пришлось бы потом пожалеть об этом. Вот именно, черт побери! Не пришлось бы
пожалеть!
сперва меня. Ведь вы поручили мне разыскать его, Риго - правда?
бы удалось убедить ее, что за исключением отдельных неправильных ударений,
речь мистера Баптиста почти не отличалась теперь от речи англичанина), -
следовательно, я сперва отправляюсь к своим соотечественникам. Стараюсь
разузнать что можно об иностранцах, появившихся за последнее время в Лондра.
Потом иду к французам. Потом к немцам. Каждый мне говорит, что знает. Мы
ведь почти все знакомы между собой, и каждый говорит мне, что знает. Но! -
никто ничего не может сказать мне о нем, о Риго. Раз пятнадцать, - Кавалетто
выбросил вперед левую руку, растопырив на ней пальцы, и трижды повторил этот
жест с быстротой, от которой мелькало в глазах, - я спрашиваю о нем в
местах, где бывают иностранцы, и раз пятнадцать (та же игра) не получаю
никакого ответа. Но!
неожиданная пауза, он отвел назад указательный палец правой руки и чуть-чуть
помахал им.
говорят про какого-то военного с седой головой - ага! не с такой, как у него
сейчас, а с седой, - который живет уединенно, в маленьком домике. Но! -
снова пауза. - Иногда выходит после обеда покурить и поразмяться. Главное -
иметь терпение, как говорят итальянцы (они, бедняги, это по себе знают). Я
имею терпение. Я спрашиваю, где этот маленький домик. Одни говорят - там,
другие говорят - здесь. Иду туда, иду сюда - нет. Но я имею терпение. И
наконец - нахожу. Тогда я прячусь, и жду, жду, жду, пока он не выходит
покурить и поразмяться. И я вижу, это в самом деле военный с седыми
волосами, но! - пауза, на этот раз более длительная, и энергичное движение
указательного пальца, - вместе с тем это вот этот самый человек.
невольно поклонился ему - так велика была сила подчинения, в котором
когда-то держал его этот человек.
Артуру. - Я стал дожидаться удобного случая. Я написал синьору Панко, -
Панкс приосанился, услышав этот необычный вариант своей фамилии, - и просил
его помочь мне. Я ему показал Риго в окне, и синьор Панко стал караулить его
днем. А я по ночам спал у дверей его домика. Наконец, сегодня мы решили
войти к нему - и вот он здесь! Он не пожелал подниматься к вам вместе с
illustro avocado {Знаменитый адвокат (итал.).}, - этим почетным званием
мистер Баптист наградил мистера Рэгга, - и потому мы остались ждать внизу, а
синьор Панко сторожил у выхода.
ком шла речь. И тотчас же усы на этом лице вздернулись кверху, а нос
загнулся книзу. Затем? когда усы и нос приняли свое прежнее положение, мсье
Риго несколько раз громко прищелкнул пальцами, слегка подавшись вперед, так
что каждый щелчок был точно маленький снаряд, который он посылал в лицо
Артуру.
вы посмели навлечь на дом моей матери подозрение в убийстве.
говорите вы? Черт побери, мой мальчик, вы неосторожны в выборе выражений!
отведут туда, чтобы все могли вас видеть. Кроме того, мне нужно знать, зачем
вы вообще приходили в тот вечер, когда я с таким трудом подавил в себе
желание спустить вас с лестницы. Не делайте мне страшные глаза. Я знаю, что
вы наглец и трус. Я еще не настолько отупел от пребывания в этих стенах,
чтобы постесняться высказать вслух эту несложную истину, в которой, впрочем,
нет для вас ничего нового.
уважаемую матушку. - Он, видимо, колебался, не зная, как поступить. Но
колебание его было недолгим. Минуту спустя он уселся и с издевательской
заносчивостью произнес: - Пусть мне дадут бутылку вина. Здесь ведь торгуют
вином. Пошлите одного из ваших полоумных за бутылкой вина. Без вина я не
скажу ни слова. Ну? Идет или нет?
вздумай принести какую-нибудь дрянь. Я пью только портвейн.
