Чтение 19–й страницы книги ~Свирепая справедливость~

раньше Питер был командиром. Все отлично подготовлены, заострены, как
лезвие бритвы.

Колин Нобл молча смотрел, как они занимают обозначенные мелом на
бетоне позиции, представляющие выходы из аэровокзала и служебных ангаров,
ближайших к 070. Он искал проявлений небрежности, хоть малейшего
отступления от немыслимо жестких стандартов, которые сам установил в
"Торе". И ничего не находил.

- Ну, хорошо, до ракет - десять секунд, - сказал он. Удар "Дельты"
начинается с выпуска осветительных ракет по носу атакуемого самолета. Они
будут спускаться на маленьких парашютах, представляя собой отвлечение.
Нужно надеяться, что террористы соберутся в рубке и попытаются высянить,
что происходит. Яркий свет к тому же обожжет сетчатку глаз террористов и
на много минут отобьет возможность ночного зрения.

- Ракеты! - крикнул Колин, и боевая группа перешла к действиям.
Впереди бежали два человека с "палками", они устремились прямо к хвосту
покинутого самолета. У каждого на плече цилиндр с газом, к нему прикреплен
длинный зонд из нержавеющей стали с гибкой пластмассовой муфтой - это и
были "палки".

У первого в цилиндре воздух, сжатый под давлением в 250 атмосфер, а
концу его двадцатифутового зонда прикреплен алмазный резец воздушного
сверла. Он падал на одно колено под гигантским брюхом самолета в десяти
футах за шасси, поднимал зонд и прижимал сверло точно в то место, которое
выбрано по чертежам изготовителя самолета: здесь толщина корпуса
минимальная и сразу за тонким сплавом начинается пассажирский салон.

Скрежет сверла дожен скрывать рев двигателей самолета,
припаркованного с южной стороны аэровокзала. Три секунды на то, чтобы
прорезать корпус, и второй человек готов просунуть конец своего зонда в
отверстие, сделанное сверлом.

- Энергия отключена, - сказал Колин; в этот момент будет отключено
электричество от самолета, чтобы прекратили работу кондиционеры.

Второй человек изобразил процесс выпускания газа из своего цилиндра в
помещения самолета. Этот газ называли просто "ФАКТОР В". У него легкий
запах свежевыкопанных трюфелей; при пятипроцентной концентрации в воздухе
он за десять секунд частично парализует человека - утрата контроля над
мышцами, некоординированные движения, нарушения речи и зрения - это все
начальные симптомы.

Если газ действует в течение двадцати секунд - полный паралич,
тридцати - потеря сознания, две минуты - отказ легких и смерть.
Противоядие - свежий воздух или - еще лучше - чистый кислород,
восстановление быстрое, никаких побочных эффектов.

Остальная часть боевого отряда следовала за людьми с "палками" и
разбивалась на четыре группы. Эти группы сидели в ожидании под крыльями,
надев маски, их оружие и оборудование готово к немедленному использованию.

Колин следил за своим секундомером. Он не может подвергать пассажиров
действию "фактора В" больше чем на десять секунд. На борту старики, дети,
больные астмой; когда стрелка достигла отметки десять секунд, он рявкнул:
"Энергия включена!"

Кондиционеры немедленно начали вытягивать газ из самолета, это сигнал
к началу проникновения.

Две группы по складным алюминиевым лестницам поднялись на корневую
часть крыльев и разбили окна люков экстренной эвакуации. Остальные две
занялись главным входом, но они могли только изображать действие
специальных молотов, которые прорывают металл; не могли они и пускать в
действие парализующие гранаты.

- Проникновение! - Командир боевой группы, изображавший на этой
тренировке Питера Страйда, дал сигнал проникновения в самолет, и Колин
остановил секундомер.

- Время? - послышался негромкий голос у него за плечом, и он быстро
повернулся. Колин был так поглощен своей задачей, что не слышал, как сзади
подошел Питер Страйд.

- Одиннадцать секунд, сэр. - Вежливая форма ответа свидетельствовала
о том, что полковника Колина Нобла застали врасплох. - Неплохо - но и не
очень хорошо. Повторим.

- Пусть отдохнут, - приказал Питер. - Я немного поговорю с ними.

Все встали у выходящего на юг окна контрольной башни и в сотый раз за
день принялись разглядывать большой красно-бело-синий самолет.

Полуденный жар поднял облака, серебряные грозовые тучи вздымались к
небу. Таща за собой шлейфы тропических потоков, они двигались на
горизонте, образуя грандиозный задник, слишком театральный, чтобы быть
реальным, а садящееся солнце находило просветы в этих тучах и посылало в
них длинные ищущие золотые пальцы, усиливая татральное впечатление.

- Шесть часов до срока, - сказал Колин Нобл и поискал очередную
черную сигару. - Какие новости от местных властей?

- Никаких. Не думаю, чтобы они согласились.

- До следующей партии казненных. - Колин откусил кончик сигары и
гневно выплюнул его. - Два года я ломаю себе спину на тренировках ради
этого, а теперь нам связывают руки.

