работает на интересы отдельных особей, на амбиции одного вождя, банды
четырех или какой-то кодлы товарищей. Однако Западная культура вся
зациклена на отдельных особях, здесь уже добились, что девяносто процентов
населения может успешно выживать, жрать, пить, трахаться вдоволь.
Правительства поняли, что от них требуется, и стараются поддерживать этот
процент. О чем-нибудь другом на Западе и помыслить бояться.
путешественников, все торопятся рискнуть жизнью ради неведомого.
А начинают от скуки, когда успешно насытили внутренние органы и решают
навечно внести свое имя в летопись свершений.
сидит передо мной мелкий субъект с рыжей бороденкой и хитрыми глазками. Но
может и мне попробовать позаниматься психотерапией?
наверное, заметили, как хочется жить своей конкретной жизнью, а не
какой-то всеобщей.
предстояло действовать на Кольском полуострове. И я заметил, что в минуты
сверхопасности человек отрешается от самого себя и начинает смотреть на
все со стороны. И вы тоже наверняка это замечали, судя по вашей непростой
биографии. Так вот, мы хотим, чтобы каждый существовал именно "со
стороны", причем, не только в состоянии шока, но и всегда. Всегда. И тогда
резко возрастет взаимосвязь каждого с живыми и неживыми элементами мира.
массового и практического применения. Надо еще поработать с теорией,
доктор.
побормотал в него.
воспитательно-преобразовательную беседу. - Сейчас столь многое будет
всплывать в твоей голове, появляться перед глазами, лезть в уши. Ты не
борись с этим, иначе застрянешь над пропастью. Двигайся вперед.
порнографических журнальчиков, ни телека. В такой ситуации ставить цели,
задачи и вообще позитивно мыслить как-то не хотелось. Смеркалось, свет
никто не включал, тени сгущались. Стало казаться, что мебель совсем не на
тех местах, где была раньше.
отсутствие воли. Просто как во сне-кошмарике.
сексуальными. Я погладил клавиши - до чего же приятное ощущение.
неудержимо становлюсь ДРУГИМ. А хочу ли я становиться другим и черпать
полной ложкой из новой бочки с дерьмом? А не дать ли мне деру отсюда?
вышло. Венские стулья до одного были на крепчайших болтах и без ключа
соответствующего размера не стоило к ним и подступать. Все тут было
приклепано и посажено на цепь с замком: и тумбочка, и шкаф, и рояль-сука.
Отломать его крышку тоже не вышло, она держалась на жутких стальных
петлях. В общем, весь рояль был бутафорный, из стали, которую снарядом не
прошибешь. Постукивание моего малогабаритного кулака по стеклышку ничего,
конечно, не дало, также как и каратистские пинки ногами. Впрочем сейчас на
ногах были не армейские боты, а легкие тапочки.
устал до такой степени, что слюна потекла.
стеклу. За бортом психушки текла нормальная жизнь. Я даже различал
знакомого мне пенсионера, который опять-таки любовно стриг живую изгородь
у своего аккуратного домика. Везет же людям, была у гражданина канадца
честная работа, а теперь честный отдых.
Человекообразный микроб в питательном бульоне. Вкусненькое поглощает,
невкусненькое выделяет, задницу держит поближе к теплу, ножки экономит,
ездит на колесиках, любит уют и все ему в этой стране способствует.
Склепал наверное двое-трое ребятишек, тем и доволен. И будут они такими же
микробами, как и он. А я не такой. Я не входил в тощее стадо старого
"советского" образца, не войду и в жирное стадо нового "американского"
типа.
окном. Я видел только канатики из клейкой слизи, протянувшиеся от неба до
земли, вдоль и поперек. По этим тяжам ползали слизневидные существа,
соплевидные сгустки живого теста. Сгустки побольше втягивали сгустки
поменьше, слипались и разлипались, выдавливали из себя гадость, делились
пополам. Я теперь понимал, каков наш мир в истинном обличии и это вызывало
законное омерзение. Я так хотел, чтобы дыхнуло огнем на всю эту дрянь.
конечно не знаю, что чувствует электрический импульс, когда разбегается по
множеству проводков, но вот такое сравнение пришло на ум. Я образовывал
стаю птиц. Они были лишь следствием моего движения, того изменения,
каковое я производил в реальности и в нереальности. Не будь меня, они
мгновенно бы обратились в ничто, а так я задавал их судьбу, их время. Я
озирал землю сверху, она до смешного была похожа на шлейф из хлебных
крошек, тянущийся от полюса к полюсу, на бесконечную дорогу, уходящую в
вечность...
животе, поташнивать стало, в общем развезло...
каком-то темном зале, с широкими колоннами по сторонам. Впрочем у зала не
было одной стены и в него просачивался довольно сумеречный свет. Я пошел
ему навстречу и вскоре оказался в очень малоприятном мирке. Белесое
плоское небо, коричневые горы с совершенно вертикальными склонами,
кубические белые холмы. Изведав минуту-другую полной растерянности,
наконец въехал в ситуацию - я нахожусь в комнате, только стал слишком
мелким, мышью что ли или какой-то другой крохотной гадиной. А затем ощутил
импульс, к которому принадлежал теперь. У меня были свои узкие тоннели,
разрешенные и запрещенные пути, полюса притяжения. О, сыр и крупа, вечные
объекты страсти, о бесчисленные серые подруги, источники вожделения, в вас
мое бессмертие...
разобраться, кто же я, что меня тянет и что отталкивает, я стал то ли
всем, то ли ничем, как запутавшийся герой песни "Интернационал". Я никогда
не исчезал, я был всегда и везде...
где-нибудь в Череповце, и я едва добрался до мягкой поверхности, чтобы
опуститься на нее задницей. Когда взгляд прояснился, то первом делом
вперился в работающий экран. Там показывали мне Бекки и Хелен. Мисс
Федорчук что-то лопотала и зыркала похотливыми глазами-блестками на Бекки.
Та вела себя расслаблено, понимая, что от податливости зависит ее
благополучие. Увы, обе бабы сейчас выглядели для меня какой-то пакостью.
ползала в каком-то засраном подвале, словно опарыш. Я понял, что эфир
прямой. Но как ни искал в себе жалость, ничего такого не нашел.
кресле с высокой спинкой, что располагалось у окна, сидела мать. Как раз в
той одежде, в которой ушла на последнюю охоту.
хреновенького канадского городишки, который немногим лучше, чем Няксимволь
- здесь тоже хватает шаманов.
спутал.
несколько миллионов лет? - предлагает Хелен.
фирмы?
активами.
Слияние.
лесбийских штучек.
сдерживает, прорвись.
какашкой под кустом. Вот когда станете нашим, тогда посмотрим, что вам
понадобится.
осталась.