сафьяновую папку и спросил:
Розенберг.
Веезенмайер был отмечен наградой, но в дальнейшем Геринг, лично
руководивший этой акцией "Тевтонский меч", от прямых связей с ним
отказался - государственный деятель его масштаба не вправе "знать" тех,
кто организует "акции правонарушения" - а тем более по его, рейхсмаршала,
указанию.
должен решать с Розенбергом. Геринг и этой мелочью хотел сохранить
"разность сил": держать в аппарате Риббентропа и Гиммлера человека,
которого всегда можно использовать в своих интересах, а все остальное
время он будет являться невольным эмбрионом склоки, столь необходимой в
аппарате силы...
Словакии - по его, Розенберга (а никак не Риббентропа), методу, делая
ставку не на силу или понуждение, а, наоборот, на "понимание" интересов
"национального словацкого меньшинства", - рейхслейтер дал Веезенмайеру
последние инструкции.
"хищнического рыболовства". Если представить себе его правительство и
партийный аппарат в виде реки, то он, как главный "рыбак", перекрывал все
течение сетями разного размера и ячеистости. Ни одна "рыба" не могла
прорваться сквозь этот кордон сетей. Партийная канцелярия Гесса визировала
назначения министров, их заместителей и руководителей наиболее важных
департаментов; аппарат рейхсфюрера СС давал характеристики кандидатам,
поскольку все мало-мальски ответственные работники рейха являлись
офицерами и генералами СС (начальник департамента изобразительных искусств
в министерстве пропаганды, например, имел титул группенфюрера - один из
высших в СС, но это объяснялось тем, что Гитлер, занимавшийся в молодости
живописью, постоянно интересовался работами художников рейха); часть
министров по роду работы тесно сотрудничала с армией; все наиболее важные
мероприятия, назначения и перемещения не проходили мимо генерального штаба
и абвера адмирала Канариса. Любая мало-мальски серьезная акция МИДа должна
была согласовываться с министерством обороны, с ведомством Гиммлера, с
партийной канцелярией Гесса, а потом уже утверждаться аппаратом Гитлера.
отвечавшим за соответствующий отдел НСДАП, был вправе вносить свои
коррективы в работу МИДа и СД - в определенных, естественно, пределах...
вам Риббентропом и Гейдрихом, принесет огромную пользу рейху. Я молю
провидение, чтобы оно даровало вам удачу. Но фюрер учит, что умение
отделять злаки от плевел присуще лишь избранным, кому провидение даровало
редкостное призвание быть арбитром...
только фразеологически, но даже интонационно. Он гордился этим своим
умением и не мог понять, что именно это постепенно отодвигало его на
третий и пятый план, ибо и Геринг, и Гесс, и Гиммлер выделялись своей ярко
выраженной индивидуальностью, которая импонировала Гитлеру, любившему
цветовую множественность - это родила в нем венская школа живописи. Слушая
Розенберга, фюрер подчас улыбался, потому что, если закрыть глаза, можно
было принять слова сподвижника за свои собственные. Видимо, это и
послужило лишним поводом к тому, что на пост имперского министра
иностранных дел был назначен Риббентроп, отличавшийся собственной манерой
говорить и мыслить. Гитлеру была нужна ступень: через дипломата - к
лидеру. Переговоры, которые вел Риббентроп, подлежали утверждению
Гитлером. А Розенберга, поскольку он говорил и мыслил точно как фюрер,
нельзя было поправлять, ибо это значило поправлять или отвергать самого
себя.
является следствием интриг и борьбы тщеславий. Поэтому он прилагал
максимум усилий для того, чтобы вернуть себе утерянное ныне положение
ближайшего друга фюрера. А вернуть это положение можно лишь одним: работой
более результативной, чем работа других членов руководства НСДАП.
Веезенмайер поможет ему в этом. Он, конечно, будет выполнять то, что ему
предписано Риббентропом и Гейдрихом. Но главным он станет считать то, о
чем ему сейчас скажет он, Розенберг. Выполнение этого замысла докажет
фюреру, что именно он, Розенберг, должен быть единственным авторитетом в
решении стратегических, межгосударственных проблем, поскольку только он
знает, как надо использовать могучий инструмент национализма в интересах
победы идеи фюрера.
