Я уверен.
аккуратно собрал пистолет, положил его на место и сел в кресло. Он закурил
и выпустил дым с самым удовлетворенным видом.
тридцать восьмого калибра, - сказал он. - Из такой пушки можно пробить
стену. Никаких шансов, что пуля застрянет в голове.
Расслабься. Мне послышались здесь голоса. Вероятно, это в другой квартире.
я. - Или под мышкой. Или в ящике стола. Или еще где-нибудь - сейчас не
припомнить где, - куда мне случается положить его. Эти сведения оказались
полезными для вас?
разрешения лапаете мои вещи. А что значит, по-вашему, быть грубым -
повалить меня на пол и бить по лицу ногами?
ухмыльнулись. Потом Бриз спросил:
Моррисон:
- Имя владельца Марлоу. Конечно. Пять-десять минут, о'кей.
Потом поднял глаза, очень медленно - как будто они были очень тяжелыми - и
снова посмотрел на меня. Я сидел в кресле у столика с шахматной доской.
много. Иногда мне удается решить какие-то задачи. И не только шахматные. К
чему весь этот разговор? Выпьете чего-нибудь?
тебя прекрасно помнит по делу на взморье. - Он подвигал по ковру ногами,
как двигают, когда они очень устали. Его массивное лицо казалось старым и
серым от усталости. - Он сказал, что ты не станешь никого убивать. Что ты
отличный парень. Честный.
поздно, умеешь непринужденно болтать и что мы смело можем верить каждому
твоему слову при условии, что его подтвердят пять независимых друг от
друга и непредубежденных свидетелей.
улыбался и был груб - просто большой основательный человек за работой.
Спрэнглер откинулся на спинку кресла и из-под полуопущенных век следил за
поднимающейся от его сигареты струйкой дыма.
настолько крут, как сам считаешь, и что с таким, как ты, всегда происходят
какие-нибудь неприятности, и что с тобой гораздо больше хлопот, чем с
действительно крутым парнем. Вот что он сказал. Ты мне кажешься в порядке.
Я люблю ясность во всем. Поэтому и говорю тебе все это.
поднял я сам. Это был женский голос. Мне он показался смутно знакомым, но
кому он принадлежит, я вспомнить не мог.
очень нужно увидеться с вами. Когда это можно сделать?
Рампарт-стрит. Когда вы смогли бы...
вспомнить, где же слышал этот голос.
сидел, держа трубку в руке, и хмуро смотрел мимо нее на Бриза. Его лицо не
выражало абсолютно никакого интереса.
разъединили.
полицейских сидели тихо и неподвижно. Слишком тихо, слишком неподвижно.
с кресла и вышел на кухню. Я слышал, как Бриз очень коротко переговорил с
кем-то и опустил трубку на рычаг.
холодильника лед и имбирный эль, приготовил три коктейля, принес их на
подносе в комнату и поставил поднос на низкий столик у дивана, где сидел
Бриз. Я взял два стакана, один вручил Спрэнглеру, а с другим опустился в
свое кресло.
выжидая, будет ли пить Бриз.
Потом взял стакан, глотнул, снова вздохнул и, туманно улыбаясь, покачал
головой - как человек, которому очень хотелось выпить и который с первым
же глотком как бы окунается в иной - чистый, солнечный и ясный - мир.
расслабленно откинулся на спинку дивана. - Думаю, что можем работать
вместе.
был ясен и внимателен.
чушь, чтобы потом иметь возможность сослаться на то, что они где-то
когда-то слышали мой голос и теперь узнали его.
Мы не хотим совершать ничего противозаконного. И надеемся, ты тоже.
что-нибудь от нас.
захочется? - спросил я. - Вы мне зарплату не платите.
полицейских, чтобы не иметь никакого желания грубить им. Валяйте дальше,
что у вас там. Но давайте без этих дешевых хитростей вроде телефонного
звонка.
нас зависящее. Ты обнаружил тело. Ты говорил с этим пареньком. Он
пригласил тебя к себе. Дал ключ. Ты утверждаешь, что не знаешь, о чем он
хотел поговорить с тобой. Мы решили, что по прошествии некоторого времени
ты, может быть, вспомнишь.
люди всегда лгут, когда речь идет об убийстве.
лгать?
удовлетворены.
что почти уже не сидел на кресле. Казалось, он собирается прыгнуть.
Поскольку я не мог придумать никакой причины, почему бы Спрэнглеру вдруг
захотелось запрыгать по комнате, я решил, что он просто крайне возбужден.
Я снова посмотрел на Бриза. Этот был возбужден не больше, чем щель в
стене. В его толстых пальцах появилась сигара в целлофановой обертке. И я
наблюдал, как он снимает обертку, обрезает кончик сигары перочинным ножом
и убирает его, предварительно аккуратно вытерев лезвие о штаны; я
наблюдал, как он зажигает спичку, и старательно раскуривает сигару, и
потом отводит еще горящую спичку в сторону, и сильно затягивается до тех
пор, пока не убеждается, что сигара раскурилась должным образом. Потом он
машет спичкой в воздухе и кладет ее рядом со скомканным целлофаном на
поднос. Потом откидывается назад, подтягивает одну брючину и принимается