первом курсе. Хороший парень. Учится на фармацевта.
А ведь я помню еще то время, когда ты только пришел в наш отдел. Рикки
тогда было два или три года, не больше.
срочно жениться и заиметь своих собственных детей. - Гатц засмеялся. -
Но, впрочем, как ни крути, а два сына у меня все-таки было.., в каком-то
смысле. Ты и Риццо. И я искренне любил вас обоих. Когда Риццо погиб в
этой чертовой катастрофе, он словно унес с собой часть меня самого...
упоминание о Риццо, должно быть, сильно растревожило старика, потому что
он вдруг ни с того ни с сего изменил тему разговора и начал взахлеб
пересказывать содержание старых фильмов. - Давай лучше я расскажу тебе
об этих картинах, - предложил он, вынимая изо рта сигару и принимаясь за
бульон.
Чарльз Лотон играет роль звонаря. Квазимодо. Кстати, ты помнишь сержанта
из полиции нравов со 188-й улицы? Кажется, его звали Мелвани.
Мелвани, наверное, считался самым уродливым мерзавцем во, всей полиции.
Страшнее его мне в жизни видывать не приходилось.
сейчас никаких чувств. - Я бы хотел поговорить с вами кое о чем, -
наконец начал инспектор. - Как вы выразились, "о проблеме", ради которой
я, собственно, и попросил вас прийти сюда...
соборе Парижской Богоматери. А епископом в том соборе был брат судьи.
Так вот...
судья...
Элисон Паркер!
слышалась глубоко запрятанная горечь.
номер 69 по 89-й улице. Он еще никогда не видел, чтобы Гатц проявлял
такое внимание к его рассказу. А заканчивая повествование, инспектор
многозначительно добавил:
людьми... И, конечно, получить твое разрешение на все эти действия, - с
долей горькой иронии усмехнулся отставной детектив. - Пожалуйста! Но
только при условии, что вы не станете вмешиваться в расследование,
которое веду я.
обратился именно ко мне. Ты даже не представляешь, как это для меня
важно... Ну, ладно, как только что-нибудь прояснится, я тут же дам тебе
знать.
встал и полез в карман за мелочью, чтобы оплатить свой бульон. Но
Бурштейн успел перехватить его руку и укоризненно покачал головой.
вышел из кафе на улицу. Бурштейн потер гладко выбритый подбородок и,
рассеянно глядя в сторону длинного ряда столиков, еще раз пришел к
выводу, что поступил сейчас правильно. Ведь он не мог допустить, чтобы в
его работу вмешивались посторонние. Пусть даже Гатц. Но, с другой
стороны, если бы он не ввел в курс дела своего бывшего шефа, он не
простил бы себе этого до конца дней. Ведь Гатц ждал этого момента целую
вечность. И теперь он просто не мог отказать ему. Он лишь надеялся, что
тот не зайдет слишком далеко и не попадет в беду, увлекшись своим
расследованием.
***
банкой пива за письменным столом в своей крошечной квартире на окраине
Бронкса.
архива несколько лет назад, лежали сейчас перед ним. До этого они долго
пылились на нижней полке его книжного шкафа. Так что не было ничего
удивительного в том, что он успел уже подзабыть некоторые подробности
того крайне необычного дела. Правда, это стало ясно только к двум часам
дня, когда он прочел все документы по первому разу. К своему удивлению,
Гатц весьма болезненно отреагировал на этот факт и поспешил пересмотреть
все материалы еще два раза подряд. Однако не удовлетворенный и этим, он
твердо вознамерился читать некоторые бумаги снова и снова, чтобы к
полуночи уже назубок помнить все факты и обстоятельства давно минувших
событий, столь круто изменивших всю его жизнь. Он прекрасно понимал,
что, если ему предстоит появиться в доме номер 69 по 89-й улице, он
должен быть соответственно подготовлен, а значит, придется, не мешкая,
тренировать память.
восстановить свою профессиональную репутацию. Но если Бурштейн прав, то
именно сейчас у него в руках оказались все козыри. И теперь все зависит
только от него самого. А упускать такой шанс Гатц вовсе не собирался.
Поэтому он поправил настольную лампу, надел очки, отпил глоток пива
прямо из банки и начал заново перечитывать материал.
***
наслаждаясь нежным ароматом голландского табака. Ночь выдалась холодной,
и он порядком продрог. Пришлось даже поднять воротник пальто и все время
переминаться с ноги на ногу, чтобы хоть как-то сохранить остаток тепла.
Бирок нервно посмотрел на часы. Десять вечера. Он стоял здесь уже целых
четыре часа, укрывшись в глубине темной аллеи за сетью спутанных веревок
для сушки белья. Присев за термосом с кофе, Джо зевнул и прислонился к
стене гаража, рядом с которым так "удобно" устроился. Потом посмотрел
вверх на окно третьего этажа. Бывший детектив Томас Гатц все еще сидел у
себя в гостиной за письменным столом. Снизу его было хорошо видно. Гатц
сидел совершенно неподвижно вот уже второй час.
успел остыть и был по-прежнему ароматным и приятным на вкус. Бирок
улыбнулся и поставил термос на землю.
Глава 6
ночной воздух над международным аэропортом Кеннеди. Самолет компании
"Алиталия", прибывший рейсом номер 7 из Рима, совершил посадку и теперь
подруливал к месту высадки пассажиров. Наверху, на обзорной площадке,
неподвижно стоял отец Макгвайр, крепко вцепившись в поручни ограждения.
Он ждал прибытия этого самолета уже более часа. Пронизывающий ледяной
ветер с бухты Джамейка бил ему прямо в лицо, но Макгвайр ощущал в крови
мощный приток адреналина. Так с ним случалось всегда в минуты тревожного
ожидания важных событий. А прибытие Франкино в Нью-Йорк как раз и
означало наступление последней фазы этих событий, в чем бы они ни
заключались. Со времени их первой встречи в июле священник полностью
следовал всем инструкциям монсеньера и не задавал никаких лишних
вопросов. Он понимал, что, если ему уготована какая-то неведомая роль в
этом секретном процессе, разработанном в Ватикане, у него все равно нет
другого выхода, кроме как безропотно подчиниться. Но теперь эта
напряженная неопределенность должна, наконец, закончиться. В телеграмме
от Франкино на то был явный намек...
оказался четвертым. Отец Макгвайр не видел его целых шесть месяцев.
Макгвайр вернулся в здание аэропорта и на эскалаторе спустился в зал
ожидания прибывающих пассажиров, чтобы там в тепле подождать, пока
Франкино получит свой багаж и пройдет паспортный и таможенный контроль.
зоны досмотра.