ситуации в Хорватии. Он делает упор на то, что сепаратистские лидеры с
готовностью провозгласят создание независимой Хорватии. Но он не учел, что
Павелич больше сориентирован на Муссолини, чем на нас, тогда как в Загребе
есть человек, на которого стоит сделать ставку. Я имею в виду доктора
Мачека, заместителя прошлого югославского премьера и легального
хорватского лидера, автора "Хорватской автономии". Если бы вы смогли
сделать Мачека нашим другом, если бы он занял бескомпромиссную позицию по
отношению к правительству генерала Симовича, отказавшись занять пост
заместителя премьера, мы бы избежали чрезмерного кровопролития, во-первых,
и, во-вторых, имели бы в Загребе нашего человека, а не итальянского
ставленника. Так что, выполняя задачи, возложенные на вас Риббентропом и
Гейдрихом, помните о главном - при этом, естественно, я не зову вас
считать плевелами то, с чем вам надлежит заниматься по ведомству МИДа.
Разобраться с истинными плевелами помогут вам эксперты узкого профиля,
люди Гейдриха. Вам ведь выделили таких экспертов, не правда ли?
Воспользуйтесь услугами сотрудника моего отдела в Югославии -
оберштурмбанфюрера Фохта: он поможет вам освободиться от мелочей. Вы
должны сосредоточить свое внимание на самых главных задачах - лишь главные
задачи определяют конечный успех дела, лишь основное звено тащит за собой
последующие звенья. Получив от Мачека согласие на введение наших войск, мы
докажем некоторым горе-дипломатам, как надлежит работать по-настоящему.
поехал в РСХА. Здесь он узнал, что Розенберг еще вчера отправил к Мачеку
своего непосредственного подчиненного - референта внешнеполитического
отдела НСДАП Вольфа Малетке.
на одного Мачека нецелесообразна, а думать надо о том, чтобы и усташей
превратить в послушных сателлитов Германии.
Риббентроп ждали от него работы со всеми оппозиционерами, в том числе с
усташами, а Розенберг настаивал на контактах с Мачеком - противником
усташей и их поглавника Павелича. Поскольку работа на трех хозяев чревата
крахом, Веезенмайер принял решение работать на одного хозяина - на себя.
Он будет бить по всем направлениям: он станет работать и с Мачеком, и с
усташами. Он знает правду с "обеих сторон". Это облегчает ему задачу и
усложняет жизнь. Ну что ж... Он привык к этому. Он не боится риска. Он
будет рисковать...
юношей, только-только кончившим университет, хотя ему уже исполнилось
тридцать пять. Вел он себя удивительно застенчиво, и казалось, не он
руководит операцией в Загребе, а его помощник Диц. Нескладный, несколько
странный, казавшийся рассеянным, он говорил негромко, улыбчиво, словно бы
опасаясь, что его могут перебить люди старше его по возрасту и званию.
Штирлиц обратил внимание на его руки: сильные, большие, суховатые, они,
казалось, по какому-то нелепому случаю были приданы этому человеку с
умными, искрящимися юмором, пронзительно-черными глазами, со лбом
мыслителя (прыщи на висках он запудривал) и четко очерченным ртом актера.
ресторан "Эдем" на Курфюрстендам членов своей группы - Дица, Штирлица и
Зонненброка. - Я рад, что мне предстоит работать с вами, асами
политической разведки. Думаю, вы окажете мне всестороннюю помощь в том
деле, которое нам предстоит выполнить. Перед тем как мы начнем
пьянствовать, - он посмотрел на две бутылки бордо, поданные на стол, и
Штирлиц заметил, как при этом быстро переглянулись Диц и Зонненброк, -
стоит еще раз обговорить в общих чертах план нашей работы.
внимательно посмотреть, кто сидит в зале. Веезенмайер посмотрел на него с
улыбкой и сказал:
полное ее отсутствие... Наверное, я сильно ошибался... Неудивительно - я
ведь совсем недавно работаю в разведке.
Буджолд Лоис
Суворов Виктор
Андреев Николай
Круз Андрей
Влодавец Леонид
Посняков Андрей