благодарностью посмотрел на Ворона, когда тот начал его развязывать.
опора. Струйка песка начала сочиться в подвал. Остальные балки скрипели и
ерзали. Я едва владел собой.
Твердым. Меняющий перестал быть Кукурузником. Зуад посмотрел на них, и до
него дошло. Его лицо застыло и побледнело. Кажется, Ворон и Меняющий пугали
его больше, чем повстанцы.
Сверху послышался приглушенный грохот рухнувшей кирпичной кладки. Несколько
фонарей упали и погасли. Пыли было столько, что почти невозможно стало
дышать. А повстанцы
поднялся и встал напротив лестницы. Он опять был Кукурузником. А Ворон опять
был Твердым. Все помещение заполнилось повстанцами. В давке и почти полной
темноте я потерял Ворона из виду. Наверху кто-то закрыл дверь. Повстанцы
притихли, как мышки. Было слышно, как стучат сердца, когда они смотрели на
лестницу и раздумывали, достаточно ли хорошо замаскирована эта тайная дверь.
передвигается по подвалу. Шарк-топ, шарк-топ. Как будто инвалид идет. Мой
взор тоже застыл на потайной двери.
Дальний конец помещения осел. Земля заглатывала кричащих людей. Человеческое
стадо колыхалось то туда, то сюда в поисках несуществующего спасения. Только
Меняющий и я не участвовали в этом. Мы наблюдали с острова спокойствия.
выделял силуэт человека, один вид которого производил зловещее впечатление.
Я похолодел. На меня напала безудержная дрожь. И это было не просто потому,
что я так много слышал о Хромом. От него веяло чем-то таким, что я
почувствовал себя арахнофобом, которому бросили в ладони большого мохнатого
паука.
повстанцев. Была ли у него причина, чтобы не хотеть быть узнанным Хромым? Он
произвел какие-то манипуляции руками. Нашу яму заполнил ослепительный свет.
Я ничего не видел. Только слышал, как трещат раздвигающиеся балки,
освобождая дорогу. На этот раз я не колебался, а ринулся вместе со всеми к
лестнице.
серьезного сопротивления.
как обезумевшая толпа опрокинула его.
Хромого. Это был небольшой человек в коричневом, в нем не было ничего
ужасного, когда он корчился на полу. Я поискал лестницу, ведущую из подвала.
Тут Меняющий схватил меня за руку. Хватка была мертвой.
яму, из которой мы выбрались.
местами осел и покорежился. Больше из страха попасться в ловушку, если мы не
поторопимся, а не из желания досадить Хромому, я помог Меняющему столкнуть
другого Поверженного в яму.
опять произвел какието манипуляции, и пол под ним осел еще больше. Он
отпустил мою руку и направился к лестнице. Мы выбрались на улицу. Там царил
такой шум и гам, какого этот город не слышал уже давно.
направлениях, бессвязно вопя и ругаясь. Окружившие их Элмо с остальными
гвардейцами загоняли всех обратно в развалины, работая мечами направо и
налево. Повстанцы были слишком обалдевшими, чтобы организовать защиту.
что-то такое, что отклоняло от него острия стрел и мечей. А я, как самый
хитрый, прятался за ним, пока мы не оказались в безопасности, за линией,
образованной гвардейцами.
не успела осесть, а город, похоже, уже полностью был очищен от повстанцев.
Меняющий находился в центре событий, оказывая нам медвежьи услуги и подолгу
соображая, преж де чем врубиться в обстановку. Он был счастлив, как ребенок,
поджигающий фейерверк.
измучены настолько, что просто ползли, как ящерицы, собираясь возле конюшни
Кукурузника. Элмо начал перекличку. Отозвались все, кроме одного.
сказал я ему.
закономерно. Хотя, конечно, жаль. На этот раз ему не повезло.
одно только мое воображение или нет. И я думал все об одном и том же, пока
все собирались, чтобы вернуться в крепость.
наших людей видели кучу. В особенности твоих, Элмо. А также меня и Ворона.
Кукурузника найдут мертвым. У меня такое чувство, что Меняющему самому
ничего не стоило добраться до Зуада или уничтожить местное повстанческое
командование. По-моему, нас просто сделали соучастниками представления, где
пострадал Хромой. Вот какое коварство.
который превратился в солдата. Но у него острый ум. Он не только понял, что
я имею в виду, но и немедленно связал это со своей расстановкой сил среди
Поверженных.
оттуда. И я имею в виду не только Весло,. а Форсберг. Ловец Душ поставил нас
на доску в качестве передовых пешек. Мы можем оказаться между молотом и
наковальня.
стад сержантом, который орет
не слишком шумным и веселым. Мы вышли из города, сопровождая фургоны с
продовольствием, которое собрал патруль Леденца.
начну грызть дерево, -- сказал мне Леденец. И через несколько миль
задумчиво: -- Я тут думал, кому лучше обо всем рассказать Душечке. Каркун,
это дело добровольное. Но у
Круги разошлись по воде. Последствия не заставили себя ждать. Судьба тоже
приложила здесь свою грязную лапу.
могилы. Он сделал это, не зная, что его противник отсутствует на поле боя.
Но ре
даром. Банды повстанцев с
подняться опять. Дай только время.
заняв Форсберг. Он двинулся на юг. Ловец Душ приказал нам выступить из Вяза
всего через неделю после того, как мы там устроились.
что так много людей ушли сами по себе, нарушив или исказив его инструкции?
Наверное, повисшие на нем дополнительные обязанности были так тяжелы, что
могли бы переломить хребет и быку. Или ночные мадонны в Вязе явно
разочаровались в ЧTрной Гвардии. Но я не хочу об этом думать. Человек -- это
дух дьявола.
Капитан и Лейтенант совещались с сержантами. Одноглазый и Гоблин забавлялись
чем-то вроде игры. Маленькие темные твари воевали друг с другом по углам
нашего лагеря. Большинство из нас глазело, заключая пари на то и на это, как
кому улыбнется фортуна.