аэровокзала Сан-Франциско, и гнев его возрастал с каждой минутой.
Кто этот толстомордый молокосос?
На каждой стене, на каждом столбе, на каждой урне в прекрасном, чистом
здании аэровокзала висела картинка, изображающая круглолицего смазливого
мальчишку с убогим подобием усов над верхней губой. Черт побери, да кто он
такой?
А под фотографиями были слова:
ОН ПРИЕЗЖАЕТ!!!
ВО ВТОРНИК ВЕЧЕРОМ!!
СТАДИОН "КЕЗАР"!.
ПРИГЛАШАЕМ ВСЕХ. ВХОД СВОБОДНЫЙ.
Черт побери, кто ОН?
И еще раз черт побери, как все эти гнусные картинки попали в чудесное,
чистое здание аэровокзала, где хозяином был Мартин Мандельбаум?
У НЕГО, кто бы ОН ни был, наверное, не было недостатка в наглости, и
служащие аэропорта, работавшие под началом Мандельбаума, сейчас об этом
услышат.
Мандельбаум в ярости содрал одну из картинок с мраморной колонны и
прошествовал в коридор, ведший в его кабинет.
-- Доброе утро, мистер Мандельбаум, -- приветствовала его секретарша.
-- Соберите всех, -- прорычал он. -- Всех. Дворников, сантехников,
уборщиц, маляров, мойщиков окон -- всех. Соберите всех в конференц-зале
через пять минут.
-- Всех-всех?
-- Да, мисс Перкинс, всех-всех, мать их в душу! Мандельбаум прошел в
кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь. Ух, как он им вставит! Как
вставлял во время Второй мировой войны, когда был старшим сержантом, и
позже, на гражданской службе, когда у него появились первые двое
подчиненных, и потом, продвигаясь вверх по служебной лестнице. Словом, всю
свою жизнь.
Было просто невозможно представить, что вандалы проникли в здание
аэропорта ночью и весь его залепили листовками с изображением ЕГО.
Мандельбаум взглянул на листовку, которую держал в руке.
Что за глупая рожа! Какого черта -- почему его служащие не заметили, как
хулиганы поганят аэропорт?
-- ОН! -- громко обратился Мандельбаум к лицу на листовке. -- Держи свой
зад подальше от моего аэропорта.
Он смачно харкнул в эту гнусную рожу и попал Шриле Гупте Махешу Дору,
Всеблагому Владыке, прямо промеж глаз. Потом швырнул листовку в мусорную
корзину, стоявшую возле его стола, и принялся ходить взад-вперед, про себя
отсчитывая пять минут, которые предстояло ждать.
Подождать стоило. Это было великолепно. Он им вставил в хвост, и он им
вставил в гриву. Сто сорок человек сидели перед ним в тупом, ошеломленном
молчании, а Мартин Мандельбаум излагал им все, что он думает по поводу их
неустанных усилий, направленных на поддержание чистоты в здании аэровокзала,
время от времени добавляя некоторые соображения относительно морального
облика их матерей и выражая сомнения в мужских достоинствах их
предполагаемых отцов.
-- А теперь убирайтесь отсюда, -- сказал он в заключение. -- Убирайтесь
отсюда и снимите со стен все до одной картинки с этой толсторожей сучьей
жабой, а если вы увидите, как какой-нибудь ублюдок вешает их, то зовите
легавых и пусть его арестуют. А если вы захотите сначала выколотить из него
все кишки вместе с дерьмом, я не возражаю. Теперь убирайтесь. -- Его взгляд
пробежал по лицам служащих и остановился на первом заместителе, краснолицом
отставном полицейском-ирландце по имени Келли, тихонько сидевшем в первом
ряду. -- Келли, последи, чтобы все было выполнено точно, -- распорядился
Мандельбаум.
Келли кивнул, и, поскольку речь Мандельбаума была построена так, что не
располагала к свободной дискуссии, все сто сорок служащих молча встали и
вышли из большого зала. Вся эта толпа понеслась по зданию вокзала, на ходу
срывая со стен портреты Шрилы Дора.
-- Что нам с ними делать? -- спросил кто-то.
-- Отдайте мне, -- сказал Келли. -- Я их пристрою. Не рвите. Может, мне
удастся продать их как макулатуру. -- Он коротко хохотнул и принялся
собирать плакаты --и стопка на его вытянутых руках росла и росла. -- Я их
пристрою, ребята, -- говорил он служащим, копошившимся по всему вокзалу, как
рой муравьев, облепивших кусок сладкого пирога. -- Не оставляйте ни одного.
Ведь не хочется, чтобы жид снова нам вставил, а?--И он подмигнул.
И служащие мигали в ответ, хотя прекрасно отдавали себе отчет в том, что
человек, называющий Мандельбаума за глаза жидом, без всякого зазрения
совести называет их самих за глаза ниггерами, латиносами и макаронниками.
Келли собрал целую охапку, и когда, потея под грузом макулатуры, он
направился из главного пассажирского зала в служебное помещение, вокзал был
выскоблен до блеска.
Келли вошел в пустую комнату, где стояли шкафы, в которых служащие хранили
свои вещи, положил стопку листовок на деревянный стол и отпер высокий серый
шкаф в углу комнаты.