- Если разрешат "Дельту", когда бы ты начал? - спросил Питер.

- Как только стемнеет, - сразу ответил Колин.

- Нет. Они еще под сильным действием наркотиков, - рассуждал Питер. -
Дадим им возможность пройти через вершину и начать спуск. Я думаю, они
примут следующую дозу как раз перед сроком. Я напал бы как раз перед
этим... - Он помолчал, рассчитывая. - Я ударил бы без четверти
одиннадцать, за семьдесят пять минут до срока.

- Если у нас будет "Дельта", - сказал Колин.

- Если у нас будет "Дельта", - согласился Питер, и оба ненадолго
замолчали. - Слушай, Колин. Меня вот что мучает. Если они узнали меня, что
еще они знают о "Торе"? Знают ли они наш план взятия самолета?

- Боже, я об этом не подумал!

- Я ищу возможности изменить план, как-то переменить модель, сделать
что-то такое, чего они не ожидают.

- Мы два года тренировались, чтобы все шло точно по плану... - Колин
выглядел сомневающимся. - Ничего нельзя менять.

- Ракеты, - сказал Питер. - Если пойдем, не будем сигнализировать об
этом ракетами. Пойдем без них.

- Эти уроды будут рассеяны по всему самолету, смешаются с пассажирами
и экипажем...

- На Ингрид была красная рубашка. Я думаю, они все четверо носят
такие, чтобы отличаться от заложников. Если моя догадка неверна, придется
действовать в израильском стиле.

Израильский стиль - это приказ всем лечь и расстрел тех, кто не
повинуется или действует агрессивно.

- Подлинно важна только девушка. Девушка с фотоаппаратом. Парни
изучали записи с нею?

- Знают ее лицо лучше собственного, - ответил Колин и добавил: - Эта
сука чертовски красива... Пришлось трижды прокручивать запись казни, дважы
замедленно, чтобы преодолеть их рыцарство. - Трудно заставить мужчину
убить красивую девушку, а мгновение колебания может быть критическим с
такой тренированной фанатичкой, как Ингрид. - Я приказал им также
посмотреть на девочку, прежде чем ее отвезли в морг. Теперь они в нужном
настроении. - Колин пожал плечами. - Но дьявольщина, "Атлас" не разрешит
"Дельту". Мы зря тратим время.

- Хочешь сыграть подготовку? - спросил Питер и, не дожидаясь ответа,
продолжал: - Будем считать, что мы получили от "Атласа" разрешение на
"Дельту". Начни подготовку к действиям точно в 10.45 местного времени
вечером. Делай все по-настоящему, до мельчайших подробностей.

Колин медленно повернулся и посмотрел в лицо командиру; тот смотрел
спокойно, без всякого обмана, сильные линии челюстей и рта не дрогнули.

- Сыграть? - негромко спросил Колин.

- Конечно, - коротко и нетерпеливо ответил Питер Страйд, и Колин
пожал плечами.

- Дьявольщина, я ведь здесь только работаю. - И он отвернулся.

Питер поднял бинокль и медленно провел им вдоль большой машины от
хвоста до носа: никаких признаков жизни, все иллюминаторы плотно закрыты.
Питер неохотно чуть опустил бинокль и увидел жалкую груду тел, все еще
лежащих на бетоне под передним входом.

Кроме подключения электричества, доставки медикаментов и двух
случаев, когда Питер сам проделал этот путь, никому не было позволено
приближаться к самолету. Ни заправки, ни очистки туалетов, ни поставки
продовольствия - не разрешили даже убрать тела расстрелянных заложников.
Похитители усвоили уроки прошлых угонов, когда в Могадишу жизненно важная
информация о самолета была получена при очистке туалетов и канализации, а
в аэропорту "Лод" боевой отряд проник в облике доставщиков пищи.

Питер продолжал смотреть на тела, и хоть он привык к виду смерти в
самых уродливых формах, эти тела действовали на него сильнее, чем
когда-либо в жизни. Это презрительный отказ от глубочайших табу общества.
Питер теперь вполне был согласен с решением южноафриканской полиции не
пропускать через ворота аэропорта никаких журналистов и телеоператоров.

Питер знал, что пресса всего мира гневно, в самых сильных выражениях
протестует против ущемления богом данных прав нести в дома всех
цивилизованных людей изображения страшной смерти и уродства, любовно
сфотографированные в цвете с дотошным профессиональным вниманием к самым
ужасным подробностям.

Без этой восторженной хроники такихдеяний международный терроризм
утратил бы большую часть своего воздейстия, и работа Питера стала бы
гораздо легче. На какое-то мгновение он позавидовал местной полиции, у
которой есть возможность действовать в интересах общества, потом мысли
унесли его на шаг дальше, и он снова подумал, кто же имеет право принимать
такие решения от лица общества. Если полиция приняла такое решение и
осуществила его, нельзя ли признать это еще одной разновидностью