довела до сведения присутствующих, что решительно отказывается покидать свой
пост у дверей, и исполнить поручение взялся синьор Панко. Он вскоре
воротился с бутылкой вина, уже откупоренной по тюремному обычаю, заведенному
ввиду того, что у большинства пансионеров не было штопоров (как, впрочем, и
многого другого).
желание запустить ему этим стаканом в голову.
джентльменом. Кто родился джентльменом, тот джентльменом и умрет. Какого
черта, в самом деле! Надеюсь, джентльмен имеет право на услуги окружающих?
Рассчитывать на услуги окружающих - мое природное свойство.
его.
томился в заключении. Глядя на вас, мой храбрый друг, можно с уверенностью
сказать, что ваша кровь скорей скиснет в тюрьме, чем это доброе винцо. Вы
уже заметно спали с лица и утратили свой цветущий вид. За ваше здоровье!
белизна и изящество бросались в глаза.
что, как я мог заметить, ваши речи гораздо свободнее, чем вы сами.
того заслуживаете. Все мы знаем, и вы сами в том числе, что я еще был
довольно умерен.
джентльмен". Это единственное, чем один человек отличается от другого. Вот
вы, например, как бы вы ни старались, не будете джентльменом, а я, как бы я
ни старался, не перестану им быть. В этом вся разница. Но продолжим наш
разговор. Слова, сэр, никогда ничего не меняют, ни в картах, ни в костях. Вы
с этим согласны? Да? Ну вот, я тоже веду игру, и никакие слова не повлияют
на ее исход.
маску, которую носил до сих пор, и не пытался больше скрыть свою истинную
физиономию - физиономию подлеца и негодяя.
игру до конца, какие бы тут слова ни говорились, и - громы и молнии, тысяча
громов и тысяча молний! - я ее выиграю! Вам угодно знать, зачем я подстроил
эту невинную шутку, которой вы помешали? Извольте. У меня был и есть -
понятно? есть - кой-какой любопытный товарец для продажи вашей уважаемой
матушке. Я ей рассказал, что это за товарец, и назначил цену. Но когда дошло
до заключения сделки, ваша несравненная матушка оказалась чересчур
хладнокровной, бесстрастной, непоколебимой, настоящая мраморная статуя.
Короче говоря, ваша несравненная матушка раздосадовала меня. Желая отвлечься
и позабавиться - черт побери, это право джентльмена, забавляться на
чей-нибудь счет! - я напал на удачную мысль: исчезнуть. Кстати, ваша
своенравная матушка и мой друг Флинтвинч были бы весьма рады помочь мне в
этом. Ба-ба-ба, не нужно смотреть на меня с таким уничтожающим презрением. Я
сказал и повторяю: были бы весьма рады, были бы счастливы, не желали бы
ничего лучшего. Могу еще подбавить, если мало.
Кавалетто. Это словно напомнило ему о существовании последнего. Он поставил
стакан и объявил:
Сюда, Кавалетто! Налей мне вина.
глаз с Риго, и, не услышав возражений, встал и налил вина в стакан.
Отголоски былой покорности, разбавленной легкой насмешкой, боролись в нем с
приглушенной яростью, которая в любую минуту могла прорваться (чего, видимо,
и опасался прирожденный джентльмен, судя по его настороженному взгляду); и
все это, в сочетании с природным добродушием и беспечностью, тянувшими его
вновь спокойно усесться на полу, являло довольно пеструю и противоречивую
смесь побуждений.
выпив снова, - была удачной во многих отношениях. Она позабавила меня,
причинила неприятности вашей драгоценной маменьке и милейшему Флинтвинчу,
заставила поволноваться вас (считайте это платой за урок вежливости,
полученный от джентльмена) и наглядно доказала всем заинтересованным лицам,
что ваш покорный слуга - человек, которого нужно бояться. Да, черт побери,
бояться! А кроме всего прочего, она, возможно, вправила бы мозги госпоже
вашей матушке и побудила бы ее, чтобы избавиться от пустякового подозрения,
которое вы со свойственной вам мудростью правильно оценили, через газеты
уведомить известное лицо (не называя имен), что в случае его появления
известная сделка может состояться на известных условиях. Возможно, побудила
бы - хотя не наверно. Но вы своим вмешательством все испортили. А теперь -
говорите вы. Чего вам нужно?
когда он видел перед собой этого человека и знал, что не может вместе с ним