Чтение 19–й страницы книги ~Подлянка~

теперь знаешь, что они легко спускают курок.

- Легко или нет, но Берюрье им не шлепнуть.

- Тогда делай то, что я тебе говорю, парень!

- А если что сорвется?- беспокоится Мамонт.- Мне дадут по ушам?

- Нет. Я тебя прикрою. Он кивает:

- Все будет сделано, как желает монсеньор! Довольный, я гоню в сторону
западного предместья.

Когда я звоню в ворота, два дога устраивают большой цирк. Сколько я ни
всматриваюсь, мадемуазель Ж юли нигде не видно; возможно, горилла вышвырнул
ее на улицу, как обычную шлюшку, каковой она, в сущности, и является. Меня
удивит, если ее детишки будут чистокровными боксерами; в их родословной
будут черные пятна, это я вам говорю.

Является амбал и успокаивает псин. Я по-военному приветствую его.

Он сухо кивает; этот малый общителен, как полярный медведь.

- Приготовьте машину хозяина,- приказывает он мне,- Она пыльная...

Я подчиняюсь. Черная машина выглядит весело, как похороны. Я выгоняю ее в
парк и начинаю надраивать куском замши.

Хромированные детали начинают сверкать. Машина действительно шикарная. В
отпуск я бы на ней не поехал, но должен признать, что вид у нее
представительный. Закончив, я сажусь на подножку и закуриваю сигарету. На
парк опускается ночь. На ветках допевают птицы. На бархатном небе высыпают
звезды. Как спокоен мир, когда люди оставляют его в покое! Я думаю о трупе
моего бедного Морпьона. Этот тихий человек умер слишком драматической
смертью. Я думал, что он помрет посреди своих кошек и книжек, от долгой и не
очень мучительной болезни. Но ироничная судьба рассудила иначе.

- Вы готовы?

Это горилла. Он враждебным взглядом косится на мою сигарету.

- Жду,- отвечаю я, бросая окурок в траву. Сев за руль, я подъезжаю к
парадному крыльцу. Мое сердце сильно колотится. Наконец-то я увижу этого
чертова консула! Я выхожу из тачки, открываю заднюю дверцу и с фуражкой в
руке замираю по стойке "смирно", которой позавидовал бы кадровый военный. На
крыльце появляются две фигуры. Одна - безукоризненная, в зеленой форме с
обшитыми шнуром петлицами и золотыми эполетами - принадлежит моему старому
знакомому Вадонку Гетордю; вторая - блондинке, которую я видел в окне.

На ней сосредоточивается все мое внимание. Она одета в белое вечернее
платье, украшенное массивной золотой розой. Она прекрасна и грустна.
Несмотря на макияж, заметно, что у нее заострились черты, под глазами
большие темные круги. Ее светлые волосы имеют слегка пепельный оттенок. Ей
лет тридцать. На мой личный (и придирчивый) вкус, у нее широковаты бедра и
лодыжки, но она все равно полна трогательного шарма. Женщина садится на
заднее сиденье, бросив на меня пристальный взгляд, более глубокий, чем
угольная шахта. Гетордю садится рядом с ней. Я на секунду замираю в
нерешительности.

- Его превосходительство не едет?- спрашиваю.

- Нет,- сухо отвечает секретарь.

Я захлопываю дверцу. Двери в этих лимузинах, как в сейфах, даже толще. Я
сажусь за руль и жду инструкций. Гетордю опускает стекло, отделяющее
пассажиров от шофера.

- В Елисейский дворец!- приказывает он.

Вот так, все просто. Кровь приливает к моим дыркам для мух.

Значит, месье и мадам едут в Елисейский! Это меня немного озадачило.
Почему консул не едет с ними? В каком качестве его заменяет секретарь?

Я трогаю, отягощенный многими тоннами тревожных вопросов.

Проезжая мимо дома Жозефины, я замечаю толстую физиономию Берюрье. Он
смотрит из-за занавески, как дамочка. Надеюсь, у него все пройдет хорошо.

Из-за разделительного стекла я не слышу, что происходит сзади, но
благодаря зеркалу заднего обзора могу тайком наблюдать за парочкой.

Месье и мадам не разговаривают. Молодая женщина забилась в угол машины,
чтобы оказаться как можно дальше от своего спутника; он же, положив руку на
подлокотник, сидит с гордым видом и бросает презрительные взгляды на жителей
предместий, спешащих по тротуарам.

