торт, Клиф затарахтел:
фраках, не гнушаться моим обществом среди всей этой фешенебельности и этих
туалетов. Эх, гнусная получилась штука, что я лишился изысканного
наслаждения провести вечер с Ангелом Дьюером и прочей высокой компанией и
проиграл до полночи в низменный покер, в котором Папаша ловко выудил
круглую сумму в шесть долларов десять центов у банды бездельников и йеху
[отвратительные люди, которыми Свифт в "Путешествиях Гулливера" населяет
страну благородных лошадей гуингмов]. Ну-с, Леори, полагаю, вы с
Мартикинсом уже продебатировали все вопросы о теннисе и... гм...
Монте-Карло и так далее.
они есть. Покуда Клиф ждал, прищурив глаза, она спокойно обследовала
бутерброд с курицей и промычала:
невежа, то отсюда еще не следует, что этим нужно хвастаться", и прочая, и
прочая.
товарища... Бывший батрак, бывший агент по распространению книг, бывший
механик, он имел так мало денег и такое нестерпимое стремление блистать,
что с горя гордился своею бедностью и задиристостью. Но Леора, сумевшая,
как видно, разглядеть его под этой маской бахвальства, полюбилась ему так
же быстро, как Мартину, и они совсем развеселились. Мартин проникся
благоволением ко всему человечеству, включая Ангуса Дьюера, сидевшего за
угловым столом с деканом Сильвой и его блистательными дамами. Сам не зная
зачем, Мартин вскочил и зашагал через все кафе. Протянув руку, он
провозгласил:
здорово!
раньше, но назначения которого не мог припомнить. Он взял ее и осторожно
пожал. Он не отвернулся; он был хуже, чем груб, всем своим видом он
выражал терпеливую снисходительность.
мировой трагедии. Они согласились, что Ангус Дьюер заслуживает пули. Дьюер
между тем прошел мимо, следом за компанией декана Сильвы, и кивнул
Мартину, который в ответ только прищурил глаза. Он чувствовал себя
благородным и сразу повзрослевшим.
старик свяжется с... разными особами, которые превратят его в светского
лоботряса. Я сам лоботряс. Я смыслю в медицине меньше, чем профессор
Робертшо. Но в этом младенце еще осталась капля совести, и я так чертовски
рад, что он подыскал себе стоящую девушку, и... Эх, видите, как у меня
нескладно получается! Но позвольте сказать вам одно: надеюсь, вы не
обидитесь, если дядя Клиф объявит вам, что вы ему, ей-богу, нравитесь.
завалился на кровать. Спать он не мог. Заносчивость Ангуса Дьюера
возмущала, как оскорбление ему, Эроусмиту, и как косвенное оскорбление
Леоре, но его мальчишеская ярость перешла в угрюмую тревогу. Что, если
Дьюеру, при всем его снобизме и поверхностности, отпущено нечто такое,
чего он, Эроусмит, лишен? И Клиф с его нудным юмором, с разговором в стиле
фермера из водевиля, с его готовностью видеть в хороших манерах одно
позерство, - не слишком ли он легко смотрит на жизнь? И не ясно ли, что
Дьюер умеет зато владеть и управлять своим маленьким упрямым мозгом? Не
существует ли техника манер, как существует техника эксперимента?..
Готлибовская гибкая техника профессионала в противовес неловким пухлым
рукам Айры Хинкли... Или все эти вопросы - уже измена, уступка пошлому
образу мыслей самого Дьюера?
памяти проносились все фразы, сказанные или слышанные им в эту ночь, пока
не закружил его мятущееся тело вихрь лихорадочных голосов.
неожиданно натолкнулся на Ангуса и почувствовал себя виноватым и
смущенным, как бывает, когда встретишься с человеком, который занял у тебя
деньги и вряд ли собирается вернуть их. Он по привычке начал было:
"Алло!", но осекся на полухрипе, насупился и пошел, спотыкаясь, дальше.
Помнится, ты вчера говорил мне что-то? У меня, когда я выходил, осталось
впечатление, что у тебя обиженный вид. И я подумал, не показалось ли тебе,
что я был груб с тобою? Если это так, извини, дело в том, что у меня
отчаянно болела голова. Слушай. Я достал четыре билета на "Что кому
нравится", в Зените, на пятницу вечером: оригинальная нью-йоркская
постановка! Хочешь посмотреть? Я заметил, ты был на танцах с
прехорошенькой девушкой. Может быть, она захочет пойти с нами и прихватить
еще какую-нибудь подругу?
с собою сестру-практикантку по имени Нелли Байерс, Мартина взяло сомнение:
доброго, принял Леору за какую-нибудь девку, которую я подобрал на улице?"
всеми нами в дружбе, чтоб мы со временем посылали к нему больных на
операции, когда мы будем прозябать в провинции, а он сделается Великим и
Единственным".
всякие там развлечения... А впрочем, недурно бы, конечно, посмотреть на
красивых женщин в изящных туалетах и быть одетым не хуже людей... Ох, не
знаю!"
постановке" составляла событие (какова бы ни была сама пьеса). Театр
Додсуорта блистал аристократией из больших домов на Роял-Ридж. Леора и
Нелли Байерс восхищались знатью - питомцами Йельского университета,
Гарварда и Принстона, адвокатами и банкирами, владельцами автомобильных
заводов и наследниками недвижимой собственности, виртуозами гольфа,
знатоками Нью-Йорка, которые со своими крикливыми и блистательными дамами
заняли первые ряды. Мисс Байерс узнала Додсуортов, о которых часто
упоминалось в "Городских новостях".
губернаторства; Мартин тревожился, что героиня красивей Леоры; Ангус Дьюер
(делавший вид, будто знает все о всех постановках, хотя за всю свою жизнь
видел какие-нибудь пять-шесть спектаклей), признал, что декорации,
изображающие "Лагерь Джека Вандузена в Адирондакских горах. На следующий
день. Закат", - действительно очень неплохи.
и не желал слушать возражений. Мисс Байерс напомнила, что им нужно
вернуться в больницу к четверти двенадцатого, но Леора сказала небрежно:
кошка никак не докажет, что мы вернулись поздно.
трамваю, а Леора, Ангус и Мартин направились в кафе Эпштейна "Старый
Нюрнберг" выпить пива с швейцарским сыром, которые приобретают особенный
вкус, когда смотришь на доспехи из папье-маше и читаешь немецкие изречения
о крепких напитках.
любовное переглядывание. Что умный молодой человек подружился с девушкой,
которая не могла способствовать его преуспеянию в обществе, что может
существовать взаимная юная страсть, какая существовала между Мартином и
Леорой, вероятно, было для него непостижимо. Он решил, что Леора легко
доступна. В изысканном стиле подмигнув Мартину, он принялся обрабатывать
ее в собственных целях.
влюбляются в Мартина с его романтическими глазами. А такой, как я, сухарь
должен работать и работать, и ни одна душа мне не посочувствует. Но, увы!
Я заслужил свою участь, потому что перед женщинами я робею.
просто презирает женщин.
донжуаном. Да вот не умею. Может быть, вы меня поучите? - Сухо корректный
голос Ангуса зазвучал вкрадчиво. Ангус весь сосредоточился на Леоре, как
мог бы сосредоточиться, вивисецируя, на морской свинке. Леора время от
времени улыбалась Мартину, как будто говоря: "Не ревнуй, дурак. Мне
глубоко безразличен этот самонадеянный обольститель". Но ее слегка пьянила
елейная уверенность Ангуса, его похвала ее глазам, ее остроумию,
сдержанности.