Чтение 19–й страницы книги ~Голубой молоточек~

- А миссис Хантри никогда не была актрисой? - спросил я.

- Кажется, играла в любительских спектаклях. А почему ты спрашиваешь?

- Она произносила свой текст, словно играла на сцене.

Девушка покачала головой.

- Нет... Думаю, Франсин говорила искренне. Хантри и его творчество -
это единственное, что ее волнует. Я себя чувствую достаточно паршиво
оттого, что так поступила с ней.

- Ты ее боишься?

- Нет, но я считала себя ее подругой... - когда мы отъехали от дома,
она добавила: - Может быть, я все-таки немного боюсь ее. Но в то же время
очень жалею, что мы ее ранили.

- Она уже давно была ранена.

- Да. Я знаю, о чем ты думаешь.

Я думал о лакее по имени Рико.

Остановился я в приморской гостинице. Бетти Джо поднялась со мной,
чтобы сравнить наши записи. Мы не ограничились только этим.

Ночь была прекрасна и коротка. После нее в свои права тихо вступил
свежий, холодный, почти нереальный утренний свет.

Когда я поутру проснулся, ее уже не было. Под ложечкой у меня
болезненно засосало нечто, напоминающее острый голод. Зазвонил стоящий у
кровати телефон.

- Говорит Бетти Джо.

- У тебя очень радостный голос, - сказал я, - обидно радостный...

- Это ты так на меня действуешь. А кроме того, мой редактор желает,
чтобы я написала большую статью о деле Хантри. И дает мне на это столько
времени, сколько мне понадобится. Единственная сложность в том, что статью
могут и не напечатать...

- Почему?

- Франсин Хантри с утра звонила мистеру Брейлсфорду. Это хозяин
газеты. В его кабинете должно состояться заседание редакционной коллегии.
А мне тем временем приказано копать дальше. Что ты мне посоветуешь?

- Попытай счастья в музее. Возьми с собой фотографию картины. Может,
там найдется кто-нибудь, кто сможет опознать натурщицу. А если нам
повезет, она нам расскажет, кто рисовал картину.

- Именно это я и намеревалась сделать.

- Это характеризует тебя с наилучшей стороны.

Она вдруг приглушила голос.

- Лью?

- Что?

- Ничего. Значит, ты ничего не имеешь против того, что мне это пришло
в голову первой? Ну... ты ведь старше меня и опытней...

- Не переживай, - сказал я. - Мы встретимся в музее. Ты меня найдешь
у старых мастеров.

- Я не задела твои чувства, правда?

- Наоборот. Я никогда не чувствовал себя лучше. И предпочитаю
положить трубку сейчас, пока ты меня не задела.

Она рассмеялась и первая положила трубку. Я побрился, принял душ и
отправился завтракать. Над морем веял утренний ветер. На волнах
покачивалось несколько небольших лодок. Но практически все имеющиеся в
заливе яхты колыхались у берега, кивая голыми мачтами.

Я отыскал какой-то маленький ресторанчик и уселся у окна, чтобы
наблюдать за лодками. Глядя на них, я чувствовал, что и сам нахожусь в
движении и под действием неведомых сил и механизмов лечу в открытое море.

Съев яичницу с ветчиной и картофелем и напившись кофе с гренками, я
поехал в центр и оставил машину перед зданием музея.

С девушкой мы встретились у главного входа.

- Кажется, мы удивительно синхронны, Бетти Джо, - сказал я.

- Да, - судя по ее тону, она не слишком была этим довольна.

- В чем дело?

- В том, что ты произнес. В моем имени. Я его ненавижу!

- Почему?

- Потому что оно дурацкое! Такие имена всегда звучат как детские
прозвища. Каждое по отдельности мне тоже не нравятся. Бетти - такое
распространенное, а Джо - вообще мужское имя. Но, видно, придется
примириться с одним из них. Разве что ты мне посоветуешь что-нибудь
получше...

- Может, Лью?

Она не улыбнулась.

- Ты все шутишь, а я говорю серьезно.

Она была серьезной девушкой и более ранимой, чем я думал. Это не
пробудило во мне сожалений о происшедшем ночью, напротив, придало всему
больший вес. Я лишь надеялся, что она не собирается влюбляться, во всяком
случае, не в меня. Однако, поцелуй мой был легким и ни к чему не
обязывающим.

