Святой Церкви.
испуганный смелостью суждений своего приятеля, - конечно, он имел
серьезные основания вмешаться в дела магометан, но я смело могу сказать,
что он будет так же заботиться об Англиканской церкви, как в Каире о
магометанстве.
его голосе, - он так много думает, что другим уже не о чем больше
размышлять. Вы угадываете мою мысль, де Миневаль, потому что вы сами в
этом убедились не хуже меня!
окружающих особенно ярко выделиться, потому что, как он не раз
высказывался в этом смысле, ему нужны посредственности. Должно сознаться,
что это весьма грустный комплимент для нас, имеющих честь служить ему!
высказать свои способности, - сказал Коленкур.
могут оставаться здесь. Его министры - приказчики, его генералы - лучшие
из адъютантов. Это все действующие теперь силы. Вы посмотрите на
Бонапарта, этого удивительного человека, окруженного свитой, как
зеркалами, отражающими различные стороны его деятельности. В одном вы
видите Наполеона-финансиста, это Лебрен. Другой - полицейский - это
Саварей или Фуше. Наконец, в третьем вы узнаете Наполеона-дипломата, это
Тейлеран! Это все разные личности, на одно лицо. Я, например, стою во
главе домашнего хозяйства, но не имею права сменить ни одного из моих
служащих. Это право сохраняет за собою император. Он играет нами, как
пешками, надо сознаться в этом, Миневаль! По-моему, в этой способности
особенно сказывается удивительный ум. Он не хочет, чтобы мы были в добрых
отношениях между собою, во избежание возможности заговоров. Он так
возбудил всех своих маршалов одного против другого, что едва ли можно
найти двух, которые были бы не на ножах. Даву ненавидит Бернадота, Ланн
презирает Бесьера, Мей - Массену. С большим трудом они удерживаются от
открытых ссор при встречах. Он знает наши слабые струнки. Знает любовь к
деньгам Саварея, тщеславие Камбасереса, тупость Дюрока, самодурство
Бертье, пошлости Мюрата, любовь Талейрана к различным спекуляциям! Все эти
господа являются орудием в его руках. Я не знаю за собой никакой особой
слабости, но уверен, что он знает ее и пользуется этим знанием.
с большой энергией иногда не менее 18 часов в сутки. Он
председательствовал в Законодательном Собрании до тех пор, когда
представители его истомились совершенно. Я сам глубоко уверен, что
Бонапарт будет причиной моей смерти, как это было с де Буриенном, но я
безропотно умру на моем посту, потому что если император строг к нам, он
не менее строг также и к самому себе!
Коленкур, - он гений порядка и дисциплины. Вспомните хаос, царивший в
нашей бедной стране после революции, когда ни один человек не был способен
управлять ею, но когда каждый стремился достичь власти! Один Наполеон
сумел спасти нас! Мы всею душою стремились к тому, кто пришел бы к нам на
помощь, и этот железный человек явился в самое тяжелое время полного
хаоса. Если бы вы видели его тогда, m-r де Лаваль! Теперь он человек,
достигший всего, к чему стремился, спокойный и хорошо настоенный; но в те
дни он не имел ничего и стремился к достижению заветных замыслов. Его
взгляд пугал женщин; он ходил по улицам, как разъяренный волк. Все
невольно долго провожали его глазами, когда он проходил мимо. И лицо его в
то время было совсем иное: бледные, впалые щеки, резко очерченный
подбородок, глаза, всегда полные угроз. Да, этот маленький лейтенант
Бонапарт, воспитанник военной школы в Бриенне, проивзодил странное
впечатление. Этот человек, - сказал я тогда, - или будет властителем
Франции, или погибнет на эшафоте. И вот теперь посмотрите на него!
дворец! Судьба предназначила Бонапарта для этого высокого поста. Нельзя
винить его за это! Буриенн говорил мне, что когда он был еще совсем
маленьким мальчиком в Бриенне, в нем уже сказывался будущий император, в
его манере одобрять или не одобрять, в его улыбке, в блеске глаз в минуту
гнева, - все предсказывало Наполеона наших дней. Видели вы его мать, m-r
де Лаваль? Она точно королева из трагедии. Высокая, строгая,
величественная и молчаливая. Яблочко от яблони недалеко катится!