Я проезжаю по Дефанс, потом по авеню Гранд Нейи, через заставу Майо, по
авеню Гранд Арме. Площадь Этуаль, Елисейские Поля во всем их великолепии. На
Рон-Пуэн я сворачиваю направо, чтобы попасть на улицу Фобур Сент-Онорэ, и
вижу Елисейский дворец. Президентское жилище ярко освещено. Перед дверями
вытянулась длинная цепочка шикарных авто, которыми руководят охранники в
парадной форме. Пристраиваюсь в ее хвост. Вот я оказываюсь между послом
одной державы и вице-консулом другой. Мы медленно движемся, и наконец я
впервые в жизни попадаю в парадный двор. Играет военный оркестр. Прибывающих
встречают генералы при всех регалиях. На крыльце я замечаю всех
представителей дипломатического корпуса, кардинала-архиепископа Бостона,
главу японской делегации, апостолического нунция, академиков, адмиралов,
принцев, великого раввина, американского госсекретаря, помощника посла
Великобритании ...

Я в свою очередь останавливаюсь перед ступенями. Военный в форме старшего
офицера открывает дверцу, отдает честь и протягивает моей белокурой
пассажирке руку в белой перчатке. Разряженный охранник делает мне знак
поставить мой гроб на колесиках на специально отведенную стоянку. Я
подчиняюсь. Из огромных окон Елисейского дворца льется свет. Повсюду охрана,
снаружи в военной форме, внутри в штатском. Один из моих коллег (шофер)
подходит к моей горе металлолома.

- Ты Алабания?- спрашивает он меня. Я отвечаю, что да, временно.

- А я Марокко.

Каждый есть то, чем может быть.

- Я знаю одну лазейку, как удрать отсюда. Хочешь пропустить стаканчик?-
предлагает он.

- Не откажусь.

Мы потихоньку сматываемся, гости все продолжают подъезжать, а музыка
играть.

Глава 18

После того как мы выпили четыре стакана божоле в маленьком кафе на улице
Анжу и мой коллега предложил мне сгонять на улицу Божоле попить анжу, я его
оставляю, чтобы звякнуть домой.

Трубку снимает Фелиси. Она кажется сильно взволнованной.

- У нас месье Берюрье и еще несколько человек,- сообщает мне она.- Двое
все в крови. Я их перевязываю...

- Дай мне Берю, ма.

Я приободряюсь. Значит, Толстяк успешно справился со своим заданием.

От его громового голоса у меня дрожит барабанная перепонка.

- А, это ты, Сан-А! Раскрывай уши, у меня есть для тебя сенсационная
новость!

- Какая?

- Я нашел Морпьона.

- Ты что-то заговариваешься, парень. Мы же были вдвоем этой ночью,
когда...

- Да нет, ошибочка вышла. В негашеной извести отдыхает не он, а консул!

- Что?!

- Это чистая правда, корешок. Твой учитель жив и здоров. Ну, насчет
здоров - это я немножко загнул. Ему подбили глаз, не считая того, что с ним
плохо обращались.

- Да рассказывай, черт побери!- взрываюсь я.

- Они похитили его из дома, как ты и предполагал. Погоди, я дам ему
трубку. Не то чтобы он был очень веселым, но говорить может.

- Погоди, а что с тем малым?

- С гориллой? Я разбил ему морду за то, что он хотел на меня напасть.
Твоя мама пытается его заштопать, но для этого надо быть настоящим
волшебником, потому что он похож на картину Пикассо.- И он орет:- Эй, месье
Морпьон! Идите поговорить с вашим учеником!

Я слышу слабый голос Морпьона:

- Хелло!

- Господин учитель, как вы себя чувствуете?

- Как человек, получивший в мягкие ткани руки пулю и проведший сорок
восемь часов на чердаке без еды и связанный металлической проволокой. Теперь
благодаря помощи вашей матушки мне уже гораздо лучше. Мне придется вернуться
в больницу. Это самое подходящее место для людей моего возраста.

- Расскажите мне, что с вами произошло.

- Я следил в бинокль за теми типами, и они меня заметили. Они меня
ранили. Я позвонил вам. Они пришли ко мне посмотреть, жив ли я, и заставили
следовать за ними. Очень банальная история.

Забавно! Мой старый педагог стал прожженным искателем приключений.

- Берюрье мне сказал, что в негашеной извести лежит консул. Откуда он это
узнал?

- Ему это сказал я, мой юный друг. В те два месяца, что я провел в
больнице, моим соседом по палате был глухонемой, и от него я научился читать
по губам. Когда люди из консульства заметили меня, я присутствовал при очень
поучительной беседе.

- Я вас слушаю, учитель.

- Естественно, большое расстояние и слабое зрение не позволили мне понять
все, но в общих чертах могу вам сказать следующее: они убили консула из окна
моей квартиры и готовят покушение на министра иностранных дел СССР и на
нашего президента. С другой стороны...

Но я не даю ему времени закончить. Я уже бросил трубку, бегу в бистро и
трясу шофера марокканского посольства.

- Ты не знаешь, министр иностранных дел СССР должен присутствовать на
приеме в Елисейском?

- Да эта хренота устроена в его честь!- смеется он. Я беру другой жетон и
возвращаюсь к телефону. На этот раз я звоню Старику.

- Что новенького, Сан-Антонио? Надеюсь, вы не предприняли никакой
ненужной инициативы?