бумажке свой диагноз.
предположила я.
нам-то вы пришли зачем?
уже, не предложит, и как можно спокойнее сказала:
произошла несколько дней назад в такси...
напором, и глаза его мгновенно выгорели, став из голубых
белыми.
имеет не только личный, но и общественный интерес. Как я
слышала, вы избили и оскорбили человека.
- Да он, подлюга, мне весь хребет переломал, от загривка до
унитаза! Его не то что оскорбить, его лучше всего убить
надо было!
закипали слюни, как пена на краях суповой кастрюли, серые и
жирные.
там! Шнифты ему нужно было вырвать на месте!
сочувственно сказала я.
чистосердечно заявил Шкурдюк.
напомнила я.
как отрубил. - А во- вторых, если даже и плюнул, то он тоже
мне врезал, подлюга. Вот же придурок, рольмопс малохольный,
ему все говорят:
по-людски и все закончим". А он вопил:
пусть он теперь отбрехивается...
неправду? Вы ведь врете следствию... Он весело загоготал:
проживешь! Знаете, есть такая детская считалочка, на
спряжение или на склонение, не помню уж как там: я иду по
ковру, ты идешь, пока врешь, он идет, пока врет...
Га-га-га-га...
Ларионова, вернуло ему душевное спокойствие. И дистония
улеглась.
смогла удержаться:
прокуратуру и рассказать все как было? Это повлечет гораздо
меньшие последствия, чем то, что вы заварили...
замысловатый фигурный кукиш и доброжелательно предложил:
по-хорошему! А он все упирался, понт свой козлиный давил.
Вот, пусть теперь попляшет, пусть знает: первый раз
прощается, второй запрещается, а на третий навсегда
закрывает ворота. Га-га-га...
этом, мы явно не договоримся. Скажите мне, вы женаты?
мужику жениться нет резона. Все, что можно хорошего от бабы
получить, она и без женитьбы тебе даст...
оборвал резко смех, как топором отрубил, наклонился ко мне
через стол и сказал отчетливо:
безусловно, увидимся. Вы идете, пока врете...
терпелось мне сказать следователю Бурмистрову, что я думаю о
Шкурдюке. Я не сомневалась: он меня поймет. Я смогу
объяснить ему то, что не может сказать о себе Ларионов, он
как- никак участник драки. Я скажу ему все, что я думаю о
соблюдении достоинства, о пределах обороны человеческой
чести, я скажу ему...
- сухо улыбнулся Бурмистров. - Вот, взгляните, в протоколе
фиолетовым по белому ясно написано: "Ларионов нанес дважды
удары тяжелым тупым предметом в лицо Шкурдюку, после чего
приемом силовой рукопашной борьбы перебросил через себя
Чагина, выбившего головой витрину радиомагазина..."
снисходительно пояснил Бурмистров. - Кулак тоже тяжелый
предмет. Экспертиза судит по характеру повреждений... Так
о какой еще там обороне вы ведете разговоры?
ехидная и не добродушная, не веселая и не злая - она у него
была дрессированная. По незримой команде растягивались
бледные полоски губ, обнажая ряд ровных зубов с золотой
коронкой сбоку, и эта улыбка не имела отношения ни к
настроению, ни к теме разговора, а включалась скорее в его
синюю форму с петлицами и зелеными кантами. Когда улыбка
изнашивалась, он получал ее вместе с новым кителем на
вещевом складе.
спросить: а как бы вы сами поступили на месте Ларионова?
Вы нарядный, с букетиком в руках собираетесь в гости или,
пуще того, вы с дамой - и какой-то пьяница плюет вам в лицо?
организованной прическе - волосы были выращены в длинную
косу на правой стороне головы и бережно разложены волосяной
попонкой на гладком куполе плеши. Получался
канцелярски-служивый оселедец.
кабинет не место для строительства беспочвенных гипотез...
напирала я.
Бурмистров. - Я этого не допущу! Такая ситуация для меня -
вещь исключенная!..
растрепались. Я механически подумала, что ему уже давно
пора отрезать оселедец и стать нормальным лысым. А может
быть, он думает, что все принимают его протезную прическу за
настоящие волосы? Может, он уверен, что такая ситуация -
быть лысым - для него вещь исключенная?
сказала я тихо. - Инициатива всегда у хулигана. Или вы
утерлись бы тихо? И молча ушли?
только для того, чтобы уверить меня в существовании каких-то
мифических плевков! Вы хотите затвердить у меня в сознании
и в уголовном деле эти несуществовавшие, никем не
засвидетельствованные плевки, чтобы вместо реальных
обстоятельств и правовых норм мы стали на путь рассуждений
об оскорбленных достоинствах, поруганных честях и моральных
травмах!
только металлическая оправа очков на костяной подставочке
носа.
достоинства, чести, морали? Разве нет статей в кодексе,
которые бы обеспечивали человеку на улице их
неприкосновенность?
который забрасывает в витрину обидчиков своего достоинства,