безжалостнее увлекали его за собой, словно бешеные кони - приговоренного к
смерти. Не было забвенья, и не было покоя.
мыслям, - на это никто не мог ответить с меньшей уверенностью, чем он сам.
Но он знал, что сидел долго перед горевшей на столе свечой; вдруг он вскочил
и с ужасом стал прислушиваться.
стекла, что-то неистово и стремительно неслось, рассекая воздух! Он
чувствовал, как оно приблизилось и промчалось мимо. Но, подбежав к окну и
увидев, что это такое, он тем не менее отшатнулся, словно смотреть было
небезопасно.
вдаль, оставляющий за собой в долине отблеск света и зловещий дым и
скрывающийся из виду! Каркеру чудилось, будто его быстро убрали с пути этого
дьявола и спасли от опасности быть разорванным в клочья. Эта мысль заставила
его содрогнуться и съежиться даже теперь, когда окончательно замер гул и на
всем протяжении железнодорожного полотна, какое он мог видеть при свете
луны, было безлюдно и тихо, как в пустыне.
его неудержимо влечет к этой дороге, он вышел из дому и стал бродить у самых
рельсов, отмечая путь поезда по дымящейся золе, лежавшей на шпалах. Он брел
около получаса в том направлении, где скрылся поезд, затем повернулся и
пошел в противоположную сторону, по-прежнему вдоль полотна, мимо сада
гостиницы и дальше, с любопытством посматривая на мосты, сигналы, фонари и
задавая себе вопрос, когда же промчится еще один демон.
тусклый свет, превращающийся в два красных глаза, и разъяренный огонь,
роняющий тлеющие угли; непреодолимое нарастание рева, резкий порыв ветра и
грохот - еще один поезд промчался и исчез, а Каркер уцепился за калитку,
словно спасаясь от него.
путь в обратную сторону, и снова вернулся, и - сквозь мучительные видения
своего бегства - всматривался вдаль, не покажется ли еще одно из этих
чудовищ. Он блуждал около станции, выжидая, чтобы одно из них здесь
остановилось; а когда оно остановилось и его отцепили от вагонов, чтобы
налить воды, он подошел к нему и стал рассматривать его тяжелые колеса и
медную грудь и думать о том, какой жестокой силой и могуществом наделено
оно. О, видеть, как эти огромные колеса начинают медленно вращаться, и
думать о том, как они надвигаются на тебя и крушат кости!
утомление, утолить было невозможно, - он не переставал болезненно думать об
этом. Когда он вернулся в свою комнату - было около полуночи, - эти мысли
все еще преследовали его, и он сидел, прислушиваясь, не подходит ли еще один
поезд.
прислушиваться. Когда пол начинал содрогаться, он вставал, подходил к окну и
наблюдал (отсюда это было видно), как тусклый свет превращается в два
красных глаза, разъяренный огонь роняет тлеющие угли, с грохотом проносится
чудовище и над долиной стелется тропа из искр и дыма. Затем он смотрел в ту
сторону, куда решил уехать на восходе солнца (ибо здесь не было для него
покоя), и снова он ложился в постель, тревожимый все тем же однообразным
звоном бубенчиков и стуком колес и копыт, вплоть до прибытия следующего
поезда. Так продолжалось всю ночь. Не овладев собою, он, казалось, все
больше и больше терял над собою власть в эти ночные часы. Когда забрезжил
рассвет, он все еще терзался прежними думами и все еще откладывал
размышления до той поры, когда состояние его улучшится. Прошлое, настоящее и
будущее смутно вырисовывались перед ним, все разом, а он утратил всякую
способность сосредоточить внимание на чем-нибудь одном.
накануне и вошедшего сейчас со свечой.
сэр. Он здесь не останавливается.
посмотрел на часы. Было около половины четвертого.
еще два джентльмена, сэр, но они ждут поезда в Лондон.
повернувшись к нему и изобразив на своем лице подобие той улыбки, какою он
улыбался, когда бывал разгневан или что-то подозревал.
который здесь останавливается. Принести теплой воды, сэр?
