Чтение 19–й страницы книги ~Стандинг или правила хорошего тона~

человеку доверяют ночное дежурство. У него уши закупорены восковыми
пробками, а он играет в часового! С его пижамы можно спокойно срезать
вышитые буквы с его инициалами: он даже и ухом не поведет! Дюпанар -- это
целая эпоха. Эпоха минувшая, разумеется.

-- Во время последнего обхода дверь на первом этаже была закрыта? -- с
беспокойством в голосе спрашивает директор.

-- Да, на два оборота ключа и на засов.

Жестом руки босс отпускает этого перевоплощенного в сторожа упряжного
мерина.

-- Отсюда напрашивается вывод, что в здание школы снаружи не проникал
никто, а это значит, что напал на вас кто-то из своих! -- сказал он. --
Господа, я проведу небольшое расследова- . ние этого случая, а вас попрошу
хранить полную тайну.

Только мы собрались откланяться, как раздается стук в дверь, и в
кабинет с шумом вваливается Александр-Бенуа Берюрье. В пижаме, без носков,
ботинки не зашнурованы. На плечах плащ, на голове замызганная помятая шляпа,
поля которой напоминают замшелые края водопойного желоба. Небритый, воняющий
хлевом и дешевым вином, он приближается к нам, яростно почесывая всей
беспокойной пятерней низ живота.

-- Господин директор -- гремит преподаватель хороших манер, приподняв
свою шляпу на три сантиметра, -- я пришел, чтобы в надлежащей форме подать
жалобу.

Он без приглашения садится, закидывает ногу на ногу. От резкого
движения с ноги у него сваливается ботинок.

Нашим глазам открывается нечто непотребное, вызывающее брезгливое
чувство. Серая плоская масса, по краям которой расположены пять, разной
длины, черных клавишей -- пальцы. И все это живет, шевелится, пахнет. А
поскольку беда не ходит одна, Берю начинает на наших глазах с ожесточением
скрести свою мерзкую конечность. Потрясенный Ракре исполняет нам праздничную
фантазию.

-- Будьте здоровы, виконт! -- говорит ему Толстяк.

Потом, повернувшись к директору.

-- Представляете, господин директор, кто-то ночью рылся в моих вещах!

-- Что? -- испуганно спрашивает директор.

-- Что слышите! Я собирался хорошенько соснуть, как вдруг мне
показалось, что кто-то бродит по моей комнатенке. Я отдергиваю портьеру и в
этот момент слышу стук закрывающейся двери. Я в темпе вскакиваю, бегу к
двери и со всего разгона ударяюсь коленом о стол.

Он пытается поднять левую штанину пижамных брюк, но его икра не
проходит в нее. Тоща Берю, сообразив, что не сможет освободить снизу свое
поврежденное колено, решает сделать это сверху. Без всякого стеснения он
спускает свои штаны и показывает колено.

-- У меня наверняка произошло внутреннее орошение сибовиса, --ставит
себе диагноз Распухший.

Он осторожно поглаживает лапой мясника огромное распухшее, ставшее
пунцовым колено.

-- Там не меньше канистры жидкости, внутри, -- утвердительно изрекает
он. -- И больно дотрагиваться!

От таких "манер" директор теряет дар речи. Он очумело смотрит на
волосатое пузо Толстяка и его мощные слоновьи ляжки.

-- Прошу вас, -- выдавливает босс.

Берюрье, охая, натягивает штаны.

-- После этого удара, когда я выскочил в коридор, -- там, конечно, уже
никого не было! Поскольку я не заметил ничего странного в своей клетухе, я
опять завалился на боковую. И вот, сегодня утром я просыпаюсь и вижу, что в
моем чемодане рылись. Выглаженные рубахи скомканы, как тряпки, гспдин
директор. Костюмы свалены в кучу на полу. Коробки с камамбером раскрыты! А
сам сыр валяется в нательном белье, но это же противопоказано!

Короче, я считаю такие повадки недопустимыми. Я позволю нам заметить,
что кроме преподавателя я еще и главный инспектор. Я и мой босс, комиссар
Сан-Антонио, мы за последние годы распутали самые запутанные полицейские
загадки. Поэтому, если вы захотите, я могу сам заняться расследованием этого
дела, я покажу этому шутнику, где раки зимуют!

Он потрясает кулаком, который кажется вырезанным из сердцевины ствола
орехового дерева.

-- Этим прибором для лечения мигрени я отобью у него охоту заниматься
такими делами!

Он ждет, как прореагирует на его слова директор. Но к патрону уже
вернулось обычное самообладание.

-- Я лично займусь этой историей, друг мой, -- обещает он. -- Лечите
свое колено, и пусть остальное вас не волнует!

Берю удовлетворен лишь на половину. Он громко шмыгает носом, надевает
слетевший башмак и начинает возиться с ширинкой пижамных брюк.