В дверях зала, где находились классические статуи, показался какой-то
молодой человек. У него были светлые вьющиеся волосы и широкие плечи. В
руке он держал цветную фотографию портрета, написанного по памяти.

- О, Бетти Джо!

- Я сменила имя на Бетти, - сообщила ему она. - Отныне ко мне
надлежит обращаться именно так.

- Слушаюсь, Бетти, - голос молодого человека был высок и
рассудителен. - Я хотел сказать тебе, что сравнил твою репродукцию с одной
из картин Лэшмэна, которые лежат в хранилище.

- Это здорово, Ральф! Ты гений! - она импульсивно сжала его руку. -
Ах, я совсем забыла! Это мистер Арчер.

- Я не гений, - сказал я. - Но весьма рад познакомиться с вами.

Ральф покраснел.

- Это было совсем просто. Картина Лэшмэна стояла на одном из столов в
мастерской, прислоненная к стене. Можно сказать, это она искала меня, а не
я ее. Она сама бросилась мне в глаза.

- Ральф нашел второй портрет той самой блондинки, - пояснила мне
Бетти. - Его рисовал кто-то другой.

- Это я понял. На него можно посмотреть?

- Разумеется, - ответил Ральф. - А самое ценное то, что Саймон Лэшмэн
скорей всего сможет сказать вам, кто эта девушка.

- Он живет здесь?

- Нет, в Тьюксоне. Кажется, у нас в книгах есть его адрес. На
протяжении многих лет мы у него покупали картины.

- В данный момент я охотнее всего осмотрел бы ту, которая стоит в
мастерской.

Ральф повернул ключ в двери. Мы втроем спустились вниз и двинулись по
длинному коридору без окон, напоминавшему мне знакомые тюрьмы. В
мастерской, куда привел нас Ральф, окон также не было, но ее заливал свет
ламп.

На столе стояло изображение какой-то женщины. Натурщица выглядела
значительно старше, чем на картине Баймееров, в уголках ее губ застыла
боль, грудь была большой и слегка обвисшей. Ее тело уже не излучало такую
полную уверенность в себе.

Бетти перевела взгляд с грустного лица женщины на меня, словно
ревновала к ней.

- Когда это было нарисовано? - спросила она Ральфа.

- Лет двадцать назад. Я уточнил в каталоге. Кстати, Лэшмэн назвал
картину "Пенелопа".

- Она, должно быть, действительно старуха, - обернулась ко мне Бетти,
- даже на этой картине она выглядит не слишком молодо.

- Да и я уж не мальчик, - ответил я.

Она покраснела и отвела взгляд, словно я ее смутил.

- Почему картина стояла именно на столе? - спросил я у Ральфа. - Ведь
обычно она хранится не здесь, не так ли?

- Нет, разумеется. Кто-то из работников, должно быть, принес ее из
хранилища.

- Сегодня утром?

- Вряд ли. Сегодня тут никого до меня не было, я сам открывал дверь.

- А кто спускался вниз вчера?

- Ну, по меньшей мере, несколько человек. Мы готовим собственную
выставку.

- И эта картина должна выставляться?

- Нет. Это будет экспозиция пейзажей южной Калифорнии.

- А Фред Джонсон вчера был в подвале?

- Да. Он довольно долго перебирал картины в хранилище.

- Он вам не говорил, зачем?

- Конкретно нет. Сказал, что ищет что-то.

- Он искал именно это, - вдруг сказала Бетти.

Она уже не ревновала к женщине с портрета, если и ревновала раньше.
Щеки ее пылали от возбуждения, глаза ярко блестели.

- Наверняка Фред сейчас по дороге в Тьюксон! - она потрясла сжатым
кулачком, будто рассерженный ребенок. - Если только мне удастся уговорить
мистера Брейлсфорда, чтобы оплатил затраты на мою поездку...

Я подумал то же самое о Баймеерах. Но прежде, чем говорить с
клиентом, я решил позвонить художнику по фамилии Лэшмэн.

Ральф, найдя в книгах номер телефона и адрес, оставил меня одного за
столом в своей комнате.

Я набрал номер телефона Лэшмэна в Тьюксоне, в трубке послышался
неприязненный хриплый голос:

- Саймон Лэшмэн слушает...