подойти к окну. Ночь отступила перед холодным рассветом, и на небе уже
загоралось алое зарево восходящего солнца. Он смочил голову водой, умылся -
это его ничуть не освежило, - поспешно оделся, уплатил по счету и вышел.
он задрожал, хотя и был разгорячен. Бросив взгляд на те места, где бродил
ночью, и на сигнальные огни, слабо мерцавшие в утреннем свете и уже
неспособные выполнять свое назначение, он повернулся в ту сторону, где
восходило солнце, и увидел его во всем его великолепии, когда оно поднялось
над горизонтом.
смотрел потускневшими глазами, как оно восходит, ясное и безмятежное,
равнодушное к тем преступлениям и злодеяниям, которые с начала мира
совершались в сиянии его лучей, - кто станет утверждать, что в нем не
пробудилось хотя бы смутное представление о добродетельной жизни на земле и
награде за нее на небе?! Если когда-нибудь он мог вспомнить с нежностью и
раскаянием о сестре или брате, кто станет утверждать, что он не вспомнил о
них в тот миг?
него. Он был вычеркнут из списка живых и приближался к могиле.
стал прохаживаться взад и вперед, посматривая вдоль железнодорожного пути: с
одной стороны он видел долину, а с другой - темный мост. И вдруг, сделав
поворот там, где оканчивалась деревянная платформа, по которой он
прогуливался, он увидел человека, от которого бежал. Тот появился в дверях
станционного здания, откуда вышел и он сам. И глаза их встретились.
отступил шага на два, чтобы увеличить расстояние между собою и
преследователем, и, дыша быстро и прерывисто, посмотрел на него.
мести, помертвело и перекосилось от ужаса... почувствовал, как дрожит
земля... мгновенно понял... оно приближается... испустил вопль...
оглянулся... увидел прямо перед собой красные глаза, затуманенные и тусклые
при дневном свете... был сбит с ног, подхвачен, втянут кромсающими
жерновами... они скрутили его, отрывая руки и ноги и, иссушив своим огненным
жаром ручеек его жизни, швырнули в воздух изуродованные останки.
четверых людей, несущих на дощатых носилках что-то тяжелое и неподвижное,
чем-то прикрытое, и увидел, как отгоняли собак, обнюхивавших железнодорожное
полотно, и золою засыпали кровь.
ГЛАВА LVI
Сьюзен. Сьюзен бросилась, как одержимая, наверх, а мистер Тутс с Петухом
прошли в гостиную.
врываясь в комнату Флоренс. - Кто бы мог подумать, что дело дойдет до этого,
и я найду вас здесь, мою голубку, и нет рядом никого, кто бы вам услуживал,
и нет у вас дома, который вы могли бы назвать родным, но больше я никогда не
уйду от вас, мисс Флой! Я, быть может, и не обрастаю мхом, но я и не камень,
который катится *, и сердце у меня не каменное, иначе оно бы не разрывалось
так, как разрывается сейчас, ах, боже мой, боже мой!
опустилась на колени перед своей хозяйкой и крепко обняла ее.
знаю, моя милочка, и я задыхаюсь, дайте мне воздуху!
совсем маленькой! И неужели она взаправду выходит замуж? - вскричала Сьюзен
с грустью и восторгом, с гордостью и печалью и бог весть еще с какими
противоречивыми чувствами.
знала, что он не ошибается, дорогая моя, очень уж близко к сердцу он это
принял. Этот Тутс - самый преданный и самый невинный младенец! Неужели же
моя милочка, - продолжала Сьюзен, снова крепко обняв ее и залившись слезами,
- взаправду выходит замуж?
Нипер беспрестанно упоминала об этом событии и при каждом упоминании
поднимала голову, чтобы заглянуть в юное лицо и поцеловать его, а затем
снова опускала голову на плечо своей хозяйки, лаская ее и плача, - казались
в высшей степени женственными и очаровательными.
вот вы и пришли в себя, дорогая Сьюзен.
Контровский Владимир
Орловский Гай Юлий
Конан-Дойль Артур
Андреев Николай
Шилова Юлия
Афанасьев Роман