раздражала откровенность его друга.
власть ужасного тирана, monsieur де Лаваль, - сказал он, - раз мы так
смело и откровенно судим о нашем императоре. Все то, что мы говорили
здесь, Наполеон выслушал бы не только с удовольствием, но и с одобрением!
Как вообще у всех людей, у него есть свои слабости, но, если принять во
внимание все достоинства этого исполина ума, как правителя, то сразу будет
видно, как был справедлив выбор нации. Он работает больше, чем каждый из
его подданных. Он любимейший полководец в среде солдат; он хозяин, любимый
слугами. Для него не существуют праздники, и он готов работать всегда. Под
крышей Тюльери нет более умеренного в пище и питье. Бонапарт воспитывал
своих братьев, будучи сам чуть не нищим; он дал возможность даже дальним
своим родственниками принять участие в его благосостоянии. Одним словом,
он экономен, очень трудолюбив, воздержан. Я читал в лондонских газетах
характеристику принца Уэльского, и я не скажу, чтобы сравнение его с
Наполеоном было ему выгодно!
образом не личную жизнь императора, но его общественнное частолюбие!
понимает, что Франции и Англии слишком тесно вместе на земном шаре! Та или
другая нация должны исчезнуть. Если Англия сдается, мы сможем положить
основание всемирной империи. Италия - наша. Австрия снова будет наша, как
это уже было раньше. Германия разделилась на части. Россия может
распространяться только на юго-восток. Америкой мы можем овладеть
впоследствии на досуге, имея вполне справедливые притязания на Луизиану и
Канаду. Нас ожидает владычество над всем миром, и только одно задерживает
выполнение нашей миссии.
вдали, словно белые чайки, мелькали паруса сторожевых английских судов. Я
снова вспомнил виденную мною несколько часов тому назад картину, огни
судов на море, и свет огней лагеря на берегу. Столкнулись две нации: одна
- владычица моря, другая - не знавшая соперников своей мощи на суше;
столкнулись лицом к лицу, и весь мир следил, с затаенным дыханием, за этой
титанической борьбой.
видна со всех сторон. Я не знаю, мы ли слишком углубились в нашу беседу,
или же император вернулся другим путем, но только тогда, когда перед нами
выросла фигура капитана охотничьей гвардейской команды, который,
запыхаясь, сообщил нам, что Наполеон ожидает своего секретаря. Бедный
Миневаль стал бледен, как полотно, и в первую минуту не мог даже говорить
от душившего его волнения.
несчастье! Я прошу извинения, m-r де Коленкур, что должен вас покинуть!..
Где же моя шпага и фуражка? Идемте же, m-r де Лаваль, нельзя терять ни
минуты.
невольным свидетелем, и сцене с адмиралом Брюиксом, какое влияние имел
император на своих окружающих. Никогда они не могли быть спокойны; каждую
минуту можно было опасаться катастрофы. Сегодня обасканные, они завтра
могли быть опозорены перед всеми: ими пренебрегали, их третировали, как
простых солдат, и все же они любили и служили ему так, как можно пожелать
того же каждому императору.
приемной.
Я все еще не теряю надежды, что не слишком виноват перед ним. Но как мог я
не видеть, когда он проехал?
около нее, тотчас же раскрыл ее перед нами.
убранства. Она была оклеена сырыми обоями; в центре потолка был изображен
золотой орел со стрелой - эмблема императорской власти.
спертый создух был пропитан сильнейшим ароматом. На середине комнаты стоял
большой овальный стол, покрытый зеленым сукном и сплошь заваленный
письмами и бумагами. По другую сторону возвышался письменный стол; около
него в зеленом кресле с изогнутыми ручками сидел император. Несколько
офицеров стояли вдоль стен, но он как будто не замечал их.
своего кресла. Он мельком взглянул на нас, когда мы вошли, и холодно
обратился к де Миневалю.
Володихин Дмитрий
Мурич Виктор
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Зыков Виталий
Володихин Дмитрий