подушку. Он дышал в неё -- и ответный жар подушки, и весь жар юности, так
зло-бесплодно чахнущей в тюрьме, -- всё накаляло его молодое, пойманное,
просящее выхода и не знающее выхода тело. Он сказал -- "есть", и он хотел
верить, что девушка есть, но было только неуловимое: не поцелуй, даже не
обещание, было только то, что девушка со взглядом сочувствия и восхищения
слушала сегодня вечером, как он рассказывал о себе -- и в этом взгляде
девушки Руська впервые осознал сам себя как героя, и биографию свою как
необыкновенную. Ничего ещё не произошло между ними, и вместе с тем уже
произошло что-то, отчего он мог сказать, что девушка у него -- есть.
Абакумова. (Речь шла о согласовании календарных сроков и конкретных
исполнителей смертных актов заграницей в наступающем 1950-м году;
принципиальный же план политических убийств был утверждён самим Сталиным ещё
перед уходом в отпуск.)
волосами, с погонами генерального комиссара второго ранга, Абакумов победно
попирал локтями свой крупный письменный стол. Он был дюж, но не толст (он
знал цену фигуре и даже поигрывал в теннис). Глаза его были неглупые и имели
подвижность подозрительности и сообразительности. Где надо, он поправлял
начальника отдела, и тот спешил записывать.
бездействующий мраморный камин и высокое пристенное зеркало; потолок --
высокий, лепной, на нём люстра, и нарисованы купидоны и нимфы в погоне друг
за другом (министр разрешил там оставить всё, как было, только зелёный цвет
перекрасить, потому что терпеть его не мог). Была балконная дверь, глухо
забитая на зиму и на лето; и большие окна, выходившие на площадь и не
отворяемые никогда. Часы тут были: стоячие, отменные футляром; и накаминные,
с фигуркою и боем; и вокзальные электрические на стене. Часы эти показывали
довольно-таки разное время, но Абакумов никогда не ошибался, потому что ещё
двое золотых у него было при себе: на волосатой руке и в кармане (с
сигналом).
письменные столы. Росли столы заседаний под скатертями синего, алого и
малинового сукна. Но ревнивее всего росли портреты Вдохновителя и
Организатора Побед. Даже в кабинете простых следователей он был изображён
много больше своей натуральной величины, в кабинете же Абакумова Вождь
Человечества был выписан кремлёвским художником-реалистом на полотне
пятиметровой высоты, в полный рост от сапог до маршальского картуза, в
блеске всех орденов (никогда им и не носимых), полученных большей частью от
самого себя, частью -- от других королей и президентов, и только югославские
ордена были старательно потом замазаны под цвет сукна кителя.
и испытывая потребность всякую минуту вдохновляться видом Лучшего Друга
контрразведчиков, даже когда глаза не подняты от стола, -- Абакумов ещё и на
столе держал барельеф Сталина на стоячей родонитовой плите.
человека в пенсне, кто направлял Абакумова непосредственно.
цепочкой и прошли цепочкой по узору ковра заместитель министра
Селивановский, начальник отдела Специальной Техники генерал-майор Осколупов
и главный инженер того же отдела инженер-полковник Яконов. Соблюдая
чинопочитание друг перед другом и выказывая особое уважение к обладателю
кабинета, они так и шли, не сходя со средней полоски ковра, гуськом,
по-индейски, ступая след в след, слышны же были шаги одного Селивановского.
бобриком, в сером костюме невоенного покроя, Селивановский из десяти
заместителей министра был на особом положении как бы нестроевого: он
заведовал не оперчекистскими и не следовательскими управлениями, а связью и
хрупкой секретной техникой. Поэтому на совещаниях и в приказах ему меньше
перепадало от гнева министра, он держался в этом кабинете не так скованно и
сейчас уселся в кожаное толстое кресло перед столом.
стоял позади него, как бы пряча свою дородность.
разве что раза три -- и что-то симпатичное показалось ему в нём. Осколупов
был расположен к полноте, шея его распирала воротник кителя, а подбородок,
сейчас подобострастно подобранный, несколько отвисал. Одубелое лицо его,
изрытое оспой щедрее, чем у Вождя, было простое честное лицо исполнителя, а
не заумное лицо интеллигента, много из себя воображающего.
вызывающий мягкий живот, выросший вопреки всем его усилиям, -- и никакой
мысли не дозволено было выразиться в его больших синих глазах, когда он
представился.
твой, значит? Ладно, садитесь.
и сказал:
вам было пятнадцать месяцев? Когда будут готовы два аппарата? -- И угрожающе
предупредил: -- Не врать! Вранья не люблю!
троих вызывают вместе. Как они и договорились, начал Осколупов. Как бы
вырываясь вперёд из отогнутых назад плеч и восторженно глядя в глаза
всесильного министра, он произнёс:
любил так, чем "генеральный комиссар") -- Разрешите заверить вас, что личный
состав отдела не пожалеет усилий...
обматывать? Я говорю -- к числу к какому?
подчёркивая, что говорит не как администратор, а как специалист:
среднем уровне передачи ноль целых девять десятых непера...
получается! На хрена мне твои ноль целых? Ты мне аппарата дай -- [два]!
[целых]! Когда? А? -- И обвёл глазами всех троих.
серо-седой бобрик:
переговоры ещё без абсолютной шифрации...
взглянул на него министр.
сам он, ни другие и предполагать такого не могли (а был он фельдъегерем
НКВД, как парень рослый, здоровый, с длинными ногами и руками), -- ему
вполне хватало его четырёхклассного начального образования. И поднимал он
свой уровень только в джиу-джицу и тренировался только в залах "Динамо".
выяснилось, что Абакумов хорошо ведёт следствие, руками длинными ловко и
лихо поднося в морду, и началась его великая карьера, и за семь лет он стал
начальником контрразведки СМЕРШ, а теперь вот и министром, -- ни разу на
этом долгом пути восхождения он не ощутил недостатка своего образования. Он
достаточно ориентировался и тут, наверху, чтобы подчинённые не могли его
дурачить.
булыгу, -- как растворилась высокая дверь и в неё без стука вошёл Михаил
Дмитриевич Рюмин -- низенький кругленький херувимчик с приятным румянцем на
щеках, которого всё министерство называло [Минькой], но редко кто -- в
глаза.
сидящих, поздоровался за руку с Селивановским (тот привстал), подошёл к
торцу стола министра и, склонив головку, маленькими пухлыми ладонями чуть
поглаживая желобчатый скос столешницы, задумчиво промурлыкал:
отдел спецтехники не даром же хлебом кормим? Неужели они не могут по
магнитной ленте узнать голоса? Разогнать их тогда.
оглядел всех трёх представителей отдела.
райпотребсоюза в Архангельской области. Розовенький, одутловатый, с
обиженными губками, он, сколько мог, донимал ехидными замечаниями своих
счетоводов, постоянно сосал леденцы, угощал ими экспедитора, с шоферами
разговаривал дипломатически, с кучерами заносчиво и аккуратно подкладывал
акты на стол председателя.
Шекли Роберт
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Куликов Роман
Прозоров Александр
Шилова Юлия