варвары умеют быть признательными. Куда в большей степени, чем
цивилизованные люди.
случится, я выдам тебя родственникам погибших, а уж что они с тобой
сделают - это меня не касается.
и сделал приглашающий жест.
тебя разрешение прогуляться в город.
настороженность, Арванд улыбнулся.
только что озарила эта догадка.
Идем же, клянусь, тебе понравится.
с внешней стороны казармы. Конан и Арванд двинулись по заснеженным улицам
Халога.
переулков, подворотен и лазеек. Делал он это весьма откровенно, отчасти
вследствие отсутствия навыка в таком деле, как скрытность, отчасти из
желания продемонстрировать свое презрение этому ваниру. Арванд безмолвно
усмехался. Он слишком хорошо понимал, что творится в душе молодого
киммерийца.
каждый рог которого было насажено по человеку, Арванд остановился.
потемневшей и отполированной тысячами прикосновений.
народу. Люди сидели на скамьях вдоль стен за длинными столами - ели, пили,
галдели, стучали кулаками. Несколько дородных девиц, полураздетых и
распаренных от духоты, суетились, разнося ужин и выпивку и уворачиваясь от
щипков и неуклюжих попыток ухватить их за грудь. Конан проводил взглядом
одну из них, потом другую. Перевел глаза на жующих и пьющих. С удивлением
поймал себя на мысли о том, что потискать девушку ему, пожалуй, хочется
больше, нежели расквасить физиономию кому-нибудь из этих противных
гиперборейцев.
и ванир, почувствовав это, тут же убрал руку.
Амалазунта, но мужчины называют ее Изюмчик. Клянусь, она и впрямь
настоящий изюм - сладкая и липучая.
Арванд сразу заметил, что она нервничает.
ходишь с пятнышком под носом?
оценивающий взгляд. - И боюсь, ванир, что сегодня тебе здесь просто нечего
будет делать.
неуместным предметом, и потому медленно сатанел.
захлопнув за собой дверь.
продолжал молчать, хмуро глядя на нее холодными глазами, и не двигался с
места. Он еще не решил, как ему относиться к ситуации: то ли переломать
здесь всю мебель, связать женщину и удрать (но куда? и без провизии?
безоружным?), то ли раздеть ее и выяснить наконец, стоит ли так переживать
из-за женщин, как это делают некоторые знакомцы Конана.
волнения голосом.
Кровать угрожающе затрещала под его внушительным весом.
какое любишь - красное или белое?
косился на нее, желая выяснить, уж не над ним ли она потешается. Но она
выглядела такой славной и доброй, что в эту минуту он почти понял людей,
мечтающих только о теплом доме, заботливой хозяйке и выводке детишек. Он
глотнул действительно неплохого вина, поглядывая при этом на пухлую губку
и бархатистую родинку Амалазунты, приникшей к своей кружке. Она заметила
его взгляд и прошептала: "Что?.." Конан с грохотом поставил кружку на пол
и схватил Амалазунту за плечо. Она с готовностью подсела к нему на колени.
Губами, сладкими от вина, она поцеловала его в губы, одновременно с этим
распуская завязки на груди. Припомнив откровения сверстников, Конан
запустил ей за шиворот свою широкую мозолистую руку и нащупал роскошный
бюст трактирщицы.
такие?
грудью, которая была, признана одной из наиболее соблазнительных в Халога.
мускула... - Для наглядности он потыкал в свой железный бицепс.
неиспорченный..."
уложил на кровать, пристроившись рядом. Грубые мозоли на ладонях юноши
царапали нежную кожу Амалазунты. Неловко повернувшись он задел ее бедро
угловатым коленом, но даже не заметил этого. И когда его лапы сжали ее в
объятиях так, что ребра женщины хрустнули, она только и подумала:
"Наделает он мне синяков, медведь киммерийский".
отдаваясь бурным, хотя и несколько беспорядочным ласкам варвара,
Амалазунта, как в тумане, подумала о том, что последним аккордом этой
симфонии наслаждения будет утренний рассказ о приключении старшей сестре.
времени терзавшие молоденькую служанку Сунильд до того, как она появилась
в этом зажиточном и почтенном доме. Она вновь видела, как дикая орда
врывается в ее родную деревню, как падают под ударами копий и мечей
близкие... копыто мохноногой лошади бьет по кувшину, и ослепительно белое
молоко разливается по земле, брызги попадают Хильде на лицо, она слизывает
их и понимает, что молоко скисло... Вся в слезах, она проснулась и
обнаружила, что на кухне темно, в оконце висит молодой месяц, а то место в
кровати, где обычно спит конюх Кай, пустует. Хильда пошарила в темноте,
позвала приглушенным голосом: "Кай!" - но его нигде не было. Она вспомнила
их вечерний разговор. Перед тем как отойти ко сну, Кай говорил, что его
беспокоит поведение лошадей и что он подумывает провести ночь в конюшне и
выяснить, что там происходит. Напрасно девушка отговаривала его. Кай
только посмеялся над ее опасениями.
перепуганную Хильду. - Бедняжка Хильда, ты шарахаешься от каждой тени.
веришь...
будут беситься ни с того ни с сего. Но вряд ли это "что-то" уйдет от
доброго копья.
согласился остаться на ночь в кухне. И вот теперь она поняла, что согласие
было притворным, только чтобы она перестала плакать и причитать. Стоило ей
заснуть, как он тут же выскользнул за дверь и был таков. Мужчины всегда
все делают по-своему, горестно подумала девушка, снова укладываясь в
кровать.
какая-то темная тень подходит к ложу, выступая из темноты сгустком
Шилова Юлия
Корнев Павел
Свержин Владимир
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Шилова Юлия