-- Как вам будет угодно, гспдин директор, но если вам понадобится
подкрепление, не трудитесь вызывать дежурный полицейский наряд, я всегда в
вашем распоряжении со всеми принадлежностями.

Мы выходим из кабинета директора. Как и днем, в аудитории, он
внимательно, вздернув брови дугой, разглядывает меня.

-- Я почти уверен, что мы где-то встречались, -- утвердительно говорит
он.

Глава восьмая

Второй урок Берюрье: как воспитывать детей, принятие причастия

Конец дня проходит без происшествий. Мы с интересом слушаем лекции об
итальянской забастовке, о регулировании движения на перекрестках, о
неисправностях свечи зажигания, об усиленных полицейских нарядах, о
поддельных чеках, о правилах стрельбы из пистолета. Я слежу за поведением
каждого, но не замечаю ничего необычного. Я и так, и эдак пережевываю
странные события прошедшей ночи, но не могу прийти ни к чему определенному.
В школе царит полнейшее спокойствие.

После ужина народ изменяет своим привычкам. Никто, как обычно, не идет
в телевизионную комнату, хотя сегодня по телеку показывают вымаранный
(касторовым маслом) вариант фильма "Рука Насера чувствуется в ударе
смельчака', все устремляются в конференц-зал, чтобы послушать вторую лекцию
Берюрье. Молва о выразительности стиля лектора разнеслась по всей школе,
поэтому сегодня на нее явились и те несколько человек, которые отсутствовали
вчера. Все скамейки заняты. Пришлось принести стулья.

Когда мы заявились. Толстяк был уже около своего рабочего места. Я это
говорю к тому, что он сидит на стуле и дрыхнет, как сурок, уткнув лицо в
согнутый локоть. Шляпа съехала на затылок, и он так громко храпит, что от
зависти могут позеленеть все домны фирмы Крезо.

Все чинно сидят на местах, а его Высочество продолжает храпеть. Кто-то
громко спрашивает, не наглотался ли он наркотиков или, может быть, его
укусила муха це-це. Я советую своим товарищам сымитировать лай собаки, и
скоро вся аудитория начинает во весь голос оправдывать свою кличку
"легавых". От этого собачьего гама Доктор наконец выходит из обалделого
состояния. Он открывает свои гляделки и некоторое время отупело пялится на
нас, пытаясь уяснить, где он находится.

Он улыбается нам, сдвигает с затылка на лоб свой картуз и так широко
зевает дважды, что у нас при виде его воспаленных миндалин начинает
кружиться голова.

-- Привет, ребята, -- бодрым голосом обращается он к нам. -- Я тут
вздремнул немного в ожидании вас. Человек дела должен уметь моментально
отключаться. Как только зад касается табурета, мои глазенки уже закрываются.

Я прекрасно знаю Берюрье, и по такому началу речи я могу , вам
совершенно точно сказать, 'по он прилично принял на грудь. По-моему, он
целых день шатался во кабакам Сен-Сира. У Толстого портвейн всегда
увеличивает напряжение в цепи. От него исходят тлеющие разряды.

Сегодня оя принял меры предосторожности: под столом стоят три бутылки
любимого божоле. Вечер обещает быть интересным.

-- Я надеюсь, -- говорит он, отпивая свой первый глоток, -- что вы
повторили вчерашний урок, а?

Мы ему говорим, что да, но он, как Фома Неверующий, продолжает

-- Я должен в этом убедиться. Поэтому я сейчас кого-нибудь спрошу.

Взглядом орла с циррозной печенью он оглядывает присутствующих. Сейчас
начнется операция "сдержите неудержимый смех".

Он показывает на маленького юркого корсиканца.

-- Ваша кличка, товарищ?

-- Тоначчини, господин преподаватель!

-- Прекрасно. Зачитайте мне ваш вариант уведомления о рождении ребенка!

Тот встает, смотрит на нас, еле удерживаясь от распирающего его смеха.

-- "Господин и госпожа Генрих Четвертый с радостью сообщают вам о
рождении их сына Людовика Тринадцатого, внезапно родившегося в Фонтэнбло",
-- наизусть зачитывает он.

-- Кое-что в этом есть, -- наставительно заявляет он, -- но я
предпочитаю что-нибудь подушевнее. Кто может мне выдать вариант поприличнее?

Я поднимаю палец.

-- Я, мсье!

Он с благосклонной улыбкой дает мне разрешение.

-- Я весь внимание, друг мой! Я весь внимание!

И я декламирую прилежным голосом:

-- "Мадам, которая выполнила заказ папы, выдала меня Обществу со всеми
моими причиндалами.

Подпись: Селестэн Дюбуа".

-- Этот правильно понял, -- одобрительно говорит Чудовище.,

-- Как ваша фамилия, парень?

-- Нио-Санато, мсье.