Дверца распахнулась. С внутренней стороны к ней клейкой лентой был
прикреплен портрет Шрилы Гулты Махеша Дора. Келли огляделся по сторонам,
удостоверился, что в комнате никого нет, затем наклонился вперед и поцеловал
портрет в обрамленные пушком губы.
-- Не беспокойся, Всеблагой Владыка, -- мягко сказал он. -- Жид не сможет
помешать твоему чуду.
Он аккуратно положил стопку листовок в шкаф. Когда Мандельбаум уйдет
домой, он, Келли, вернется за ними и снова расклеит.
Как и прошлой ночью.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
-- Ты меня удивляешь, крошка. Глядя на тебя, никак не подумаешь, что ты
такая патриотка Америки, -- сказал Римо.
Джоулин Сноуи пропустила его слова мимо ушей. Она стояла на коленях у
нижней ступеньки трапа, по которому только что сошла с самолета компании
"Эйр Индия", и целовала асфальтовое покрытие, раскинув руки перед собой,
словно бы молясь, аппетитно выставив круглый задок.
-- О, волшебная Америка! -- стонала она. -- Земля красоты и блаженства.
Римо взглянул на Чиуна, невозмутимо стоявшего рядом.
-- О, жемчужина Запада! О, хранилище всего самого прекрасного!
-- Смотри-ка, -- сказал Римо. -- Патриотка!
-- О, возвышенная благородная страна! О, сокровищница святости! --
завывала Джоулин.
-- По-моему, она перебирает, -- заметил Чиун. -- А как же расизм? А как же
этот ваш Гейтуотер?
-- Уотергейт. Это мелочи, -- отозвался Римо и схватил ее за правый локоть.
-- Ладно, малышка, вставай и вперед.
Она встала, прижалась к Римо и улыбнулась ему. Несмотря на серебристую
полоску на лбу и темную краску на веках, ее лицо выглядело очень юным.
-- Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты привез меня на эту великую
землю.
-- Да ладно, -- скромно ответил Римо. -- Страна и правда неплохая, но у
нее есть свои недостатки. Даже я вынужден признать это.
-- У нее нет недостатков, -- с вызовом заявила Джоулин. -- Она совершенна.
-- Почему же ты из нее уехала? -- спросил Римо, ведя девушку по
направлению к зданию аэровокзала.
-- Я уехала потому, что Великий Всеблагой Владыка был в Индии, и тогда
Индия была совершенна. А теперь Всеблагой Владыка в Америке...
-- Точно, -- закончил Римо с отвращением. -- Теперь Америка совершенна.
Она была неуправляемой, когда он нашел ее, она была неуправляемой на борту
самолета, и до сих пор она оставалась неуправляемой, как машина без
тормозов.
Римо повернулся к Чиуну и пожал плечами. Чиун доверительно поведал ему:
-- Человек, который посмел разрешить людям племени иллибад спуститься с
гор, чтобы они его защищали, -- такой человек способен на все. Если эта
девушка -- его последовательница, значит, у нее не все в порядке с головой.
С нее надо не спускать глаз.
И едва только через стеклянную дверь они вошли в главное здание
аэровокзала, Джоулин издала дикий вопль и вырвалась из рук Римо. Публика
обернулась на крик, чтобы узнать, в чем дело. Они увидели девушку в розовом,
которая на полной скорости пронеслась по залу и, добежав до мраморной
колонны, обняла ее обеими руками и принялась осыпать поцелуями.
-- Слушай, Чиун, это уже совсем глупо, -- растерялся Римо.
-- Это твоя проблема. Я желаю только одного: попасть на подводное судно и
вернуться в Синанджу, и чтобы твои фокусы не помешали мне это сделать.
-- Ты сам решил не ехать туда, -- возразил Римо, рассматривая спину
Джоулин -- девушка все еще продолжала страстно целовать колонну.
-- Только потому, что надо было исполнить долг, а теперь долг исполнен, и
я хочу поехать домой. Если бы в этой стране жили порядочные люди, которые
держат свои обещания, мне бы не пришлось испытать чувство обиды, как сейчас,
поскольку...
-- Верно, верно, верно, верно, -- оборвал его разглагольствования Римо.
Он покинул Чиуна и пошел за Джоулин Сноуи. Она уже полностью удовлетворила
свою страсть к одной колонне и теперь обнимала следующую. Римо разглядел,
что именно она так обильно смачивает слюной. К колонне была приклеена
листовка, изображающая Шрилу Гупту Махеша Дора. Римо покачал головой. Шрила
был похож на толстую коричневую жабу. Коричневая жаба с растительностью под
носом, которой никак не удается стать усами.
Подойдя вплотную к Джоулин, он услышал, как она лепечет:
-- О, небесное блаженство! О, совершеннейший Великий Владыка! -- Каждое
слово сопровождалось смачным чмоканьем. -- Твоя раба снова ожидает тебя,
открыв для тебя свое тело -- чистое поле, которое ты можешь вспахать по
Адамов Григорий
Панов Вадим
Херберт Фрэнк
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Маккэфри Энн