труба,
публика галдит по-французски, по-английски, по-голландски, по-норвежски и
по-испански, а Джимми и его жена -- оба в превосходном настроении --
обнимаются и целуются, тут же чокаясь. В баре стоит гам неудержимого
веселья, и хочется сорвать с себя одежду и пуститься в дикий пляс. Женщины у
стоики бара собираются вокруг нас, словно мухи. Раз мы друзья Коллинза,
значит, мы богаты. Не важно, что на нас старые костюмы -- "англичане" всегда
так одеваются. В кармане у меня -- ни сантима, что, конечно, сейчас не имеет
никакого значения, потому что я здесь почетный гость. Тем не менее я
чувствую себя неловко, когда две сногсшибательные девки берут меня в оборот
и ждут, чтоб я что-нибудь для них заказал. В конце концов я решил, что пора
действовать. К этому времени уже трудно было разобрать, кто и за что платил.
Я должен разыгрывать из себя "джентльмена", даже без гроша в кармане.
Иветт -- так звали жену Джимми -- встретила нас с исключительным
радушием и сейчас готовила нам специальный ужин. Она предупредила, что это
займет некоторое время, и просила не пить слишком много -- иначе мы не
сможем оценить ее кухню. Граммофон продолжал греметь, и Филмор, подхватив
красивую мулатку в плотно облегающем бархатном платье, пустился в пляс.
Коллинз подсел поближе и шепнул, показывая глазами на женщину, сидящую рядом
со мной: "Если она тебе нравится, мадам пригласит ее на ужин". По его



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 [ 19 ] 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.